– Васькин, Васькин… – с ласковой укоризной заверил мент,
похлопывая по кобуре. – Натурально, Васькин. Ну что, мне в воздух стрелять
или сами пойдете до камеры?
– Подождите, – опомнился Эмиль. – Давайте я вам
все объясню подробно…
– Да я сам все вижу подробно. Попались, граждане хорошие, от
рабоче-крестьянской милиции не уйдешь…
Ника вдруг шагнула к нему и протянула зеленую бумажку:
– Давайте как-нибудь договоримся? – предложила она,
изобразив обаятельную улыбку.
У самой, как-никак, был изрядный опыт общения с шантарскими
гаишниками. Но зеленый Франклин, моментально превративший бы в умилительного
агнца самого злобного дорожного волка, здесь, похоже, всегдашнего магического
действия не оказал. Городская была магия, незнакомая местным слугам
правопорядка…
– Вы мне, гражданочка, всяку дрянь не суйте, –
неподкупно отмахнулся старшина. – А то еще одну статеечку к вам
пришпилю. – Он опять похлопал по кобуре. – Тут ваши штучки не
проходят… – И внезапно расплылся в вовсе уж масленой улыбке. – А я ведь
знаю, хорошие мои, откеда вы сбежали. Зна-аю доподлинно! Думали, мы тут лаптем
щи хлебаем? И не удалось вам смыться, граждане хорошие, как ни крутились!
Сердце у Вадима не то что упало, согласно известному
выражению, шумно провалилось куда-то вниз, затихло, совершенно не
чувствовалось. Ника непроизвольно ойкнула. Старшина же, оглядев их с
неприкрытым злорадством, протянул:
– Что, голуби, загрустили? Назад вас определим, в два счета
и в лучшем виде, уж я вам обещаю. А поднимайте-ка ручки…
Х-хэк! Эмиль крутнулся, ударил, ушел в сторону с невероятной
быстротой, ударил вновь… Старшина отлетел, как сбитая кегля, звучно ударился
затылком о коляску, сполз по ней на землю и упал лицом вниз, разбросав руки.
Все произошло в считанные секунды. Ника так и стояла с баксами в руке, не успев
руку опустить…
Зато Эмиль не терял времени даром. Моментально присел на
корточки, полез в кобуру. Выпрямился, затейливо выругавшись, швырнул в сторону
черный пистолет, отлетевший неожиданно далеко, упавший как-то очень уж
медленно. Ощерился:
– Игрушка. Анискин долбаный, на понт взять пытался… В такой
глуши, поди, им и табельного не полагается… Или потерял по пьянке, как в том
кино…
– Но откуда он знал? – спросила Ника дрожащим
голосом. – Он же так прямо и сказал…
– От верблюда, – огрызнулся Эмиль. – Некогда
голову ломать. Сматываться надо – статейка получается и впрямь серьезная…
Нападение при исполнении. С таким и в Шантарске не сразу справишься, а уж
здесь, где мы на положении последних бичей, беспаспортных и бесправных…
– Нет, откуда он узнал? – повторила Ника. –
Значит, у н и х есть люди в округе?
– У него спроси… – Эмиль присел на корточки, порылся в
карманах бесчувственного милиционера. – Ни денег, ни корочек, ничего
полезного. С-сука… Вадим, возьми какую-нибудь ветошку, протри все в кабине,
чтобы не осталось пальчиков. Живо!
На сей раз Вадим бегом бросился выполнять приказ – не тот
случай, чтобы обижаться на тон и дискутировать.
– Тщательней! – прикрикнул Эмиль. – Руль, рычаги,
дверцу – все!
И принялся осматривать мотоцикл. Вадим вытащил из-под
сиденья большую тряпку, вонявшую бензином и черную от масла, старательно взялся
за работу, оставляя темные разводы на дверцах.
