– Хочется!!! – рявкнул он, вложив в этот вопль боль и
стыд от всего здесь пережитого.
– Решительный вы мой… Ну так что же вы стоите? Дайте-ка
скамеечке хорошего пинка. Боже упаси, я вас никоим образом не принуждаю и не
собираюсь принуждать. Сами подумайте: ни одна живая душа не узнает. – Его
голос был невероятно родным, милым, участливым, комендант искренне сокрушался
вместе с ним, полное впечатление. – Или вы извращенец, и вам приятно
вспоминать, как этот обманувший ваше доверие тип дрючил вашу женушку вдоль,
поперек и всяко?
Что-то оборвалось в нем. С коротким рычанием он перенес всю
тяжесть тела на левую ногу, а потом что было сил оттолкнул скамейку правой,
вложив в этот порыв всю ненависть и отвращение не только к Эмилю с Никой, но и
ко всему окружающему…
Короткий придушенный крик оборвался хрипом, связанные
обрушились вниз… и с жутким стуком растянулись на полу у ног Вадима, содрогаясь
в корчах, хрипя. На них упали свободные концы веревок.
– Разыграли, разыграли! – весело вопил комендант,
прыгая вокруг оцепеневшего Вадима. – Обманули дурака на четыре кулака, а
на пятый кулак сам и вышел дурак! Уау! – заорал он Вадиму прямо в
ухо. – Ну неужели ты мог подумать, засранец, что я в моем лагере позволю
кому-то постороннему, твари полосатой, вешать моих дорогих кацетников
самолично? А вот те хрен!
Эмиля с Никой уже поднимали, освобождали от наручников и
веревок. Вадим отвернулся, боясь увидеть их лица, заткнул уши, но истерические
рыдания Ники все равно сверлили мозг. Не было ни чувств, ни эмоций – лишь
страстно хотелось оказаться где-то далеко отсюда.
– Силен мужик! – похлопал его по плечу
комендант. – Хвалю! Не каждый сможет этак вот – родную бабу… На вот,
вкусная шоколадка, – сунул он Вадиму в ладонь скользковатый
пакетик. – Ну-ка, мальчики, поприветствуем героя!
Со всех концов сцены, где располагались эсэсовцы, донеслось:
– Хох! Хох! Хох!
– А теперь шагай в зал, козел позорный, шагай, –
подтолкнул его комендант. – Глаза б мои на тебя не глядели… И этих гоните
в зал, по рожам видно оклемались… Переживут, не баре, не размокнут, не
сахарные… – Он повысил голос: – Гейнц! Гоните-ка это быдло по баракам, надоели
они мне, нам еще сегодня работать и работать…
Глава 13
Все гениальное…
Возвращаясь в барак, Вадим два раза получил прикладом по
пояснице, потому что откровенно замедлял шаг, справедливо предвидя новые
жизненные сложности. Нехитрое предчувствие не обмануло – едва вошли, едва
затихли на улице шаги охранника, Эмиль развернулся в его сторону с самым
недвусмысленным выражением лица – Вадим проворно попятился, – стал
надвигаться, профессионально приняв какую-то хитрую стойку, цедя сквозь зубы:
– Вешатель, говоришь? Ну, иди сюда, гандон…
– Бей его! – истерически подначивала Ника, придвигаясь
с другой стороны с растопыренными коготками. – Бей так, чтобы…
– Сами хороши… – огрызнулся Вадим, пятясь в угол, отчетливо
сознавая, что шансов у него никаких. – За моей спиной…
– Цыц! – возник между ними Синий, чуть присел, выставив
перед собой смахивающий на шило ножик. – А ну-ка, завязали с семейными
разборками! Гришан, кому говорю?! Времечко настало!
Поразительно, но от этих слов Эмиль мгновенно остыл, замер в
нелепой позе, а там и опустил руки. Вадим успел мимоходом удивиться: откуда эта
каторжная морда знает прежнее Эмилево имечко?
И тут же ему стало не до пустяков. Как и всем прочим.
– Свет погаси в темпе, а то еще нагрянут, – бросил
Синий Братку, и, прежде чем тот успел добежать до выключателя, произнес
спокойно, жестко: – Ну вот что, кончайте выдрючиваться, начинается побег…
Свет погас, но стало не особенно и темнее – полная луна
заливала барак молочно-бледным сиянием.
– Не нравится мне эта иллюминация… – в сердцах сказал
Синий. – Но делать нечего. Сейчас часа три ночи, подождем минут десять,
пока свободные от вахты вертухаи завалятся спать, – и вперед.
– Ты бы… – начал было Борман.
– Захлопнись и слушай, – оборвал Синий. – Все
слушайте внимательно, головы на кону… Диспозиция такова: вода – отличный
проводник липездричества. Нужно будет подбежать к проволоке с полным ведром и
выплеснуть ее так, чтобы намочила все рядки – в темноте ведь не разберешь,
который из них подключен, посему оросить нужно все – и аккуратненько стекла по
столбу наземь. Если все проделать верно – моментально выбьет фазу. То есть свет
повсюду погаснет и проволока, понятно, обесточится. Починить будет нетрудно,
процедурка нехитрая, но пока они разбудят электрика и он добежит, пока исправит
там все, мы успеем… Когда коротнет, особо назначенный человек колом шарахнет по
проволоке. Даже если не порвет все рядки, проволоку сорвет с креплений, можно
будет пролезть. Тот, кто хочет жить, – пролезет. Подумаешь, ручки
поцарапает… Не смертельно. Главное – глаза беречь. Ведер там, в мусоре, штуки
три, я специально присматривался. Воды навалом. Заместо тарана сойдет любое
полено, – он показал на подпорки нар, повернулся к Братку: – Выломай-ка
мне одну, щегол… Ту вон, у окна, чтобы подраненный с нар не ляпнулся… Что
стоишь?
Браток кинулся к указанной подпорке толщиной с мужскую ногу
и длиной не менее полуметра. Ухватил ее у самого пола, напрягся, рванул, от
натуги оглушительно испортив воздух. Раздался пронзительный треск и скрежет,
все инстинктивно втянули головы в плечи.
– Во! – Браток выпрямился, взмахнул импровизированной
дубиной, примеряясь.
– Здоровый лось, – одобрил Синий. – Ты и будешь
лупить по колючке. Два-три верхних ряда не рви, нет смысла…
– Да понял, понял! – Браток нетерпеливо переминался с
ноги на ногу. – Сделаем!
– А ведро, такое у меня мнение, будет держать наш
легавый, – распорядился Синий. – Мужик ты здоровый, говорят, до сих
пор, чтобы пузо не росло и девки не кривились, спортами и самбами занимаешься,
реакция есть, глазомер тоже… Усек?
Борман, ввиду важности момента даже не обидевшийся на
«лягавого», протянул:
– Вообще-то, авантюра чистейшей воды… Хотя и неглупо…
– Предложи идею получше, – отмахнулся Синий. –
Нету? Тогда не скули. Другого плана, как ни ломай мозги, не выродишь. Терять
нам совершенно нечего.
– А потом? – спросил Борман.
– А потом – все дружненько и весело чешут в тайгу, и тут уж
каждый сам за себя. Кому как повезет.
– Там же датчики…
– Да помню я, – сказал Синий. – И автомат у
них есть, на вышке у ворот. Времени у нас, считайте, почти что и нету – палить
они начнут сразу, хоть и вслепую. Ну, не сразу, секунд десять пройдет или там
двадцать… А какая разница? Все равно всем крышка. Уговаривать никого не
собираюсь. Времени жалко. Есть тут такие, что откажутся?
Стояла тишина.
