Ничего романтичного в езде на настоящей деревенской телеге
не оказалось. Трясло немилосердно из-за отсутствия какого бы то ни было аналога
амортизаторов, зубы щелкали сплошной пулеметной очередью, как ни укладывайся.
Пришлось сесть, свесив ноги – так было чуточку полегче, больше доставалось
заднице, однако зубы лязгать перестали. Нике на свернутой фуфайке было не в
пример уютнее.
– А потом? – спросила она.
– Потом… – протянул Эмиль. – Потом будет полегче.
– Там вроде железная дорога есть, – вмешался Вадим.
– Нет, это ты перепутал. Железка кончается в Бужуре, а до
него от Шкарытово километров сорок. Но все равно, в Шкарытове от многих хлопот
избавимся… (Ника непроизвольно взглянула на него, и Вадим этот взгляд
великолепно понял, но не показал виду.) Убогий, но городишко. Найдем способ
поменять доллары, доберемся до Бужура, возьмем самые дешевые места, сядем на
поезд… Да, в общем, куча возможностей. На худой конец машину можно угнать. И
добраться до Манска – там-то уже сыщутся знакомые, и влиятельные, взять хотя бы
Фирсанова…
– В ванну… – мечтательно протянула Ника. –
И шампанского…
«Очень мило, – подумал Вадим. – Дураку ясно, что
это за хлопоты такие, от которых вы избавитесь в Шкарытово в первую очередь.
Безымянный труп на окраине, а? Нет уж, постараемся побрыкаться, на тот свет
как-то неохота, лучше уж отправить вас показывать дорогу».
Глава 6
Изаура и остальные
Если не считать полного отсутствия комфорта, экзотическое
путешествие на телеге протекало около часа безопасно и мирно. К дороге то
подступали перелески, то она, расширившись, тянулась в чистом поле, иногда
нетронутом цивилизацией, иногда представлявшим собой желтые пространства,
сплошь покрытые странной, совсем невысокой травой, подстриженной прямо-таки под
гребенку, словно английские газоны. Эмиль кратко объяснил удивившейся Нике,
повидавшей английские газоны, что это называется «стерня» и является бывшим
пшеничным полем, с которого все сжали-смолотили (Вадим припомнил классическое
«только не сжата полоска одна…», приходилось что-то такое заучивать в младших
классах).
Однажды навстречу попались голубые «жигули» с резиновой
лодкой на крыше. Однажды обогнал мотоцикл, а потом – грузовик, нагруженный
какими-то бочками. Никто не обращал на них внимания, словно телега оказалась
под шапкой-невидимкой.
А потом шапка, должно быть, куда-то пропала…
Обогнавшая было «газель» с серым металлическим коробом
вместо кузова вдруг притормозила метрах в тридцати впереди, и из кабины полезли
люди.
Перегородили дорогу. Что самое скверное, один из троих был
вооружен помповушкой, держал ее на манер киношных шерифов – дуло на сгибе
локтя. Он и стоял посередине, а у его спутников оружия вроде бы не было. Однако
троица недвусмысленно загораживала проезжую часть…
– Спокойней… – тихо распорядился Эмиль. – Авось
выпутаемся согласно легенде. Тпр-ру!
Лошаденку не пришлось долго упрашивать – охотно остановилась
после первого же окрика, понурив голову. Трое молча, с непонятным выражением
лиц разглядывали телегу и пассажиров (или как там именуются те, кто на телеге
ездит – седоки, что ли?). С первого взгляда было видно, что на пропойцу
Макарыча эти трое похожи мало: физиономии не особенно обременены интеллектом,
но чисто выбритые, сытые, не носившие ни малейших следов пристрастия к зеленому
змию. Да и одеты чуть иначе – в хороших, пусть и выцветших джинсах, аккуратных
хромовых сапогах, недешевых куртках. В Шантарске они все равно смотрелись бы
заезжей деревней, но для здешних мест, надо полагать, прикинуты были более чем
богато.
Один вдруг с тем же безразличным выражением лица отошел к
кабине, вытянул за приклад двустволку-вертикалку и вернулся к спутникам. Ружье,
правда, держал не столь картинно – попросту опустил стволом вниз.
Немая сцена зловеще затягивалась.
– Куда едем? – спросил, наконец, человек с помповушкой.
Лет на пять постарше Вадима с Эмилем, густые вислые усы, во всей позе, в голосе
– спокойное превосходство.
Вадим понял, что наган ни за что не успеет выхватить – вмиг
изрешетят. Нехорошее что-то в воздухе витает…
– В Шкарытово, – сказал Эмиль почти безмятежно. –
По делам.
– У тебя еще и дела есть?
– Как не быть.
– Лошадь чья?
– Степан Макарыча, – сказал Эмиль. – Из Чебаков.
Одолжил вот… А мы ему водочки привезем. Знаете такого – Макарыча?
– Встречались… – он сделал пару шагов влево, оглядел
Вадима. – Интересно, когда ж это ты успел у него лошадь одолжить, если я
часа два назад его обгонял, когда он ехал в совершенно противоположную сторону
– как раз к Чебакам? – усмехнулся почти весело. – Никак не успел бы
до Чебаков обернуться и отдать вам телегу… А одежонку, что на нем была, тоже
одолжил? И часики? – он мотнул головой, указывая на запястье Эмиля, где
красовались снятые с Макарыча часы, поцарапанные, чуть ли не первого
послевоенного выпуска.
«Влипли», – пронеслось у Вадима в голове.
Тут же с неуловимой быстротой мелькнул ружейный приклад –
это второй, незаметно подкравшийся слева, двинул им Эмилю под ребра, заставив
вмиг согнуться пополам. Схватил за волосы и сдернул наземь.
– Смирно сидеть, твари… – прошипел он, взяв Нику с Вадимом
на прицел.
Усатый – чрезвычайно походило на то, что он у них главарь –
вразвалочку подошел к Эмилю и ткнул его в щеку дулом:
– Лежи, сука… Что с Макарычем сделали? Я тебя, рвань
бичевская, живым в землю закопаю, если будешь вилять…
– Убери пушку! – прямо-таки завизжал Эмиль, защищая
ладонями лицо. – Ничего мы ему не делали! Ружье убери, говорю…
Вряд ли он мог быть напуган и растерян до такой степени,
бесстрастно оценил Вадим. Просто разыгрывает трусливого и забитого бича,
которого с первого взгляда можно считать совершенно неопасным…
– А телега? Одежда?
– Ты что, мент? – с истерическим блатным надрывом
вскрикнул Эмиль.
Усатый пнул его носком начищенного сапога:
– Я для тебя похуже мента. Мент посадит в кэпэзуху и будет
гуманно кормить баландой, а я тебе прикладом яйца в лепешку разуделаю, если
будешь врать… – Пнул еще раз, с расстановкой, тщательно прицелившись. –
Где Макарыч? Замочили?
– Да кому он нужен, мочить его? – завопил Эмиль с теми
же панически-блатными интонациями. – Вышку на себя вешать из-за этого жука
навозного?! Мы его на дороге встретили, попросили пузырь, как у человека, у
него ж там два ящика… А он с нами сам квасить сел! И вырубился…
– Ага… – протянул усатый. – И вы бедолагу, стало быть,
обшмонали по самое дальше некуда? Лирическое у вас отношение к частной
собственности, я смотрю… Не звездишь?
– Говорю тебе, на кой нам черт вышку зарабатывать?! В лесу
твой Макарыч спит, в жопу пьяный! Могу место показать, поехали проверим!
