Книга Крест и посох, страница 48. Автор книги Валерий Елманов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Крест и посох»

Cтраница 48

– Гривны за жизнь княжью! – взвился было на дыбки тысяцкий, но ярл так же холодно пояснил свою мысль:

– Нет, тут вира иная: жизнь за жизнь.

– Это другое дело, – тут же сбавил тон Ратьша, но еще несколько сомневаясь в правильности предложенного викингом. – А ежели он укрывается где-то в лесах, да весь в ранах? Тогда ведь и день-два дорогого стоить будут. К тому ж и дозоры Глебовы его везде искать должны. Тогда, может, мы своих людей тоже во все стороны пошлем? Глядишь, и наткнутся на князя. Или он в Ожске успел затвориться?

– Коли он жив и его до сего времени ищут воины Глеба, то мы узнаем об этом по дороге на Рязань, – не согласился Эйнар. – Хоть один из его отрядов да встретится нам по пути туда. К тому же, услыхав про нас, он сам стянет всех в город. Так мы и Константину поможем. Ну а есть ли князь в Ожске, – ярл на секунду задумался, но быстро нашелся: – Мы одну ладью из-под Рязани туда направим. За два дня обернутся, ежели налегке и самых сильных гребцов в нее усадить.

– Ну, тогда быть посему, – хлопнул себя по мускулистой ляжке боярин и тут же, спохватившись, обратился к упорно молчащему за все время обсуждения будущих действий половцу: – Ты-то как мыслишь, Данило Кобякович? Твоя рать числом вдвое побольше нашей будет. С нами пойдешь или как?

– Предавший своего брата сегодня, предаст самого себя завтра, – отозвался половец. – Мы с князем побратимы. К чему лишние слова. К тому ж князь Глеб силен. Вам одним не справиться.

– Сеча будет лютая, – посчитал необходимым предупредить хана Ратьша, на что тот чуть обиженно ответил:

– За свою честь отказывается вступать в бой только тот, у кого ее нет. Я дал роту в верности Константину, он мне. Кто сам нарушит ее, чего может ждать от других?

Уже выйдя из шатра, вдохнув полной грудью сочный луговой воздух, наполненный благоуханным букетом диких трав и цветов, Ратьша философски заметил:

– Сколько воев наших поляжет навсегда в мураву под Рязанью – только Господу Богу ведомо.

Эйнар сдержанно согласился:

– Думается, что не все встретят нынешнюю осень.

Встрял Данило Кобякович. Как-то хищно скаля рот, он возразил обоим:

– Достоин жизни только тот, кто не страшится смерти.

– Это ты мудро заметил, – хлопнул его мимоходом по плечу Ратьша, направляясь к своим дружинникам. Провожая тысяцкого взглядом, хан вдруг подумал, что сталось бы с его плечом, если бы по нему так же дружески, от души хлопнул этот здоровенный ярл. Тот, будто прочитав его мысль, повернулся к половцу, но испытывать его плечо на прочность не стал, лишь коротко кивнул, предупредив:

– Сойдемся у Рязани под вечер.

Данило Кобякович в ответ молча махнул рукой и гортанно что-то крикнул своим воинам, нетерпеливо ожидающим команды. Мгновенно весь кочевой стан пришел в движение, и, не потеряв ни одной лишней минуты, вскоре все они сидели как влитые на своих крепких приземистых мохноногих конях, готовых двигаться туда, куда повелит им их вождь.

На пути им не встретился ни один отряд, и, одолев до вечера весь путь, к закату все прибыли под Рязань. Тут-то, вытащив из одной избенки на краю посада древнего замшелого старика, не пожелавшего быть обузой для своих домочадцев и отказавшегося укрыться за стенами города, они узнали, что седмицей ранее пленил их князь своего брата Константина и теперь держит его в порубе, гадая, какая казнь будет достойна столь страшного злодеяния, им совершенного.

