— Мы будем делать это здесь? Сейчас? — пробормотала она.
— Может быть, — отозвалась я, стараясь, чтобы мой собственный голос не дрожал. — Не знаю. Почему нет?
Майя смотрела на меня, как кролик на удава.
— Чувствую себя ужасно глупо… не помню ничего.
— Не думай об этом, — посоветовала я, сама чувствуя себя не менее глупо, хотя и по другой причине. — Я все сделаю сама.
Черт, ну надо же так вляпаться! Я ведь тоже не лесбиянка и даже не би. Одна гетеросексуалка соблазняет другую… Комедия! Это было бы очень смешно, если бы не было так грустно, но ничего другого в голову не приходило. Я должна разбудить инкуба, и побыстрее. Ее ведь здорово накрыло! Одна ночь и еще полдня — и вот уже Майе отшибло память. Что будет, если сейчас ничего не получится? Страшно подумать…
Мои пальцы, покружив в сгибе локтя, голубоватом от просвечивающей сеточки вен, двинулись выше. На Майе была светлая маечка, открывающая худые плечи. Девушку передернуло.
— Анна?
— Да? — Я осторожно погладила ее по плечу. Наверное, я должна была чувствовать себя Казановой, совращающей малолетнюю (на свои восемнадцать Майя ну никак не выглядела), — но на самом деле ощущала себя полной дурой. И монстром каким-то. Суккубой… Инкубом… Блин, демоном озабоченным!
— Извини, пожалуйста, наверное, это из-за памяти… только, кажется, я тебя не хочу.
— О… — И почему я не удивлена? Но дело требует, чтобы я продолжала. — Ничего, скоро вспомнишь. — Я легла рядом с ней, приобняла Майю. Она попыталась отодвинуться, однако не сумела выбраться из вороха подушек, которыми обложил ее Роберт из лучших побуждений. Майя стала дышать чаще — подозреваю, все-таки не от возбуждения, а от страха. — Не думай, — повторила я, пытаясь ободрить бедолагу. — Давай поговорим о чем-нибудь другом.
— О чем? — слабо отозвалась она. Я погладила ее лицо, привстав на локте, посмотрела в испуганные глаза, прикидывая: поцеловать сейчас или подождать? Должен же этот инкуб проявиться!
Я молчала, пытаясь придумать тему. Майя сама спасла положение.
— А вдруг кто-нибудь придет? Это же гостиная на первом этаже…
— Дома никого нет, — заверила я. Еще одна ложь уже ничего не изменит. — Роберт сказал, что будет поздно.
— А почему я здесь? — Майя, как загипнотизированная, следила за тем, как я поднимаю укутывающий ее плед и отодвигаю в сторону. Она была в джинсах с низкой талией, маечка задралась, обнажив плоский животик Мои пальцы пощекотали открытый участок, и дыхание Майи перехватило. Я провела кончиком пальца вдоль пояса туда и сюда. Кажется, тело ее начинает потихоньку откликаться. А то было бы совсем глупо, если бы мне так и не удалось ее раскочегарить… Лежи тут, старайся, а она как бревно.
— Ты почувствовала себя плохо, и отец отнес тебя сюда, — объяснила я.
— Ты говорила про припадок?
— Да, что-то… не знаю, меня при этом не было. — Блин, что бы еще соврать убедительного? Что она помнит последнее? — Ты переживала из-за Артура, и Цезарь сказал…
— Цезарь? — глаза Майи блеснули в темноте, девушка приподнялась на локтях.
— Да, мы были с ним в летнем домике… — Как же передать вчерашние события по минимуму, чтобы она не стала расспрашивать о том, что мне совсем не удастся объяснить? Судя по всему, она абсолютно не в курсе демоно-охотничьего слоя реальности, в котором живет ее отец.
— Ты Анна! — воскликнула Майя, отодвигаясь. Только что бледная и вялая, она преобразилась: на лице румянец, глаза пылают. — Девушка Цезаря, да?
