Вадим резко ударил по тормозам. Обошел машину, распахнул
тяжелую дверцу и выволок Нику за руку. В последний момент изменил
намерения – не из гуманизма, вспомнил, что ехать им еще пару сотен километров,
возможны нежелательные расспросы – и вместо того, чтобы от всей русской души
дать под глаз, врезал под вздох. Когда она задохнулась, сгибаясь пополам,
удержал за шкирку и раз несколько отвесил по ребрам – слева, справа, слева…
Даже кулак заболел.
Невероятным усилием поборол себя, когда испуганно осознал,
что останавливаться попросту не хочется, тянет молотить и молотить, пока не
добьет окончательно. Постоял, шумно выдыхая воздух сквозь стиснутые зубы,
борясь с застилающим мозг кровавым туманом. Увидев, что она, цепляясь за
дверцу, худо-бедно утвердилась на ногах, жестко сказал:
– Считай, что это тебе последний привет из виртуальности. На
границе виртуальности и реального мира. Лезь в машину, вытри сопли и смотри у
меня: если остановят, не учуди какой-нибудь глупости. Геологи возвращаются в
Шантарск, трудолюбиво отпахав во славу Родины, и зовут меня Василий Андреевич
Климов, а тебя… да так, как и зовут. Все твои документы в Шантарске, в
управлении.
Простер галантность до того, что помог ей подняться в
кабину, с лязгом врубил передачу и вновь громко замурлыкал, подражая модному в
свое время звенящему надрыву Ободзинского:
Зо-олото манит нас…
Зо-олото вновь и вновь манит нас…
Глава предпоследняя
Путь конкистадоров
Смешно, но из кабины старенького «уазика», чуть ли не
Вадимова ровесника, в особенности когда сам сидел за рулем скрипящего рыдвана,
мир представлялся словно бы чуточку другим. Непохожим. Хотя он сто раз бывал в
Дивном – в основном возя туда деловых партнеров из-за Урала любоваться
пейзажами, а также дорогих девочек для дел, не имевших к пейзажам никакого
касательства, – однако, когда впереди замаячили светло-коричневые
девятиэтажки, Вадим не сразу и сообразил, что наконец-то достиг желанной цели.
Начиналась очерченная невидимыми рубежами территория, где он имел примерно
столько же прав и привилегий, сколько захолустный боярин времен царя Алексея
Михайловича. По всему телу сразу же разлилась блаженная легкость – хотя он и
пребывал по-прежнему в облике примитивного водилы геологической развалюхи,
любые возникшие здесь проблемы были бы решены после парочки звонков…
Моментально захотелось выкинуть что-нибудь – скажем, поддать
тупорылым капотом этой толстой дуре, кинувшейся переходить улицу, когда зеленый
огонек сменился желтым. Он сдержался не столько из осторожности, сколько из
мимолетного умиления: батюшки-светы, самый настоящий светофор! Мигает как ни в
чем не бывало: красный-желтый-зеленый! Больше месяца не видел этакого чуда
техники…
…Выехав из Каранголя, он всерьез опасался, что заблудится. В
кабине у Васи лежала полурассыпавшаяся книжечка карты автодорог всех районов,
входивших в состав Шантарской губернии, но толку от нее было меньше, чем
ожидалось: обозначены, в общем, даже самые крохотные деревни, даже расстояние в
километрах показано, но поди-ка угадай, завидев впереди, в чистом поле,
перекресток – где его место на карте и какому участку он соответствует? Тут вам
не Германия и даже не окрестности Шантарска…
И все же он почти не блуждал. Помогло то, что Каранголь с
Шкарытово соединяла одна-единственная дорога, все же явственно отличавшаяся от
узеньких стежек, которыми изобиловали окрестности. В одном месте попался
трактор, в другом – рыбаки на «ниве». Оба раза спокойно останавливался и
спрашивал дорогу. Так что до Шкарытово он добрался почти не петляя, а там уже
было гораздо легче, вывернул на Бужурский тракт, вскоре появился и асфальт и
кое-какие указатели. А за Бужуром стало совсем легко, Вадим оказался на
республиканской магистрали М-53, влился в поток, можно было прибавить газку…
За все это время его останавливали только раз – когда до
Дивного оставалось километров с полсотни. Гаишник равнодушно посмотрел права,
машинально буркнув, что следовало бы поторопиться и поменять на новые, не
дожидаясь окончательной отмены старых, задал пару вопросов, без всякой
въедливости проглотил нехитрую геологическую легенду и отпустил восвояси,
посоветовав особо не гнать на таких шинах.
В общем, к половине пятого вечера он уже катил по Дивному, с
легоньким внутренним удивлением привыкая заново к равномерно мигающим
светофорам, к скоплению народа на улицах (обычная городская толчея, какое там
скопление…), женщинам в платьях, в юбках (больше месяца не видел юбок, разве что
на шкарытовских пузатых продавщицах да карангольских бабках), ко всей городской
цивилизации. Ощущения, честное слово, были как у космонавта, после долгой
отлучки вернувшегося на твердую землю. Правда, в отличие от космонавтов, его
непременная звезда героя была несколько нетрадиционного вида – покоилась в
рюкзаке под грязным брезентом. Космонавтам такие, с позволения сказать,
геройские звезды и не снились, ежели попытаться прикинуть в денежном выражении,
получается очень даже неплохо…
Дивный он пересек без происшествий – по объездной дороге.
Места вокруг были насквозь знакомые: серая гладь Шантарского моря, широко
известный среди понимающих людей рыбный рыночек неподалеку от плотины, еще
более известный пост ГАИ, который просто физически невозможно проскочить
незамеченным, – похожие скорее на узкий туннель в скале бетонные ворота,
машины идут лишь в два ряда, при малейшем желании дорога наглухо перекрывается
железными барьерами. «Уазик», однако, миновал пост, не вызвав никакого
интереса.
Дорога расширилась. Барственно мяукнув сигналом, машину, как
стоячую, обошел вишневый «СААБ». Вадим возмущенно дернулся, хотел показать
нахалу, кто круче, но тут же вспомнил, что любимый «пятисотый» тоскует в
гараже, а на этом рыдване не очень-то и самоутвердишься.
Знаменитый «тещин язык» – серпантин посреди покрытых лесом
сопок, напоминающий содрогающуюся в похмельных корчах анаконду. Здесь пришлось
держать ухо востро – на лысых покрышках могло выбросить на обочину при малейшей
оплошности.
Все! В С Е! Уродливая бетонная стела справа у
обочины, украшенная огромными красными буквами: ШАНТАРСК. Конкистадор доказал
себе и другим, что рано было ставить на нем крест и плевать в лицо, – не
просто вернулся, приволок с собой богатую добычу…
Бесконечная, как песня акына, Куйбышевская улица. Богатые
кирпичные дачи на лесных склонах справа, широкая Шантара – слева. Ветхие
дощатые двухэтажки, крохотная, аккуратная, как игрушечка, новенькая церковь
Вознесения. Казалось, правый берег никогда не кончится. Вот, наконец, и мост…
Сворачивая направо с длиннющего коммунального моста, он по
мгновенно проснувшейся привычке повернул руль в точности так, как на своем
ухоженном «мерсюке» – откровенно залезая на крайнюю правую полосу, подрезав
голубую «девятку», которой бы следовало вовремя притормозить, дав дорогу
хозяину жизни. Сейчас, конечно, он ехал не на «пятисотом», но это уже не имело
значения…
«Девятка», вовсе не ждавшая такой наглости от грязного
фургончика, и не подумала тормозить. Ветеран геофизики с нехилым грохотом во
мгновение ока сделал из ее левого крыла нечто абстрактное. По сравнению с любым
«жигулем» подобный «уазик» – чистейшей воды танк…