Когда он закончил, Ника присела на корточки над старшиной,
все еще лежавшим в прежнем положении, осторожно потрогала, выпрямилась с
помертвевшим лицом:
– Эмиль… По-моему он – того…
– Сейчас заплачу, – бросил Эмиль, не оглядываясь на
нее. – И салют устрою… Черт, и у этого бензина – хрен да маленько… Как они
так ездят, козлы? Ладно, сколько сможем, столько и проедем. Садитесь,
живо! – Он ударил ногой по рычагу, мотоцикл мгновенно завелся.
Вновь наступил критический момент… Вадим держал ушки на
макушке, но Эмиль, не глядя на него, прыгнул за руль, Ника уже сидела в
коляске. Тогда и он забрался на второе сиденье, обеими руками уцепился за
большую черную петлю, мысленно ругая себя за очередной приступ малодушия: тут
бы голубков и о с т а в и т ь, с мотоциклом
худо-бедно управился бы…
Глава 5
«Язык»
Бензина хватило, как скупо пояснил потом Эмиль, километров
на двадцать. За это время они разминулись со встречным грузовичком – стареньким
«газиком», обогнали, не останавливаясь, куда-то шагавших по своим примитивным
делам двух мужичков, видели слева еще одну деревню, побольше, куда, конечно же,
не стали заворачивать, миновали небольшое озеро – вокруг него виднелось с
полдюжины ярких легковушек, сидели рыбаки с удочками, посередине озера кто-то
плавал в черной резиновой лодке.
Мотоцикл заглох, когда озеро осталось далеко позади, на
узенькой лесной дороге. Сняв крышку и заглянув в бак, Эмиль печально покривил
губы и ничего не сказал, все было ясно и так. Все места, где могли остаться
отпечатки пальцев, протерли полами бушлатов, зашагали прочь.
Довольно скоро Ника робко спросила:
– А что теперь?
Эмиль едва не взорвался, но опомнился в последний момент, с
наигранной бодростью пожал плечами:
– Дальше бредем, Марковна… Места пошли населенные, ну,
относительно населенные, однако это внушает… Между прочим, помнит кто-нибудь,
какой сегодня день? Нет? Я тоже не помню. Очень может быть, что и выходной –
то-то рыбаки к озеру стянулись.
– А какая нам выгода от выходного? – угрюмо бросил
Вадим.
– Некоторая… В выходной всегда легче убегать от властей –
чем мы в данный момент и занимаемся. Ничего, найдут этого козла, может, и
скоро, но с нами его связать будет трудновато. В этом захолустье на выходные
казенная жизнь замирает вовсе, вряд ли станут поднимать хай вселенский… – Он
широко улыбнулся. – А то и спишут моментально на того сопляка, отчего
лично я плакать не буду, не тянет что-то…. Но самое печальное – я до сих пор не
могу определиться на местности. Что Каразинский район, что Мотылинский – если
только дизик не напутал – отнюдь не Монако, хоть и Франции не равняется…
«Не так уж он спокоен, – отметил Вадим. –
Разболтался, значит, нервничает. Хорошо бы свернуть за поворот, а там – город…
Есть же тут какие-то города, хоть и маленькие. В городе вряд ли посмеет».
– Стоп! – Эмиль остановился, поднял руку. – А
ну-ка, в лес!
Они торопливо свернули с дороги, укрылись за толстой сосной.
Звуки, приближавшиеся с той стороны, куда они направлялись, в конце концов смог
опознать даже Вадим – стук копыт и грохот телеги, доводилось их видеть раньше,
не такой уж он урбанист, чтобы не распознать телегу…
Она показалась на дороге – серо-белая невидная лошадка
трусила не спеша, не обращая внимания на громкие матерные понукания. Бразды
правления находились в руках столь же невидного мужичонки, словно сошедшего с
экрана: сапоги, ватник, простецкая хмельная физиономия. Свесив ноги на левую
сторону, он покрикивал скорее по обязанности, а за спиной у него в телеге
помещались два ящика с темными бутылками, звеневшими и погромыхивавшими. Одна,
початая, пребывала у мужика в левой руке, он как раз к ней приложился. На
телеге он был один…