— Э… ты что-то вспомнила?
Майя схватила плед и намотала на себя.
— Нет, — ответила она со злым отчаянием. — Но я знаю, что ты врешь! Не знаю только зачем.
— Ты о чем? — кажется, план соблазнить Майю провалился: девушка отодвинулась на край дивана и поглядывала на меня с отвращением.
— Не знаю, — упрямо повторила она. — Но ты врешь.
— Это я уже слышала! — я тоже начинала сердиться. Положение становилось все хуже и хуже. — Где именно я соврала? Ты среагировала на имя Цезаря. Сконцентрируйся. Цезарь — кто он тебе? Что вас связывает? — Я вдруг испугалась: — Ты его… любишь?
— Вот еще! — ответила она таким тоном, что было ясно сразу: да, давно и безнадежно влюблена. Цезарь был прав, когда предполагал, что старые чувства могли остаться. А может, и не предполагал, а очень даже хорошо знал и собирался воспользоваться, чтобы проникнуть в спальню к Майе под предлогом вытаскивания суккубы. Незнакомое доселе жгучее чувство охватило меня. А может, Цезарь пользовался этими ее чувствами тайком и в другое время? Или про запрет Роберта на отношения сам же и выдумал, чтобы запудрить мне мозги, а сам ночью ходил к ней? А не ко мне! Я сердито засопела, бросив на Майю далекий от сочувствия взгляд. От неожиданности, не понимая мою реакцию, она отшатнулась.
А я закашлялась в смущении, вспомнив вдруг, что стоящий у монитора Роберт следит за нами и все это видит и слышит! А Цезарь? Он должен был караулить у двери, слышит ли он что-нибудь со своего места? Может, видя, что ситуация далека от планируемой, он тоже подошел к монитору? И еще телохранитель, черт… я покраснела. Совсем забыла о наблюдателях! Хорошо, что Майя не в курсе, иначе все было бы совсем сложно…
— Все ясно, — сказала я, лихорадочно соображая, как будет выгоднее с точки зрения моего нынешнего положения: сказать, что таки да, я девушка Цезаря, или отрицать все? Ведь я в некотором роде его девушка! Сейчас мы играем, но в недалеком будущем я планировала в действительности стать ею!
— Ничего тебе не ясно! — Майя обхватила руками колени, голос ее предательски задрожал, глаза подозрительно заблестели.
— Слушай, но у нас с Цезарем правда…
— Неправда! — перебила она меня. — Цезарь обещал, что у него никого не будет! Он ждет, когда я вырасту, и тогда женится на мне! Когда папа перестанет за нами следить…
О черт! Так ее чувства взаимны?! Это было как удар под дых. И Цезарь мне ничего не сказал?! Хотя с чего бы он стал говорить, это же тайна, да и кто я ему… Нет, постойте, а то, что у нас с ним было? Конечно, в тот вечер я была под суккубой, а он под ее влиянием, из опыта общения с Артуром я понимала, как сложно противиться магическому обаянию демона… но ведь было-то что-то между нами уже после изгнания демоницы! И я надеялась… думала, что это связано уже лично со мной, что это я сама так понравилась охотнику… видимо, нет. Как больно осознавать! На самом деле все это время он думал о Майе. Да чем же она его прельстила? Худая, болезненная, вялая… симпатичная, не спорю, но я лучше! Я красивая, умная, активная, ироничная — как Цезарь мог влюбиться не в меня? Хотя что это я, у них это все давно, я опоздала.
Сожаление об упущенном несколько утихомирило разыгравшуюся ревность, и я смогла ощутить какое-то сочувствие к Майе. Зачем она мне это все рассказала? Стало даже жаль девушку. Можно сказать, я виновата, вызвала ее на откровенность. Роберт сейчас там, наверное, уже убивает Цезаря. И уж точно, когда все закончится, Большой Змей сделает все возможное, чтобы охотник больше не появлялся у него в доме и не виделся с Майей. Да и Майе свободы не видать…
