– Стоп! – распорядился Паша.
Вытащил из-за огромного, обитого по углам железом сундука
ружье, достал из мешочка горсть патронов, распахнул дверцу и целеустремленно
затопотал к камышовым зарослям, широкой полосой окаймлявшим вдали узкое длинное
озеро.
– Ну, это надолго… – заключил Худой. – Пока все патроны
не исстреляет, не вылезет. А ведь подшибет парочку… Жень, подай девушке стакан,
стоять нам долго…
Они попивали винцо, вольготно развалившись, удерживая то и
дело рвавшуюся наружу лайку по имени Бой. Время от времени в камышах
раздавались выстрелы.
– Вот так и живем, – сообщил Вадиму Иисус. – На
природе, на вольном воздухе, ни начальства, ни ментов. Экологически чистая
жизнь, я бы сказал… Как тебе?
– Что-то в этом есть, – из вежливости сказал Вадим.
– Что-то? – возмутилась чуточку захмелевшая
Ника. – Благодать!
В самом деле, было во всем этом нечто от безмятежного
пикника – явственный привкус экзотики, не самое скверное вино, люди, от которых
не ждешь подвоха… Лайка, рюкзаки, романтика…
Наконец вернулся Паша, гордо тащивший за лапки четырех уток,
не особенно и больших.
– Ой, жалко, – сморщилась Ника.
– Зато вкусны, окаянные, – Паша старательно запихал
добычу в яркий пластиковый пакет. – Погоняй, Женя, нам бы к обеду
добраться…
Глава 2
Рабство на пороге третьего тысячелетия
Вадим, уже успевший несколько захмелеть, заметил впереди
дома. Почти сразу же Паша, сидевший вполоборота и перешучивавшийся с Никой,
объявил:
– Прибыли. Ага, вон бичи стадо гонят. Поздновато они сегодня
что-то…
«Уазик» свернул в сторону и остановился. Десятка три
небольших, сереньких овечек протопали посередине дороги, подгоняемые мужиком и
женщиной в брезентовых плащах, в самом деле, предельно бичевского вида.
– Паш, давай Боя пустим? – предложил Мухомор. Громко
пояснил Вадиму: – Бой у нас овец душит, как серый волк. С маху. Ну, потом
свалим все на случайность, с хозяином полаемся, денежки заплатим – и с мясом…
Паша…
– Ладно, ладно, – фыркнул начальник. – Только
отъедем, чуть погодя, чтобы и в самом деле выглядело, будто по случайности
отвязался…
– Варварство какое, – возмутилась Ника. – Они же
такие кудрявенькие.
Машина проехала метров триста, Паша распорядился:
– Пускайте. Кудрявенькие, конечно, но и вкусненькие… Вы,
Вероника, в Шкарытово шашлык ведь кушали…
Мухомор дотянулся, распахнул дверцу. Бой мгновенно прыгнул
наружу, завертелся на месте, опустил нос к земле, шумно втянул воздух – и,
азартно гавкая, припустил вслед за стадом.
Проехали еще немного, остановились окончательно. Худой
похлопал Вадима по плечу:
– С прибытием, герцог!
И первым выскочил. Вадим выбрался следом, ошеломленно
оглядываясь. На райцентр, каковым являлся Бужур, это не походило ничуточки. Ни
следа рельсов, вокзала, многолюдства…
Слева, за одиноким домом с вывеской «Магазин», сверкало
обширное озеро, на дальнем его берегу вздымались голые сопки. Справа тянулось
шеренгой десятка полтора домов, видно было с этого места, что вдали за
последним нет уже никаких признаков жилья – лесок и заросли какого-то
кустарника. За домами местность полого поднималась, заканчиваясь густым лесом.
Места, что скрывать, были красивые, даже живописные, одно озеро чего стоило… но
где же Бужур?
– Послушайте… – начал было Вадим.
Грянул хохот в три глотки – Иисус и Мухомор с Худым
прямо-таки шатались от смеха, смахивая натуральные слезы. Худой хлопнул Вадима
по плечу:
– Привыкай, герцог. В старые времена это называлось
«зашанхаить». Джека Лондона читал?
Он читал Джека Лондона и прекрасно помнил, что означало это
словечко – когда в портовом кабачке незадачливого моряка поили в доску и
бесчувственного уволакивали на незнакомый корабль, и в себя он приходил уже в
открытом море…
Он невольно сжал кулаки. И остался стоять – они вовсе не
злорадствовали и не выражали враждебности, наоборот, такое впечатление,
относились к происшедшему как к веселой шутке и предлагали ему самому посмеяться
вдоволь… Судя по лицам, никто не считал, что совершил какую-то подлость или
хотя бы пакость.
– Ну извини, Вадик, – покаянным тоном сказал
Паша. – Это не Бужур, это Каранголь. Есть такая деревушка у черта на
куличках. Ты пойми, чтобы нормально работать, в бригаде обязательно должны быть
четыре человека – а тут, сам видишь, трое, дошло до того, что я один буду
таскать и батарею, и аппарат, хотя обычно для этого нужны двое… Максимыч у нас
загремел в больницу в Шкарытово, положение аховое. В деревне лишних рук нет,
никого нанять нельзя, пробовали в Шкарытово, не нашли подходящих. А ты, как я
понял, пташка небесная. Какая тебе разница, если поторчишь здесь пару недель? К
тому же и с кухаркой загвоздка, а Вероника готовить умеет…
– Недельки две потаскаешь провод, дурило, а потом поедешь в
Шантарск, как барин, на этой самой машине, – поддержал Мухомор. – И
никаких тебе хлопот. Управимся за две недели, зуб даю, а там и сезон кончится…
Ты за это время сотни четыре заколотишь, плюс Вероника… Кормежка казенная,
энцефалитку найдем. Жизнь – во! Я тебе авторитетно говорю, двенадцатый сезон
добиваю, то бишь – двенадцатый год…
– Не с кайлой вкалывать, – поддержал Иисус.
– Вот это влипли! – хмельно расхохоталась Вероника,
закидывая голову. – А казались такими джентльменами…
– Мы и есть джентльмены, – ухмыльнулся Паша. –
Честью клянусь, недельки за две управимся…
Она, к великому неудовольствию Вадима, смеялась без всякой
злобы:
– Вот это угодили… Работорговля в стиле рюсс… А в
кандалы вы нас заковывать будете?
– Вероника! – возмущенно прижал Паша к груди
здоровенные кулаки. – Помилуйте, за кого ж вы нас, таких белых и пушистых,
принимаете? В конце-то концов, и не принуждаем ничуть…
– А если мы откажемся? – угрюмо спросил Вадим.
– Пожалуйста, – развел руками Паша. – Нешто я вас
держу? Вот только до Бужура придется добираться на своих двоих, а это, между
прочим, километров девяносто. В деревне ни у кого ни лошади, ни мотоцикла. Если
сейчас двинетесь в путь-дорогу, к завтрашнему утру, может, и дойдете… если не
заплутаете. А тут, кроме Каранголя, жилья в радиусе девяноста кэмэ нет… Зато
волки, кстати, попадаются. Ну, решайся, пилот. Говорю тебе честно: две недели
плюс-минус пара дней – это уж как вы сами справитесь. И поедешь в
Шантарск, как король, на тех же спальниках, а там получишь нехилые денежки…
– Но мы…
– Слушай, а что это ты за обоих решаешь? – перебила
Ника с видом веселой бесшабашности. – Мне, например, надоело болтаться по
этой романтической глуши. Хочу жить здесь. Вы меня работой не перетрудите?