Не желая тратить время на разъяснения, Ратьша просто отпустил старика восвояси, а заметив ти фигурки, застывшие у запертых городских воюют, он тут же смекнул, для чего они вышли, и решил двинуться навстречу. С собой он прихватил лишь Константинова побратима – половецкого хана, да еще Вячеслава, который не столько своим воинским умением, сколько умом и сообразительностью так восхитил его в недавнем походе.

К тому же о том, чтобы оказать Вячеславу повышенное внимание, Ратьшу просил сам князь Константин. Было это буквально накануне их выхода из Ожска. Началось все с честного признания тысяцкого в том, что нынешний поход, скорее всего, будет у него самого если и не финальным, то одним из последних. Здоровьишко не то, да и по трое суток из седла не вылезать тоже тяжко, но, отметая в сторону Константиновы опасения, заверил, что пока он еще очень даже ничего, а речь сейчас ведет совсем о другом.

Самое время ему, Ратьше, замену постепенно подыскивать, чтоб новый тысяцкий не с бухты-барахты дружину княжью принял под свое руководство, а не торопясь. Желательно, чтоб и вои простые тоже к будущему воеводе привыкли, а для того надо бы его уже сейчас к себе приближать. Пусть все видят, что преемник будущий ныне по правую руку Ратьши сидит. Тогда и смена власти гладко пройдет. Вот бы сам князь назвал сейчас имя будущего тысяцкого, а Ратьша его бы в походе проверил по всем показателям. Где слабоват – подсказал бы, в чем не силен – подучил.

Надо ли говорить, что кандидатура Вячеслава особых восторгов у старого вояки не вызвала. И сосунок годами, и делу ратному только-только обучаться приставлен, и родом не просто худоват, а хуже некуда – из смердов голимых. Однако промолчал воевода, мудро решив на деле показать, что Константинов выбор неудачен оказался. Пусть это сама жизнь князю обрисует, такая у него задумка была.

Потому он в походе, держа Вячеслава близ себя, тем не менее, ставил перед ним самые сложные задачи: то в разведку пошлет, то во главе передовой сотни поставит, а то заставит высказаться по завтрашней битве. Какие у него, дескать, соображения имеются. И с каждым днем все больше и больше удивляясь, начинал Ратьша понимать, что выбор князя, пожалуй, не просто правильный, а самый лучший.

Вряд ли кто из воев бывалых уже сейчас лучше этого мальчишки сумел бы так грамотно оценить обстановку, прикинуть, как лучше всего использовать болотистую низину или дремучий лес, все мудро взвесить, включая даже боевой дух неприятеля и своего войска, и уж потом, исходя из всей совокупности, принять решение.

Да, конечно, что касается личного умения, то тут ему еще трудиться и трудиться. Тот же Константин, который князю тезкой доводился, и с мечом намного лучше обращается, и с луком, не говоря уже о том, как он на коне держится. Да и не он один Вячеслава опережал. С луком избранник князя и вовсе доброй половине дружины уступит, что по дальности, что по меткости. И с копьем у него не все слава богу, а уж на коне этот мальчишка до сих пор как на корове сидит. Однако не щадит себя парень, каждый день по сто потов проливает, но своего добивается.

К тому же не самое уж это и важное в деле руководства дружиной. Если бы по личному мастерству в воеводы выбирали, то у Ратьши в дружине уже сейчас кандидатов в тысяцкие несколько десятков набралось бы. Но вот беда, неспособны они к самому главному – не за себя одного, за всех воев вместе думать, да еще и за супротивника, не одну завтрашнюю битву, а всю войну в голове держать, да еще и будущую, к коей уже нынче молодь готовить надо. Этот же соответствовал всем думам и представлениям Ратьши о будущем тысяцком Константинова войска. Более того, его поведение почти не расходилось даже с самыми затаенными мечтами старого воеводы. А что до мастерства – придет оно, никуда не денется.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация