Вадим притоптал газ, глядя в зеркальце и ухмыляясь –
«девятка», отчаянно сигналя, висела на хвосте, надеясь покарать рыдван,
выглядевший по сравнению с ней невероятно плебейски. Но и это уже не имело
значения – Вадим дождался зеленого сигнала, рванул на второй скорости,
пропустил пару встречных машин и повернул налево, меж двумя «хрущевками».
Там, меж двумя шумными и длинными проспектами, в знакомых не
всякому лабиринтах складов, асфальтовых дорожек и старинных зданий помещалась
родная фирма – отличный трехэтажный домик дореволюционной постройки, без всякой
огласки приватизированный с помощью получивших свое чиновничков в те
незабвенные времена, когда славные российские демократы третий день не
просыхали от своей, изволите ли видеть, победы над злыми гэкачепистами.
По привычке Вадим направил «уазик» на то место, где обычно
отдыхал его «пятисотый», для пущей наглядности обозначенное двумя полосами
несмываемой белой краски и выведенными прямо на асфальте буквами «VIР».
За время его отсутствия дисциплинка, надо полагать,
несколько расшаталась – неизвестно чья «Тойота-Камри» нахально стояла, обоими
левыми колесами утвердившись за чертой, прямо на последней букве в кратком
словечке «VIР». Недрогнувшей рукой Вадим повернул руль так, что «уазик» с
грохотом врезался в борт «тойоты» – опять-таки без малейших повреждений для
себя и с ущербом для японки.
Из распахнувшейся входной двери с похвальной быстротой
вылетел охранник в респектабельном костюмчике, при галстуке, не дав себе труда
присмотреться, налетел вихрем, вопя:
– Ты куда прешь, деревня? Ты что наделал?
Вадим с несказанным удовольствием врезал ему по скуле – в
запале парнишечка не ожидал встретить активное сопротивление «деревни» и не
успел поставить блок. Сзади, скрипя тормозами и скрежеща изуродованным крылом,
остановилась настырная «девятка».
Из дверей уже вылетела группа немедленного реагирования –
Миша с напарником, – на ходу вытаскивая из-под пиджаков электрические
дубинки. Приосанившись, Вадим рявкнул:
– Озверели, мать вашу? Кормильца и поильца не узнавать?!
Он видел однажды, как склочная такса с невероятным лаем и
скулежом кинулась в атаку на соседскую собаку, от которой ей был виден только
торчащий из-за куста хвост. Собака оказалась кавказской овчаркой, она не
тронула нахала, всего лишь повернула голову и посмотрела, но бедный такс с
истерическим воем затормозил всеми четырьмя так, что рухнул на спину и
покатился кубарем.
Нечто подобное имело место в данный исторический миг – все
трое замерли в нелепейших позах, но первым разинул рот ушибленный Вадимом
секьюрити:
– Босс?!
– Нет, привидение с того света, – сказал он громко,
наслаждаясь ситуацией. – Ребятки, притормозите-ка того крестьянина и
снимите вопрос, я его ненароком стукнул… – он ткнул большим пальцем за
спину. – Заплатите строго в пределах, и пусть катится…
– Босс, так…
– Живо! – рявкнул он, вытащил из машины тяжеленный
рюкзак, ухнув, взвалил на плечо и направился в здание, небрежно бросив Нике
через плечо: – Не отставай, супруга…
Прошел мимо четвертого охранника, застывшего соляным столпом
за своей элегантной лакированной стойкой, стал подниматься на второй этаж.
Навстречу попалась верная сподвижница, его главный бухгалтер, умнейшая Софья
Ларионовна – и выронила папку, всплеснула руками.
– Какие проблемы? – пропыхтел он, сгибаясь под
нешуточной тяжестью ноши. – Все в норме…
И преспокойно свернул в широкий коридор, облегченно
вздохнув, свалил рюкзак с плеча, прямо на кремовую ковровую дорожку. Огляделся.
Ксерокс, который привезли как раз в тот день, когда Вадим уезжал отдыхать, за
время его отсутствия успели распаковать, но никто не озаботился перенести в
соответствующий зал. Более того, прямо на белоснежном аппарате стоял поднос с
несколькими стаканами и стеклянным кувшином, хотя Вадим такое неряшество раз и
навсегда запретил.
Он взял поднос и преспокойно грохнул его об стену. Дребезгу
было, звону было… Распахнулись сразу три двери, показались недоумевающие лица,
насквозь знакомые, все до одного, лица его не особенно верных и преданных, быть
может, зато уж безусловно работящих кадров. На всех физиономиях вспыхивала та
же немудрящая гамма чувств: недоумение-удивление-ошеломление-ступор… Он
попытался взглянуть на себя их глазами – растрепанный, бородатый, в видавшем
виды геологическом брезенте и стоптанных кирзачах, грязнющий рюкзак у ног – и
прямо-таки расплылся в довольной улыбке.
Отбросив носком сапога валявшуюся посередине коридора
толстую ручку кувшина, рявкнул:
– Понаставили тут! Кому я внушал, чтобы не свинячили? Босс
воскрес из мертвых, а они тут бардак развели!
Он орал без малейшего раздражения или злости – несказанно
приятно было вновь ощутить себя полновластным хозяином всего и вся, царем и
богом. Краешком глаза заметил, что у лестничной площадки стоит Софья
Ларионовна, определенно не решаясь подойти ближе к столь неожиданно воскресшему
из мертвых боссу. Сверху, с третьего этажа, кто-то спускался бегом – как в его
чистом и респектабельном офисе сроду не бегали. Видимо, охранник у стойки
даванул на тревожную кнопку, и в здании начинался легкий переполох, потому что
кнопку последний раз нажимали года полтора назад, и все успели забыть, что в
таких случаях полагается делать.
– Что вы на меня пялитесь? – заорал он все так же
беззлобно. – Цирк приехал с дрессированными верблюдами и Новодворской в
клетке?! Марш по местам, за работу!
И, топча грязными прохарями стеклянные осколки, направился
прямиком в собственную приемную, не хотелось вновь взваливать на плечо
тяжеленный рюкзак, и Вадим волок его за собой, комкая ковровую дорожку, пачкая,
превращая в нечто жуткое.
Очаровательная секретарша Людочка («Вице-мисс Шантарск
позапрошлого года») поднялась из-за полированного стола с полным набором лучших
импортных причиндалов, и нижняя челюсть отвисла так, что ежесекундно могла
провалиться за низкий вырез блузки, к округлостям, знакомым Вадиму во всех
деталях благодаря частому и вдумчивому изучению. Он впервые видел свою «миску»
в столь остолбенелом состоянии – и по инерции рявкнул:
– Подбери челюсть! И кабинет отопри!
Оцепеневшая Людочка все же нашла силы прошептать:
– Вы ж с собой забрали ключи…
– Запасной комплект в сейфе, дура!
В приемную заглядывали сразу несколько человек, не решаясь
войти. Ника стояла с отрешенным лицом, за ее спиной возник Вова Шунков,
начальник службы безопасности, детина с внешностью похмельного питекантропа и
мозгами Штирлица. Похоже, он и не пытался как-то анализировать ситуацию, но
действовал хватко, с безразличным лицом привыкшего ко всему на свете
профессионала распахнул дверцу сейфа, укрытого за полированной панелью в углу,
моментально, не глядя, снял с полочки запасные ключи, отпер кабинет и
посторонился, пропуская туда Вадима, вопросительным взглядом поинтересовавшись:
«Я нужен?»
