– Эй, комбайнеры! Где здесь геологи живут?
Стоявший рядом с машиной субъект был определенно из тех, кто
в Шантарске вызывал у Вадима явный комплекс превосходства: мелкая шелупонь,
обычный «вентилятор» – и одет вроде бы в фирму, но фирма на опытный взгляд
третьесортная, и машина вроде бы импортная, но преклонных годов. Типичный
«вентилятор» – крутится по мелочам, пышно именуя себя перед дешевыми девочками
«тоже бизнесменом», но больше пары штук баксов в руках не держал… Не надо и
этикетку приклеивать, сразу видно.
– Да тут везде геологи живут, – набычился Мухомор.
– Где Пашку Соколова найти?
– Во-он… Крышу видишь? – показал Вадим. Не удержался от
шпильки. – Тачка у тебя знатная… Это, поди, и есть мерс шестисотый?
– Восьмисотый, – буркнул незнакомец, определенно что-то
такое прочитав в глазах Вадима, громко стукнул разболтанной дверцей и покатил в
указанном направлении.
– «Комбайнеры»… – ворчал задетый за живое Мухомор. – Ни
хрена в людях не разбирается, а туда же…
Они быстренько забрали у Томкиной бабки двуручную пилу,
пообещали вернуть в целости-сохранности и направились на другой конец
деревеньки.
Давешняя «хонда» стояла у дома, где Паша квартировал вместе
с Никой. Багажник открыт, Паша с «вентилятором» как раз доставали какой-то
мешок. Они ускорили шаг, пытаясь незамеченными миновать грозное начальство, но
Паша выпрямился не вовремя, узрел:
– Куда двигаем, орлы?
– Да бабке тут дрова попилить… – настороженно откликнулся
Мухомор.
– Ага, Тимур и его команда… Ладно, пилите. – И без
особой необходимости поторопился добавить: – Я тут занят, прислали нового
шофера на «газон» вместо Женьки…
Ничуть не выразив интереса к столь эпохальному событию,
Вадим с Мухомором быстренько прошмыгнули мимо.
– Пронесло… – облегченно вздохнул Мухомор. –
В другой раз обязательно прицепился бы, ведь прекрасно понимает, что мы
тимуровцами подрядились исключительно «какавы» ради. Может, и в самом деле
участок закрывать собрался? Хорошо бы домой. За семь месяцев денег подкопилось,
месяц пить можно… Шофер, тоже мне… Что это за шофер на собственном драндулете?
И с первого взгляда форменные фраки господ геофизиков опознать не может,
комбайнерами обозвал? А в багажнике, между прочим, я наметанным глазом
засек коробку с водярой… Вдруг да на прощальный банкет?
Они вернулись в бабкин двор и принялись за дело – правда,
сначала Мухомор в качестве стимулирующего аванса выпросил у бабки по стакану
«какавы». Сухие сушины легко поддавались пиле – Вадим уже научился здесь и
пилить дрова, и колоть, что оказалось довольно нехитрым делом.
Серый бушлат мелькнул в поле зрения, когда им оставалось с
полдюжины чурбаков, не больше. Вадима моментально прошиб холодный пот, он едва
не стукнул чурбаком, насаженным на топор, мимо колоды. Над ухом явственно
щелкнули челюсти мощного капкана…
Однако милиционер – немолодой старлей – направился мимо них
в избу, лишь мимоходом кивнув, а выскочившая во двор бабка тут же внесла
ясность:
– Вот и зять приехал, я думала, и его попрошу, а вы уж сами
почти справились… Складете поленницу, идите «какаву» кушать, честно заработали…
– Ты чего встал? – недоуменно воззрился Мухомор.
– А… – неопределенно промычал Вадим и с удвоенным
энтузиазмом накинулся на очередной чурбак.
Вскоре с чувством исполненного долга направились в избу,
заранее покрикивая:
– Хозяйка, принимай работу!
