– Замерли, хорошие мои! Если какая-нибудь сука испортит мне
шоу – жилы повытягиваю…
Застучали сапоги – комендант удалялся. Послышалась его
команда:
– Занавес!
Слышно было, как старый занавес со скрипом и потрескиванием
раскрывается. Воцарилась совершеннейшая тишина, потом сухо застучала барабанная
дробь – определенно Гейнц – и очень быстро смолкла.
– Внимание! – громогласно возвестил комендант. –
Драгоценные мои господа кацетники! До меня дошли слухи и сплетни, гласящие, что
иные из вас без всяких на то оснований считают меня чуть ли не чудовищем. Право
же, я обижен и где-то даже оскорблен. Как выражался приснопамятный Фантомас, на
самом деле я – веселое и жизнерадостное существо. Велики и неисчерпаемы кладези
веселья и жизнерадостности в моей широкой душе. Вот и теперь я в один
прекрасный миг задумался: а не слишком ли вы заскучали, пребывая в гостях в
моем веселом заведении? После долгих и старательных раздумий я пришел к выводу,
что так оно и есть. И решил, хорошие мои, немного вас повеселить. А посему
сегодня на нашей сцене – ток-шоу «Угадай мелодию»! Уау! – завопил он вовсе
уж дурным голосом. – Уау! Что такое? Не слышу надлежащих аплодисментов… Я
огорчен! Я невероятно огорчен! Для кого же я стараюсь, как не для вас? Ну-ка,
живенько!
Послышались неуверенные хлопки.
– Плохо, дамы и господа! – орал комендант. –
Скверно! Устройте-ка мне настоящие аплодисменты, переходящие в бурную,
продолжительную овацию! А то я вам сам устрою…
На сей раз, понемногу набирая могучий размах, грянула самая
настоящая овация. Вадим даже мимолетно удивился – народу в зале не так уж и
много, как они ухитряются производить столько шума? Полное впечатление, сейчас
штукатурка с потолка осыплется.
– Великолепно! – перекрикивая шум, завопил
комендант. – Наконец-то вы осознали мою доброту и прониклись культурными
запросами! Уау, хорошие мои! Ладно, отставить овацию. Но в дальнейшем извольте
отвечать короткими, однако ж бурными аплодисментами – точнее, отмечать ими
самые волнительные моменты нашего шоу, я бы сказал – контрапункты! А опознать
контрапункт вы сможете без особых трудов – как только я, значитца, махну левой
али правой рученькой таким вот макаром – тут вам, однако, и есть самый
натуральный контрапункт! Как я изъясняюсь? Не правда ли, сразу видна близость к
народу и овладение фольклорными пластами? Анадысь, значится?
Видимо, он взмахнул рукой – затрещали бурные аплодисменты.
Комендант надрывался, его голос был почти обычным, но все же присутствовала там
неуловимая нотка безумия, от которой холодело внутри:
– Я бы с большим удовольствием устроил вам анадысь
какую-нибудь интеллектуальную игру на высокие эстетические темы, судари мои и
дамы, но вынужден, уж простите, откровенно подлаживаться к вашим вкусам,
которые, сдается мне, особой широтой не отличаются. Потому мы и запускаем
незатейливое, надо признаться, шоу. Угадай мелодию!
Аплодисменты.
– Что это у нас там торчит, обозначенное арабскими цифрами?
А это флейты, господа! Как метко выразился Маяковский – а вы ноктюрн сыграть
могли бы на флейте водосточных труб? Итак, на сцену приглашается наша звезда и
конкурсантка, очень кстати, как рояль в кустах, здесь присутствующая – госпожа
Вероника Баскакова! Встречайте!
Аплодисменты. Судя по стуку сапог, комендант усиленно
перемещался по сцене, подражая телеведущим:
– Все аплодируют, аплодируют, перестали аплодировать… Полная
тишина в зале, начинаем суперигру! Одновременно спешу предупредить очаровательную
конкурсантку: если вы, мадам, будете мямлить под нос или саботировать
культурное мероприятие, я вас до утра в караулку отправлю! Тишина настала,
тишина! Итак, очаровательная, трахаетесь ли вы с мужиками? Вопрос понятен?
Послышался громкий, с явственной истерической ноткой голос
Вероники:
– Трахаюсь!
Аплодисменты.
– Веселее отвечайте, веселее, у нас ток-шоу, а не кабинет
зубного врача! А на тех флейточках, что так задорно торчат из дырок, вам
игрывать приходилось?
– Приходилось!
– Аплодируем! – завопил комендант. – Игра уверенно
движется в правильном направлении! Приступаем к розыгрышу главного приза! Вот
здесь у меня самый настоящий косметический набор… я вам не буду вслух
произносить название фирмы, потому что не заключал с ней договора на рекламу, и
она наше шоу отнюдь не спонсирует. А посему пошла она к чертовой матери, цум
тойфель! Но набор настоящий, мечта женщины, особенно в наших спартанских
условиях! И наша очаровательная конкурсантка его обязательно получит, ежели с
первого раза безошибочно угадает мужнину флейту, на которой старательно
исполнит незатейливую мелодию. Будем играть ноктюрн на флейте красных пиджаков!
Вот тут у меня песочные часики, и ваша задача, мадам Вероника, отыскать нужную
флейту до того, как пересыпется песок. И косметический набор – ваш! В
случае, ежели не угадаете, придется вам со всем старанием играть на всем
наборе, пока не угадаете нужную мелодию. А там мы придумаем что-нибудь еще
более веселое. Вам условия ясны? Прекрасно!
Рассыпалась длинная барабанная дробь.
– Нарастает напряжение в зале, нарастает! – вопил
комендант. – Если закрыть глаза, можно представить, что мы находимся в
зале телестудии «Останкино». До чего же похабное название, честно говоря!
Покажите мне другую крупную телестудию в мире, чье название произошло от
мертвых покойничков! Ладно, не будем отвлекаться… Умолкла музыка, тишина в
зале, сейчас приведу в действие наш песчаный хронометр… Пошло времечко, пошло!
Прошу, очаровательная!
Наступила вязкая тишина. Потом послышались негромкие шаги.
Они удалились влево, на какое-то время притихли. Из зала долетел громкий
смешок.
Вадим тупо таращился на оказавшуюся перед самыми его глазами
фанеру. Что происходит по другую сторону, он, естественно, рассмотреть никак не
мог. И не испытывал ничего похожего на беспокойство или сочувствие – вновь, как
и при первом Никином появлении в бараке, нахлынули досада и раздражение, словно
и очаровательная супруга странным образом числилась среди тех, кто над ним
издевался. Не будь ее здесь, был бы избавлен от доброй половины переживаний…
Острая ненависть на миг прямо-таки прошила горячей волной – ненависть к
смазливой дурочке, что сейчас бродила по ту сторону фанеры.
Шаги послышались рядом с ним. Переместились влево, вновь
вернулись. Негромкий шум – словно человек опускался на колени – и в следующий
миг он ощутил, как женские губы сомкнулись на его вздыбленном достоинстве.
– Началось шоу! – обрадованно возопил комендант. –
Первая попытка! Музыка, туш!
Длинно, нескончаемо затарахтел барабан. Вадим вовсе не
испытывал удовольствия, словно все нормальные ощущения враз его оставили.
Только раздражение крепло – и ничего больше. И все же кончил довольно быстро,
из-за дикости ситуации, наверное.
– Закончилась первая попытка! – заорал комендант совсем
рядом, по ту сторону фанерного листа. – Теперь попросим счастливчика
показаться почтенной публике, чтобы мы могли определить, как обстоят дела!
Музыка!
