К тому же… будь с собой честной, девочка: ты все время надеялась на то, что Цезарь появится. И вот теперь, когда он возник на горизонте, события развиваются совершенно не так, как в фантазиях.
По Московскому проспекту наша машина выехала из города и направилась в сторону Петродворца. Цезарь не спешил ни предложить мне выпить, ни рассказать, зачем вытащил с работы. Вздохнув с затаенным разочарованием, я спросила:
— Так что произошло?
— У этого богатого человека, в машине которого мы едем — будем звать его Роберт, — есть сын. И с сыном случилось то же самое, что и с тобой, когда мы встретились.
— В него тоже вселился суккуб?
— Инкуб.
— Какая разница? И почему ты не можешь изгнать ее?
Цезарь закашлялся.
— Порой неопытность бывает мила, но сейчас ты перегнула палку, Анна. Помнишь, что я сделал в тот раз?
Мне не надо было напрягаться, чтобы вызвать в памяти нашу встречу. Дыхание невольно ускорилось.
— Соберись, девочка, я не о том! — Цезарь сказал это почти раздраженно, однако в глазах промелькнули лукавые искорки, он положил ладонь мне на голую коленку и шепнул: — Я не прочь повторить.
— А о чем? — Тут уже пришлось приложить усилия, чтобы не поддаться волне тепла, распространившейся вверх от его горячей ладони. И теплому чувству в груди. Цезарь помнит о том, что у нас было!
— Сконцентрируйся на суккубе. Чем все закончилось.
О, я отлично помню, чем все закончилось… но он, кажется, имеет в виду не постель. Хотя тогда была именно постель… Я убрала руку Цезаря со своей ноги, чтобы сосредоточиться.
— Ну, я хватанула ее по башке своим медальоном, и он сломался.
— А перед этим?
— Перед этим ты долго и страстно меня целовал! — сердито сказала я.
— Вот именно. — Цезарь откинулся на кожаную спинку. — Ты понимаешь, о чем я.
— Нет, не понимаю! Ты сказал, что я изгнала суккуба бабушкиным медальоном, очень вовремя шандарахнув эту озабоченную демоницу. И что? Не вижу связи!
Он вздохнул.
— Суккубу, ну или инкуба, сначала надо извлечь из тела, которое они захватили. Именно этим я и занимался, перед тем как…
— Мы просто целовались!
— Ну да.
Я непонимающе уставилась на него, затем до меня стало доходить.
— Ты хочешь сказать…
— Именно.
— То есть чтобы выманить демона, надо поцеловаться с его, ээ, носителем?
— В точку.
— Но… а, понимаю. Клиент — мужчина. А ты… только с женщинами.
— Схватываешь на лету, — похвалил Цезарь. — В нашей профессии четкое разделение по половому признаку. Мужчины занимаются суккубами, а инкубами, то есть демонами мужского рода, — женщины.
В голове теснилось множество вопросов, но мне хотелось задать только один — казавшийся сейчас самым важным.
— И ты готов подложить меня под сына какого-то миллиардера, с которым я даже не знакома?
Могу поклясться, что с водительского сиденья донесся звук сдерживаемого смеха. Я кинула туда недовольный взгляд, однако затылки обоих телохранителей, один из которых вел машину, выглядели на редкость непроницаемо.
Цезарь покачал головой.
— По правде говоря, то, что у нас с тобой было… этого не должно было быть. Обычно все ограничивается поцелуем. Охотнику совсем не нужно вступать в настоящую связь с каждым клиентом, то есть носителем, иначе это была бы не охота, а… ты знаешь, как такое называется.
— Мне еще предстоит многое узнать о твоей профессии, — пробурчала я. Однако внутри зародилась надежда. Если обычно дело ограничивается поцелуем… а тут не ограничилось… я ему нравлюсь, да?
— О твоей профессии, — мягко поправил Цезарь. Он протянул руку и погладил меня по щеке тыльной стороной ладони. Я почувствовала, что таю. — В тебе столько сексуальности… ты прирожденный охотник на суккубов.
— Инкубов, — поправила я.
— Я же говорю: схватываешь на лету, — кивнул он.
Мне надо было время, чтобы осмыслить все это, но времени-то и не было: под Стрельной мы свернули с шоссе и поехали мимо высоких заборов, за которыми скрывались жилища местной элиты.
— Так что мне надо делать? И почему все-таки я? Разве нет уже состоявшихся охотниц на демонов?
— Видишь ли… — Цезарь замялся. — Для начала просто познакомься с клиентом. Потом я тебе все объясню подробно. Мы как раз приехали. Я могу нести всякую чушь… ничему не удивляйся и подыгрывай.
Я не успела ни возмутиться, ни отказаться: автомобиль уже въезжал в широкие ворота. В свете фонарей я разглядела трехэтажный особняк. В окнах на втором и третьем этажах горело электричество. При нашем приближении загорелся свет и на первом: нас ждали.
2
Оставив телохранителей в машине, мы вошли в здание. На втором этаже остановились перед дверью из темного дерева в конце коридора. На пространстве тут не экономили: по коридору можно было на лошади кататься. Хотя вряд ли этим кто-то здесь занимался: блестяще отлакированный паркет устлан красной ковровой дорожкой, вдоль стен бронзовая скульптура на подставках… Такого богатства вблизи мне еще видеть не приходилось, роскошные апартаменты Цезаря бледнели на фоне этого дворца. А уж когда мы вошли в кабинет…
Тут можно было устраивать балы. Наверное, в бальной зале, если она здесь есть, можно в футбол гонять. Хозяина кабинета я не сразу разглядела, так далеко он сидел — на другом конце помещения, у окна.
А на столе, невольно подумалось мне, можно играть в гольф. Он как раз зеленый…
Цезарь подтолкнул меня внутрь, и я по инерции сделала несколько шагов. Охотник на суккубов прошел вперед.
— Привет, Роберт, — непринужденно сказал он. — Вот моя девушка, ты хотел познакомиться. Мы как раз ехали в Петергоф на закрытие фонтанов и решили завернуть, выпить по рюмочке чего-нибудь этакого.
Обернувшись, посмотрел, ожидая подтверждения, и я кое-как преодолела оцепенение. Даже сумела произнести довольно вежливо:
— Добрый вечер, Роберт. Цезарь много о вас рассказывал.
И сама немного испугалась. Кажется, ляпнула что-то не то: лицо хозяина кабинета, выступавшее из полутьмы в свете настольной лампы, и так-то не очень подвижное, совершенно закаменело.
— Очень рад, — деревянным голосом произнес миллиардер, и по тону его было понятно, что он не рад абсолютно и даже готов меня придушить. Видимо, моя непринужденность оказалась неуместной, в отличие от непринужденности Цезаря. Ну да, охотник, судя по всему, друг дома, а я — только прикидываюсь пассией. И этот Роберт в курсе. Ну и черт с вами, играть так играть комедию, сами напросились.
