– Ну, смотри… – сказал усатый. – Проверить, сам
понимаешь, можно быстренько. Недалеко вы отъехали…
– Вот и проверь! – огрызнулся Эмиль. – Вези нас в
милицию. Есть тут у вас где-нибудь милиция? В Шкарытово хотя бы? Пусть
проверяют на сто кругов, мы его не мочили, бояться нечего…
– Вова, а ведь не врет, похоже? – спросил тот, что с
вертикалкой.
– Да, похоже, – задумчиво ответил усатый. – Нет в
нем никакого покаянного страха перед возмездием, что-то не просматривается. Нас
он ссыт малость, а вот милицейской проверочки не особенно и опасается, не та у
него рожа… Кто такие? Бичева?
– Мы из Шантарска, – быстро ответил Эмиль. –
Ездили тут к кенту в Мотылино, назад добираться не на что, двинулись на
перекладных до Шкарытово. Там решили подкалымить, на дорогу…
– Документы есть?
– Нету, – упавшим голосом признался Эмиль. – Да вы
везите нас в шкарытовскую милицию, они разберутся…
– Нет, не боится он милиции, Вова, – сказал мужик с
вертикалкой. – Бля буду, не боится. Да и не слышно было, чтобы этакая вот
троица безобразила в округе. Про дезертира предупреждали, того, что положил
караул на точке. А о таких речи не было…
– Нет за нами никаких хвостов! – заявил Эмиль.
– То есть как это – нету? – картинно удивился усатый
Вова. – А грабеж лошади с телегой, одежды и часов у честного крестьянина?
Хоть тот крестьянин, откровенно говоря, создание жалкое и ничтожное, пьянь
подзаборная, а факт остается фактом… Прикинь-ка, сколько за этакие художества
полагается. Многовато. Бушлаты, кстати, где сперли? Новехонькие, хоть вы и
успели их засрать да пошоркать…
– В Мотылино променяли, – сообщил Эмиль. –
У меня часы были хорошие, настоящие японские, а у жены – колечко…
– Ты смотри, – резюмировал третий. – Приличный
человек, жену с собой возит, у нее даже колечко водилось… Культурный бич пошел…
– Как ни крути, а за грабеж и культурному много чего
полагается, – сказал мужик с вертикалкой.
– Вот и везите в милицию, – сказал Эмиль.
– Уговорил, – ухмыльнулся усатый. – Придется.
Лезьте в кузов, вшивая команда… – Повернулся к тому, что был без ружья. –
Васек, бери телегу и возвращайся той дорогой. Погляди, где там Макарыч. Что-то
я им до конца не верю… Прошу, гости дорогие! До самоходу!
Вадим быстро и где-то даже весело первым направился к
дверце, предупредительно распахнутой для него усатым. Как раз его такой расклад
устраивал вполне, в его положении лучше КПЗ в шкарытовской милиции ничего и
представить невозможно. Это Эмиль насупился, вряд ли только из-за пары пинков и
неожиданного пленения – трещит по швам кровожадный планчик, случая убить не представится,
похоже, а в Шантарске Вадим сможет что-нибудь придумать…
Дверь захлопнулась за ними, стукнул засов. В железном ящике
стояла полутьма, но немного света все же проникало сквозь подобия окон в
боковых стенках. Конечно, это были не настоящие окошечки: с полдюжины
горизонтальных прорезей на каждой стороне, для вентиляции, видимо…
В углу сидел еще один пленник – и он-то как две капли воды
походил на опустившегося бродягу, какими, увы, полон и стольный град Шантарск:
одежонка имеет такой вид, словно ее носили, не снимая, со времен крепостного
права, соответствующее густое амбре.
Эмиль сразу прилип к прорезям – смотрел на дорогу.
– О! – без особого интереса констатировал незнакомый
оборванец. – А вы на чем погорели?
– А ты? – спросил Вадим.
– Да ни на чем таком особенном. Занесло в Парнуху, пока
картошку копали, было где подкалымить, а потом лафа отошла. Приехал участковый
сегодня утром, сцапал и отдал этим…
– То есть как это отдал? – удивился Вадим. – Мы
что, не в милицию едем?
