Однажды утром я проснулся с мыслью: «Нет, так дело не пойдет, мне эти чертовы интервью уже снятся по ночам!» Но после минутного размышления до меня дошло, что это якобы приснившееся мне интервью казалось гораздо более реальным, чем любой сон!
Я бросил взгляд на дисплей своего мобильного и обнаружил, что забыл его выключить, прежде чем отключился сам. Проверил регистратор звонков и выяснил, что в 3.30 ночи у меня действительно состоялся 12-минутный разговор. У меня не было ни малейшего представления, с кем я разговаривал и что говорил, но осталось смутное чувство, что все прошло нормально. Я только рассмеялся: хотел приключений и адреналина – на, получай их больше, чем ты когда-либо рассчитывал! И решил, что постараюсь впитать максимум приятных эмоций от каждого мгновения этого необычного опыта.
Но не все в нем можно было назвать позитивным. The Daily Mail в Великобритании опубликовала гигантскую статью, занявшую двухстраничный разворот, о книге, которую я написал. Очевидно, какой-то их редактор загрузил себе экземпляр с моего веб-сайта – и прошелся по нему частым гребнем. Он выхватил из текста определенные фрагменты, выбирая такие описания и события, которые имели скандальный привкус. Вырванные из контекста, эти цитаты были приведены в статье с явным прицелом на то, чтобы представить книгу сенсационным разоблачением. Мало того, на том же развороте красовалось большое фото Лоры, и я понятия не имел, откуда они его добыли. Это была фотография, которой я никогда прежде не видел.
Позднее я узнал, что журналисты стали обивать порог дома моей матери, которая оставалась в Англии, а также донимать родителей Лоры. Лора позвонила мне в гневе. Конечно, она была взбешена, что я рассказал нашу историю всему свету, и охотой репортеров за ее родителями, но больше всего ее возмущал тот факт, что ее фотография появилась в газете.
– Где они взяли мою фотографию? – кричала она. – Может быть, они взломали мой компьютер? Или это ты взломал мой компьютер, украл фото и отдал им?!
Что?!! Я попытался объяснить ей, что из этой газеты ко мне никто никогда не обращался, что я опубликовал свою книгу просто как биографическую повесть и что я по-прежнему считаю ее замечательной историей любви. Я не делал ничего такого, что могло бы как-то уязвить ее или отомстить ей. Это вовсе не входило в мои намерения. А что касается фотографии, то я понятия не имел, как она появилась в газете и откуда они ее взяли. Я пытался убедить Лору, что я здесь совершенно ни при чем.
– Я тебе не верю! Я теперь уже и не знаю, на что ты способен и чего от тебя ждать! – выкрикнула она и бросила трубку.
Я долго и углубленно размышлял, пытаясь понять, какие мотивы на самом деле двигали мною в опубликовании этой книги. Должен признать, если говорить совсем честно, что в моем решении присутствовал несколько циничный, финансовый элемент. Я думал, что смогу заработать на этой книге еще немного денег. Но в душе я также знал, что у меня и в мыслях не было причинить кому-то боль. Просто мне было очевидно – я не смогу заявить во всеуслышание, что планирую продать всю свою жизнь и не дать этому решению никакого биографического объяснения. А книга такое объяснение обеспечивала, рассказывая, какие чувства я испытывал к Лоре, и позволяя читателю понять, как повлиял на меня ее уход. Я по-прежнему считал, что написанное мною – это история о прекрасной любви, попирающей все препятствия и трудности.
Я снял книгу с веб-сайта, возместил расходы всем тем, кто купил электронные копии, и прекратил всякий доступ к материалу, защитив его паролем. Я написал извинение, обращенное ко всем, кого это касалось, и опубликовал его на своей странице. До меня начало доходить, что я был очень наивен, полагая, что все это будет воспринято иначе. Но все мы совершаем ошибки и временами неверно о чем-нибудь судим, и с этой ошибкой мне предстояло теперь жить. Я сделал все, от меня зависящее, чтобы ее исправить.
Меня искренне удивлял общий уровень интереса, возникшего ко мне и к причинам, побудившим меня к такому поступку. Похоже, большинство людей воспринимали мое решение «продать все» как экстремальную реакцию на обычную жизненную ситуацию. Я-то воображал, что в основном люди будут проявлять интерес к тому образу жизни, который я предлагал на продажу, а не к моим мотивациям, стоявшим за этой продажей. Скажете, опять наивность?
В те первые дни я также завязал контакты с несколькими режиссерами документальных фильмов; все они жили и работали в Великобритании. В разговоре они казались мне настоящими профессионалами, а некоторые из них пообещали прислать мне диски с документальными телефильмами, которые они снимали. Все это звучало весьма увлекательно.
Когда я разговаривал об этом с Деннисом из магазина ковров, он предложил свести меня с одной его приятельницей, продюсером документальных фильмов, живущей в Перте.
Это было накануне пасхального уик-энда, и вскоре я договорился встретиться с Селией, у кинокомпании которой имелось весьма впечатляющее резюме отснятых программ. Мы неплохо поладили, и она сказала, что ее компания гораздо лучше подходит для того, чтобы документировать текущие события, поскольку они работают прямо здесь, в Перте, и могут проводить со мной больше времени, чем любой британец. Она также сказала, что они хотели бы начать работу как можно скорее, поскольку уже сейчас со мной происходят замечательные события, и ее команда не прочь начать съемки во время этих нескольких праздничных дней. А заокеанская съемочная группа пропустила бы значительную часть буйной неразберихи, сопровождающей начало этого проекта.
Я не знал, как мне относиться к этой идее – снять документальный фильм о том, что я делаю. Я попросил немного времени на раздумья и размышлял об этом в те немногие свободные минуты, которые случались у меня между звонками и интервью. Должен признаться, мне очень понравилась идея стать центральной фигурой необычной истории, но при этом я пытался представить себе, каково это – когда кто-то постоянно ходит перед тобой с камерой, тыкая ею едва ли не в лицо.
Я снова переговорил с Селией, и она успокоила меня и убедила, что они, конечно, не будут снимать меня целыми днями. В конечном счете мы пришли к осторожному соглашению, что начнем снимать в эти долгие выходные, не заключая никакого формального договора относительно конечного результата. Этот вопрос мы могли утрясти и потом.
Эта договоренность меня вполне устроила, и Селия познакомила меня с Бритт, которая должна была выступать в качестве главного оператора и интервьюера этого документального фильма. Кроме того, ей предстояло периодически привлекать к съемкам другую операторскую команду, чтобы записывать материал, если мы будем передвигаться по городу.
В эти выходные Бритт провела со мной много времени, фиксируя текущие события. Она снимала меня, когда я давал интервью по телефону, и я с удивлением обнаружил, что вскоре настолько привык к ее присутствию, что временами даже забывал о нем. Часто, закончив интервью, я поднимал глаза – и только тогда, видя ее с камерой, понимал, что она все это время работала.
В перерывах между телефонными звонками мы отсняли немало материала, похожего на интервью в формате «один на один». Бритт задавала мне вопросы, но требовала, чтобы я отвечал полным текстом ответа, включенного в сценарий, так что мои ответы представляли собой полностью самодостаточные утверждения. Мне поначалу было непросто их запомнить, поскольку во всех прочих интервью я должен был просто отвечать на вопросы по собственному разумению. Но в конечном счете, опираясь на помощь и подсказки Бритт, я сумел освоить и этот навык.
