– Вон туда, – показал Эмиль.
– А почему? – без особого интереса спросила Ника.
– Трубу видишь? Определенно котельная, а где котельная, там
и бомжи, закон природы…
Он оказался прав – особенного скопления бомжей возле крайне
уродливой кирпичной котельной не наблюдалось, но один оборванец все же
наличествовал, сидел у глухой стены на ломаном ящике, держа меж ног полупустую
бутылку бормотухи и явно терзаясь сложнейшей философской проблемой: что делать,
когда она опустеет? Завидев троицу, он на всякий случай спрятал бутылку во
внутренний карман засаленного пиджака и принялся настороженно зыркать подбитыми
глазами.
Эмиль придвинул ногой один из валявшихся в изобилии ящиков,
сел и протянул бичу сигарету фильтром вперед. Тот взял не без опаски, закурил и
поплотнее прижал локтем драгоценный сосуд.
– Да ты не бойся, не отнимем, – сказал Эмиль
дружелюбно. – Ты как следует посмотри, сам увидишь, что с похмелья не
страдаем…
– Хер вас знает, – опасливо сказал бомж. – Оно с
одной стороны – конечно, а с другой – сомнительно. Вдруг вы мафия, органы
вырезать начнете… Ходят слухи…
– Какая мафия… – вполне искренне поморщился Эмиль. –
Органы твои если кому и пересаживать, так только Егорке Гайдару, чтобы загнулся
побыстрее на радость честному бизнесу… Ты что, дядя, живешь тут?
– Живу, пока тепло, – сказал бич. – Похолодает, в
Шантарск придется подаваться, а то тут вымрешь, как мамонт.
– Вот и у нас похожая беда. Поиздержались и обеднели, а до
Шантарска добраться необходимо. Мы люди новые, а ты явный старожил… Да ты пей,
не отымем…
Засаленный решил рискнуть, вынул бутылку и влил в себя
половину. Поинтересовался с надеждой:
– А на пузырь у вас нету?
– Веришь, нет, даже на коробку спичек нету, – сказал
Эмиль. – Я же говорю, обнищали до предела. Посоветуй, как до Бужура
добраться. Автобус ходит?
– Раз в день, в восемь утра, от автовокзала. По выходным не
ходит, а сегодня как раз воскресенье… Сорок рублей билетик.
– Ого… Тут же всего-то сорок кэмэ.
– Вот по рублю за кэмэ и выходит. Рынок…
– Подработать где-нибудь можно? Чтобы заплатили денежками, а
не одеколоном?
– Вот это сомнительно, – сказал засаленный. –
Народец тут живых денег почти что и не видит, кроме пары буржуев, которые в
киосках засели. Можно вон в котельной уголек покидать, можно этого уголька
нагрести в мешок – с оглядкой, чтоб кочегары не видели, а то откоммуниздят – и
продать частникам. Только все равно бражкой расплатятся. Я вот как раз сижу и
приглядываюсь, как бы нагрести…
– Это что, весь фронт работ?
– Ага. У магазина грузалём не подкалымишь, там своя мафия в
кучу сбилась. Да и платят там опять-таки бормотухой… Звали меня, дурака, к
геологам, у этих за месяц можно приличный рублик сколотить, а я лежал после
стеклореза, когда встал, они уж и уехали… Короче, полный туз-отказ.
– Интересные дела, – сказал Эмиль. – Выходит, мы
здесь застряли, как на необитаемом острове?
– Чего уж сразу и «застряли»… Дорога на Бужур как раз идет
мимо автовокзала, топайте утречком туда, на выезд. – Он равнодушно оглядел
Нику. – Мочалка у вас в товарном виде, тормозните попутку да переболтайте
с шоферюгой. Может, и получится – она ему даст со всем усердием, а он вас до
Бужура докинет. Только договоритесь, что давать будет перед самым Бу-журом, а
то еще обманет водила…
Ника дернулась, возмущенно уставилась на Эмиля, явно
рассчитывая, что он незамедлительно покарает хама. Но Эмиль ее повелительный
взгляд проигнорировал, она фыркнула и зло отвернулась.
– А милиция как, зверствует?
– Да на хрена ей зверствовать, рассуди по уму?
Пятнадцатисуточники им тут не нужны, свои без работы сидят. Тут, правда, иногда
шастают окрестные куркули, ловят нашего брата к себе на фазенды, но в самом
городе давно уже не были – вышла неприятность с месяц назад. Сплошная хохма.
Зам. начальника ментовки картошку копал, вернулся бич-бичом, в драном ватнике,
они его сдуру начали в машину тянуть, тут поблизости ментовоз оказался, сержант
в воздух палить начал, короче, куркулей из города вышибли на пинках, и они сюда
больше не суются, одной бедой меньше… Менты на них теперь зуб держат, сам
понимаешь.
Удачно, оценил Вадим. При таком отношении местных
пинкертонов к плантаторам не следует ожидать вдумчивого рассмотрения
сегодняшнего Мамаева побоища на Военной фазенде…
– А как менты вообще?
– Говорю же тебе, нашего брата особенно не тягают, если
только под ноги не попадаться, не воровать в наглую и ментовозу на колеса не
ссать. Один тут деятель… Когда белая горячка завертела, пошел в ментовку и стал
им вкручивать, что он не бич, а вовсе даже полковник, в Шантарске спутники
делает. Они его в Пинскую, в психушку, отправили, а там не санаторий…
«Вот черт!» – мысленно выругался Вадим. Нехороший прецедент.
Если ухитришься как-то оторваться от клятых спутничков, побежишь в милицию и станешь
доказывать, что ты – видный шантарский бизнесмен, волею рока оказавшийся в
облике бомжа, первым делом в Пинскую и отправят, доказывай потом…
Он встал, прихватил из валявшейся тут же кучи бумаги обрывок
газеты побольше и направился к разместившемуся неподалеку побеленному сортиру
на четыре двери. Остальные даже не отвлеклись от разговора – мельком глянули,
ничего не заподозрили.
А зря, хорошие мои, зря… Старательно закрывшись на огромный
ржавый крючок, он конспирации ради спустил штаны, устроился на грязной доске
над очком и вытащил наган. Высыпал на ладонь длинные патроны, стал осматривать.
Самое время. Если Эмиль решится – а судя по его пустым глазам с легким
отблеском безумия, после двух убийств не особенно много осталось моральных
препонов, – финальный акт развернется либо здесь, либо в Бужуре. «Он от
нас отбился, пошел куда-то, понятия не имеем, куда и подевался. Убили,
говорите? Бог ты мой, какое горе…»
Не зря беспокоился – наган, весь день пролежавший под
рубашкой, в непосредственной близости от обильно потевшего немытого тела, был
скользким, липким. Как и патроны. Зубами и ногтями оторвав изрядный кусок
подкладки бушлата, Вадим тщательнейшим образом протер оружие, особенное
внимание уделив патронам. Это был его единственный шанс. Если решающий момент
все же наступит, и отсыревшие капсюли не сработают… Даже думать не хочется.
Подумав, спрятал наган в боковой карман бушлата и тщательно
застегнул его на пуговицу. Ничего, если до сих пор не поняли, сейчас тем более
не заподозрят…
Услышав снаружи крики, он заторопился. Выскочил, застегивая
на ходу мелкие пуговички портков. Из двери котельной выглядывал перемазанный
угольной пылью субъект, грозно помахивал лопатой и орал:
– Пошли на хер, бичева! Примостились тут!
Однако наружу не выходил – видимо, он был там один и
справедливо опасался, что в случае открытия им военных действий превосходящий
числом противник может накласть по сусалам.