Быстренько проинспектировав поленницу, бабка усадила их за
стол в летней кухоньке, где уже вольготно расположился зять-милиционер. Сняв
бушлат и китель, распоясавшись, он попивал «какаву» и нисколько не собирался
чваниться перед гостями. Быстренько познакомились, выпили по первой, бабка
плюхнула на стол огромную сковороду жареных карасей – по здешним меркам закуска
незамысловатейшая, как в Шантарске пакетик чипсов. В озере карасей было
видимо-невидимо, Вадим успел их отпробовать и жареными, и в ухе столько, что
хватит на три года вперед.
После второго стакана зять на короткое время вспомнил о
своей социальной функции, нахмурился с грозным видом:
– Ну что, все спокойно? Никаких правонарушений?
– Сам видишь, тишь да гладь, – откликнулась престарелая
теща, тоже наливая себе до краев «какавки». – Наши в поле работают, ребята
воду ищут… У нас, слава богу, таких ужасов, как ты привез, не водится… Страх
божий, как подумаешь… Денис, ты покажи ребятам газету, пусть посмотрят…
Милиционер охотно полез из-за стола, приговаривая:
– Щас, щас… Пусть почитают, что в мире творится… Хорошо еще,
не в нашем районе…
Вот в чем дело – не столько его заботил правопорядок,
сколько захотелось похвастать перед свежими людьми сенсационными новостями и
своим в них участием… Развернув перед ними свежий номер шантарского
«Скандалиста», старлей ткнул пальцем куда-то в самый низ полосы:
– Вон. «Для дополнительной проверки были подняты на ноги
наличные милицейские силы прилегающих районов… Старший лейтенант Пименов заявил
нашему корреспонденту, что шокирован происшедшим и заверяет: в его районе
подобное было бы невозможно». Как говорится, мелочь, а приятно. Двадцать два
года в органах, а в областную газету ни разу не попадал, только пару раз
районка писала. И не говорил я им «шокирован», я и слова-то такого не знаю.
Сказал, что у нас такие штучки не прошли бы – это да, говорил…
Вадим прямо-таки выхватил у него газету, вчитался,
перепрыгивая ошеломленным взглядом со строчки на строчку. Мухомор заглядывал
ему через плечо, выражая свои впечатления громко и матерно – он-то узнал обо
всем этом впервые в жизни…
Статья занимала всю немаленькую полосу и, как издавна велось
в «Скандалисте», была украшена огромным хлестким заголовком: «Преисподняя в
кедровом раю».
Это писали о них – о концлагере…
Оказалось, вся история довольно быстро выплыла-таки на свет
божий и с ходу получила самую шумную огласку. Оказалось, та пухлая
искусственная блондинка – и в самом деле трудившаяся на ниве частного бизнеса,
Вадим смутно помнил упоминавшуюся в статье ее фирмочку «Хризантема» – то ли
регулярно молилась своему ангелу-хранителю, то ли просто подтверждала своим
примером старую житейскую истину: русская баба выносливостью и везучестью
частенько превосходит любого мужика…
Ей удалось-таки в ту ночь благополучно укрыться в тайге –
надо понимать, подстрелили как раз незадачливого Братка, поскольку о нем не
упоминалось вовсе. Не особенно и потерявши присутствие духа, она проплутала по
чащобе около суток, а потом вышла прямехонько на одну из трелевок местного
леспромхоза и очень быстро оказалась в Шантарске, в чрезвычайно расстроенных
чувствах, но отнюдь не рехнувшаяся от переживаний.
И, чуть-чуть придя в себя, подняла шум до небес, до глубины
души уязвленная тем, что ей за кровно нажитые, немаленькие денежки вместо
полноценного отдыха обеспечили стойкое нервное расстройство и немалое число
седых волос. Сначала, как легко догадаться, ей не особенно-то и поверили
замотанные шантарские сыскари, но вскоре задумались всерьез. Прямо об этом не
говорилось, о Бормане не писали вовсе, но Вадим быстро сообразил, что именно
упоминание о нем скрывалось за обтекаемой фразой: «Описав некоторых своих
товарищей по несчастью, хорошо известных в Шантарске, в том числе и
следственным органам, г-жа Пыжова наконец заставила сыщиков призадуматься…»
