– Кто-то там говорил про допрос, который все
прояснит? – оскалившись, бросил Синий.
И принялся разматывать белую материю, смахивавшую на
небрежно отхваченный кусок дешевой хлопчатобумажной простыни. Столоначальник
дергался, отчаянно вскрикивал и охал, но Синий безжалостно отстранял его
здоровую руку, ворча сквозь зубы:
– Не вой, не вой, и совсем еще не присохло…
Остальные толпились вокруг, в нетерпении сталкиваясь
головами. Столоначальник взвыл – все же кое-где успело присохнуть, –
закатил глаза, откинулся на смятые лагерные одеяла. Кажется, окончательно
вырубился. Лицо у него было прямо-таки мокрым от пота, на толстой щеке парочка
ссадин.
– Твою мать… – выдохнул Синий, бросив повязку на одеяло и
брезгливо вытирая ладони о собственные бока.
Вадим задохнулся. Торопливо пощупал ладонью промежность –
вдруг показалось, что обмочился. Сухо, слава богу…
Только большой палец остался прежним. Остальные, посиневшие
и чудовищно распухшие, вызывали тошноту и тоскливый ужас. Вдобавок на мизинце и
безымянном ногти оказались вырваны, пальцы оканчивались вовсе уж жуткими
окровавленными вздутиями. Осторожно опустив покалеченную руку на живот
постанывавшего с закрытыми глазами Столоначальника – тот никак не отреагировал,
грудь вздымалась, как кузнечные мехи, тело то и дело сотрясалось крупной дрожью, –
Синий протянул:
– Ну, братва, я такого и на допросах с пристрастием не
видал, менты до такого не докатывались…
– Попрошу не клеветать… – по инерции взвился Борман и тут же
голос оборвался откровенно жалким писком.
– Слушайте… – сказал Вадим, стыдясь дрожащего голоса. –
Это уже ни в какие ворота… Все-таки губернский чиновник, не с самых верхов, но
и не пешка… Есть же границы…
– М-да, – сказал Синий. – Удивительно точно
подмечено… Я, вообще-то, самого поганого мнения о человечестве, надо вам
признаться. И все же… Даже если примем версию о кутящем миллионере, напрочь
свихнувшемся, – получаются нескладушки. Такие забавы самый законченный
шизофреник на публику не выносит. Есть же у него подручные, шестерки с
нормальными мозгами… У вашего шизанутого миллионщика… А здесь – три
десятка свидетелей, если считать по всем баракам. И свидетели сплошь
богатенькие и респектабельные. Должен же кто-то такие вещи понимать и
учитывать.
– Ты куда гнешь? – одними губами прошелестел Борман.
– А ты не понял, генерал? – усмехнулся Синий. –
Нет, серьезно? Гну я туда, что на свидетелей, их количество и респектабельность
кому-то абсолютно наплевать. Насрать. Начихать. Последнее умозаключение,
вытекающее из этой гениальной теоремы, тебе по буквам разжевать или сам
поймешь?
– Но не может же быть в т а к о м
масштабе…
– А кто сказал, что не может? Это вы в Жмеринке были фигура,
Моисей Маркович, а в Одессе вы дерьмо…
– Да какая Одесса? – заорал Борман, видимо, уже
совершенно не владея собой. – Какая Одесса?
– Одесская Одесса, – отмахнулся Синий. – Не скули,
генерал, тоску наводишь. Что бы приспособить…
Он огляделся, поднял с одеяла протащенный сюда Братком
тамагочи, кинул на пол и старательно раздавил подошвой грубого ботинка. Выбрал
подходящий кусочек пластмассы, со второй спички (пальцы у него тоже заметно
подрагивали) зажег и аккуратненько принялся пускать вонючий дым в ноздрю
Столоначальнику. Никто его не попрекнул ни словом – все остальные стояли, как
завороженные, Вадим заметил, что физиономия стоявшего рядом Визиря кривится
так, словно он пытается мимикой помочь бедолаге скорее очнуться.
Столоначальник отчаянно зачихал, поднял голову.
– Посадите его, – распорядился Синий. – Живо!
Запрыгнув с ногами на нары, Борман с Доцентом принялись
усаживать покалеченного, подсунув ему под спину одеяло. Тем временем Синий
разорвал окровавленную тряпку, превратив в некое подобие бинтов, стал
перевязывать руку. Столоначальник охал и закатывал глаза, но обмирать вроде бы
больше не собирался. Синий, торопливо раскуривши сигарету, сунул ему в рот, присел
рядом:
– Ну, оклемался малость? Покури, покури, способствует…
По щекам Столоначальника текли слезы, он курил отчаянными
затяжками, пачкая сигарету слюной.
– Ну что ж ты мусолишь, – почти ласково сказал
Синий. – Погоди, дай сюда, я тебе конец оторву… Или нет, держи лучше
новую, аккуратненько, вот так… Кто допрашивал, комендант?
Столоначальник кивнул, морщась и тихонько похныкивая.
– Ну тихо, тихо, что ты за мужик такой… Все уже, все… Кругом
свои… Что, сам комендант старался?
– Нет, те двое… Новые…
– А что хотели? Ну? Давай, рассказывай, скоро мы все отсюда
сбежим, жизнь восстановится…
– Правда?
– Сукой буду, – сказал Синий. – Так что они
хотели?
– Допытывались, где деньги.
– Домашняя заначка или как?
Столоначальник слабо помотал головой:
– Пятьдесят тысяч долларов… Наличкой… В «дипломате»…
– А они у тебя были? – ласково спросил Синий.
– Ага. У Леры дома, на нее никто не мог подумать… – Он
дернулся, обвел всех безумным взглядом: – Должен был заложить кто-то
осведомленный…
– А денежки откуда?
– Торги по «Шантарскому кладезю»…
– Это еще что? – оглянулся на остальных Синий.
– Ах, вот оно что, – сказал Вадим. – Вот, значит,
кто хапнул портфельчик с зелеными… А многие думали на Горкина…
– Горкину хватило два процента, невелика птица… – тихонько
прохныкал Столоначальник.
– Тендер по золотодобыче, – пояснил Синему Вадим с
большим знанием дела. – Каралинский прииск, богатая яма… Когда в мае было
решено…
– Да ладно, я понял, – отмахнулся Синий. – Ничего
сложного. Они ему «дипломатик», а он им содействие, что тут непонятного? И что,
голуба, сказал, где зеленые?
Столоначальник кивнул, слезы потекли пуще. Он выпустил из
губ сигарету, стал растирать грудь здоровой рукой, словно бы извиняясь,
прокряхтел:
– Сердце… Совсем проваливается… Пришлось сказать… Бог ты
мой, они же и Леру… Только откуда он узнал?
– «Дипломаты» с зелеными – вещь чреватая и приметная… –
сказал Синий. – Что они тебе обещали, если отдашь?
– Что больше мучить не будут… Валидолу… дайте… у меня
аритмия…
– Есть у кого-нибудь валидол? Нету, брат, извиняй… Ты полежи
вот так, только больше не кури, раз сердце… – Синий одним прыжком соскочил с
нар: – Орлы, давайте звонить в темпе, мне такие дела категорически не нравятся…
Где телефон прячешь? Где, говорю, телефон?
– Слева, под коробками… Скорую…
– Будет и скорая, все будет… Пошли!