– Непохоже что-то, – сказал оборванец. – Никакого
разговора про милицию не было. Участковому они литру поставили…
Вадим понял, что радоваться рано: похоже, начинались
какие-то непонятные неприятности…
…Ехали не так уж и долго (Эмиль на всем протяжении пути
торчал у прорезей). Двигатель замолк, послышались шаги, звонко откинули засов:
– Выходи, бичевня!
Они спрыгнули на землю, оглядываясь не без любопытства.
Машина стояла на просторном дворе, недалеко от большого дома, сложенного из
толстых бревен. Вокруг – разнообразные хозяйственные постройки, названия и
предназначения которых Вадим попросту не знал. Телеантенна на высоченном,
метров десять, столбе, удерживаемом стальными тросами-распорками.
В дальнем углу – снятая с бензовоза и установленная на огромные деревянные
козлы цистерна с надписью «Огнеопасно». Сразу три собачьих будки – отверстия
закрыты толстыми досками-заслонками, слышно, как внутри возятся и зло ворчат
псы, судя по размерам будок, здоровенные. Во дворе – прямо-таки идеальная
чистота и порядок, напомнившие Вадиму немецкие деревеньки: никакого хлама, ни
клочка бумаги или мятой сигаретной пачки, ни кусочка ржавой проволоки. Чистая,
ухоженная усадьба, прямо-таки перенесенная в сибирскую глубинку из какой-нибудь
Баварии – конечно, с учетом местных реалий…
Послышался громкий многоголосый выкрик:
– С приездом, господин хозяин!
Вадим обернулся в ту сторону – и вот тут-то по-настоящему
стало жутко…
Там, у аккуратного забора, стояли человек шесть – судя по
облику, такие же несчастные маргиналы, как их вонючий попутчик. Держа обеими
руками жестяные миски, они отвешивали усатому самые натуральные поясные
поклоны.
И у каждого на ногах были натуральнейшие кандалы – похоже,
смастерённые здешними умельцами из толстых собачьих цепей, но надежные даже на
вид. В таких широко не шагнешь, будешь семенить, как китаянки в те
времена, когда им бинтовали ноги…
В сторонке с ружьем на плече сидел отрок лет восемнадцати,
тоже сытенький и крепкий, с пушком на верхней губе и наглой уверенностью в себе
во взоре.
– Как оно? – мимоходом спросил усатый.
– Нормалек, батя. Жрут за обе щеки.
– Жрать-то они умеют, быдло… Ворота закрой, – и усатый
повернулся к пленной четверке. – Ну-с, господа нищеброды, в темпе пройдем
политграмоту… Если что будет непонятно, переспрашивайте сразу, повторять потом
не буду. Вот… Существа вы все, по большому счету, пакостные и никчемные, –
говорил он без всякой злобы, скорее равнодушно, – а поскольку, во-первых,
труд сделал из обезьяны человека, а во-вторых, в такую пору каждая пара рук на
счету, придется вам потрудиться на совесть, от рассвета и до заката, от забора
и до позднего ужина… Пока не зарядили дожди, будем копать картошку. Да и помимо
картошки будет еще масса дел по ударной подготовке к зиме. У меня не
заскучаете.
– А картошки-то сколько? – поинтересовался вонючий
сосед Вадима.
– Мало, – обнадежил усатый Вова. – Всего-то
гектара полтора. За недельку управитесь, если будете трудиться по-стахановски.
Ее еще сушить-перебирать придется, потом – или параллельно – нужно будет
управиться с дровишками, заготовить леса на сарай, провернуть еще кучу всяких
крестьянских дел… В общем, за месяц, я так думаю, осилите. Кормить буду без
дураков, вон, посмотрите, в мисках мясцо, ложка торчком стоит. Спиртного, не
взыщите, не держим – несовместимо с крестьянским трудом… Заодно и от
алкоголизма вылечитесь. А через месячишко или там через два пойдете себе
восвояси и даже по бутылке получите. Другого вознаграждения, честно скажу, не
обещаю – я вам, если подумать, устраиваю самый настоящий санаторий на вольном
воздухе со здоровым крестьянским трудом и нормальным питанием. Только душевно
вас прошу: не дурите. Убежать в таких браслетиках все равно далеко не убежите,
а если начнете отлынивать от работы – нагаечки попробуете. Эй, организм,
продемонстрируй!
