Бородатый красавец нехотя полез в кабину и принес чистый
стакан, остался стоять, задумчиво покачиваясь с пятки на носок.
– О! – сказал Паша радостно. – Заработала
программка! Он у нас первый Дон-Жуан и при виде очаровательной женщины впадает
в любовный ступор… Женечка, хорошо, если это брат, а если это ейный муж? –
и вопросительно глянул на Вадима.
– Муж.
– Вот так-то, Женечка. Иди, колеса попинай…
Красавчик пожал плечами и отошел. Вадиму показалось, что
особенной любовью сослуживцев он не пользуется.
– Значит, по свету странствуете? – непринужденно
продолжал Паша, наливая Нике полстакана.
– Странствуем, – улыбнулась она так, словно и не было
никаких ночных трагедий.
– И делать нечего?
– Выходит, нечего…
– Счастливая вы парочка, я вам скажу… – покачал головой
Паша. – Порхаете, как птички, а тут изволь трудиться… Все, орлы, я вижу,
допили. Поехали! Да, так вы, значит, бужурского автобуса дожидаетесь? Его может
и не быть…
– Говорили нам уже, – сказал Вадим.
– Печально… Ну что ж, приятно было познакомиться…
Они ушли к машине, все четверо, уводя лайку. Вадиму стало
грустновато – моментально погасло веселье, им вновь предстояло в одиночестве
ждать у моря погоды…
– Эй, искатели приключений!
Он поднял голову. Паша, стоявший у распахнутой дверцы, манил
их рукой. Они не торопясь подошли.
– Уговорили, – сказал Паша. – Довезем до Бужура.
Автобус может и до завтра не появится…
– Ой, спасибо, мы заплатим… – оживилась Ника.
– Мадам! – развел руками Паша. – Гусарские
офицеры, как известно, с женщин денег не берут. Прошу никакой пошлости и
намеков в таковом замечании не усматривать. Как все люди суровой и
романтической профессии, охамели в тайге-с – и только. Садитесь в кабину, там
удобнее. А если этот Казанова вздумает бросать масленые взгляды, пожалуйтесь, я
его электродом отоварю…
– Едем? – радостно и оживленно повернулась к Вадиму
Ника.
После короткого раздумья он махнул рукой:
– Едем…
И полез в фургон, где на груде вещей возлежали трое мужиков
и лайка, которую заботливо придерживал за ошейник Иисус. Лег на свободное
местечко, поперек четырех спальников. В спину ему упиралась загадочная железная
катушка с черным проводом, но ничего не поделаешь, более удобного местечка не
отыщешь. Меж кабиной и грузовым отсеком – или как он тут называется – не было
никакой перегородки, так что Вадим прекрасно видел: Нику и брезентового
Казанову разделяет широкий кожух двигателя, да и не пытается бородатый
приставать с ухаживаниями. Положительно, нормальные мужики, от сердца отлегло…
Гаишники не обратили на них ни малейшего внимания, и
«уазик», вырвавшись на вольную дорогу, набрал скорость. Лежащих слегка
потряхивало, но они сноровисто принялись за работу – подтянули поближе рюкзак и
принялись извлекать из него охапку той же «Избы».
– То-то Мухомор где-то подзадержался… – покрутил головой
Паша. – Затаривался, стервец…
– Паша, святое дело – обмыть новый участок. Сам знаешь,
пахать потом будем, как пчелки.
– Да знаю, – сказал начальник. – За это и терплю
вас, хитрованов. Только вот без Максимыча…
– Чего-нибудь изобретем. Интересно, бакуринские нам нары
сколотили или с колес пошли квасить?
– Могли и с колес… – задумчиво сказал Паша. – Жень, ты
ружье далеко засунул? Озерцо ж по дороге будет, с утями.
– Помню. Во-он там, за вьючником лежит.
– Уток – немереное количество, – сообщил Паша вежливо
полуобернувшейся к нему Нике. – С пары дуплетов столько насшибать
можно… Вы готовить умеете?
– Умею, – кивнула она.
Ника и в самом деле умела неплохо готовить – родитель, хотя
и принадлежал некогда к третьеразрядной советской элите, вел народ к коммунизму
в те времена, когда персональные кухарки полагались разве что первому секретарю
обкома. И его супруга, Вадимова теща, происходившая отнюдь не из столбовых
дворян, от безделья изощрялась в кулинарном искусстве, многому научив Нику, тем
более что пожрать тестюшка любил…
– А диких уток, только что подшибленных, готовить
приходилось?
– Не-а.
– Знали б вы, какая это вкуснятина…
Вадиму сунули в руку откупоренную бутылку, он улучил момент,
когда машину не так подбрасывало, сделал приличный глоток. Настроение понемногу
повышалось – больше нечего было бояться, они целеустремленно мчались к цели.
Конечно, в Бужуре еще предстояло провести какое-то время, но вряд ли эти мужики
будут брать с них деньги за проезд, значит, на дешевые билеты хватит…
Интересно, сколько могут стоить самые дешевые билеты? Сто лет не ездил на
поезде…
– А в Бужуре что будете делать? – спросил Паша.
– На поезд – и в Шантарск.
– Паспорта в порядке?
– Ну, вообще-то… – Вадим чуточку растерялся. – А зачем?
– Как зачем? – искренне удивился Паша. – Давненько
уж билеты на поезд продают только по паспорту…
Очень похоже, он не врал.
– Нет, серьезно? – спросил Вадим.
– Совершенно серьезно. Вадик, откуда ж ты взялся, если таких
вещей не знаешь? Года два, как по паспорту…
– Шпионы, – расхохотался рассоловевший Мухомор. –
Девушка очаровывает, а Вадик секретные документы фотографирует.
– Иди ты, – сказал Паша. – Во-первых, шпионы
обязательно знали бы про такой порядок, а во-вторых, паспорта при себе имели
бы. А у вас, такое впечатление, документов нема… Верно?
– Верно, – осторожно сказал Вадим. – Так уж
получилось… Да и на поездах мне давненько не приходилось ездить… С паспортами
приключилась такая петрушка…
И умолк, притворяясь, что поперхнулся, решительно не
представляя, что тут можно соврать, убедительное и максимально похожее на
правду.
– Да ладно тебе, – великодушно сказал Паша. – На
беглых зэков не похожи, и – проехали. Будем считать, что ты у нас герцог в изгнании.
По Гекльберри Финну. Вадим и… и Вероника. И все дела, без чинов… Но если
подумать – как же вы в Бужуре на поезд сядете? Без аусвайсов?
– С проводницей попытаюсь договориться.
– Тоже вариант…
– Ох, парни, как мы до Бужура в мае ехали… – вмешался
Иисус. – Вас не было, вы на «газоне» добирались, а нам четверым Босс сунул
билеты на поезд. Заходим – а вагон, оказывается, купейный. Ну, пошли мы
квасить… Проводника споили, потом заглянул бужурский мент, молодой такой
сержантик, в поезда их нынче ставят за порядком следить. К полуночи он у нас
прижился – любо-дорого, свой мужик, мы ему обещали, что за порядком все вместе
будем следить. Всю ночь лопали…
