Изида уже который день спала в комнате Фурии так крепко, словно была без сознания. Лампа и кресло охраняли её покой. Раны на теле Изиды затягивались буквально на глазах, но Фурию беспокоило, что происходит у неё внутри. Вначале Изида спала тревожно, лоб её, словно в горячке, покрывался испариной, но когда Фурия мерила ей температуру, та была нормальной. Вероятно, для полного исцеления требовалось много энергии. Фурия представила себе, как в теле Изиды возрождаются страницы и на них из небытия возникают новые слова.
На площади перед резиденцией ещё пылился сгоревший «роллс-ройс». Изида вытащила останки Сандерленда из машины, и потом они вместе предали их земле. И всё же Фурия по-прежнему с опаской обходила сгоревший остов машины: как и прежде, над ним витал едкий запах гари. Им ещё предстоит придумать, как вывезти отсюда покорёженную машину.
Резиденция располагалась вдали от оживлённых дорог и ферм, непрошеные гости сюда не заглядывали. Если здесь и были видны сполохи огня, то их вполне можно было бы принять за костры на ферме Чедвика, а окрестные жители пусть благодарят, что им неизвестны истинные причины пожара. Ферфаксы никогда не устраивали вечеринок для соседей, не приглашали никого на чай, и каждый в округе знал: хозяин ничто не ценит так высоко, как покой и уединение. Если он захотел что-то сжечь, то это его дело, главное, чтобы никто не пострадал. В противном случае рано или поздно в резиденции взвыли бы сирены машин «Скорой помощи».
У статуи святой Виборады Фурия привстала на цыпочки и провела рукой по её каменным волосам. Изваяние холодно взирало на неё, но Фурия всё равно приходила к ней, поверяя ей свои мысли. И порой девочке казалось, что от лица статуи исходит спокойствие. Соприкоснувшись с Виборадой, она твёрже стояла на ногах, снова убеждаясь: что бы ни приключилось — она обязательно выстоит.
Беспокоило её и неопределённое положение Кэт и Финниана. Прежде чем Изида упала без чувств от изнеможения, Фурия поняла, что взрыв разрушил оранжерею Оландера в Либрополисе и что это стоило жизни целой группе агентов Академии. Фурия не питала иллюзий на этот счёт: что бы она ни узнавала от своих друзей, всё только подтверждало её предчувствия. С тех пор как Изида уснула, девочка ни с кем не могла поговорить о том, что произошло. Пип не знал Кэт и Финниана, к тому же он был слишком маленький, чтобы посвящать его в тайны Либрополиса. «Хотя он и не подаёт виду, что борется со своими страхами», — подумала Фурия. Во всяком случае, после всех происшествий он больше не использует свой клоунский грим, как будто вместе с мучителями погибли и все его страхи. Фурия могла только надеяться: худшее, что ему пришлось испытать, уже позади.
Стоя у головы святой Виборады, она всматривалась в фасад резиденции. В комнате Пипа горел свет, а на стёклах её собственной отражались лучи настольной лампы, которая постоянно включалась после захода солнца, чтобы Изида ненароком не проснулась в кромешной тьме. Если она вообще проснётся.
И ещё одно окно светилось на третьем этаже.
Иногда Фурия видела, как он прохаживается там взаперти, вдали от всех книг. Ночами она лежала без сна, прислушиваясь к позвякиванию цепи, которую надела на него Изида. Фурия ждала, что он позовёт её.
Но этого не происходило.
Зибенштерн молчал.
Глава ВТОРАЯ
Две недели скрывалась Кэт на крышах Либрополиса и, как могла, залечивала раны, держась в стороне от тех, кто мог бы её узнать. Она избегала старых друзей и кротко училась терпению.
Полиция прочёсывала город в поисках пособников террористов, взорвавших оранжерею и подступы к лесу. Считалось, что сами исполнители преступления давно мертвы. Кэт полагала, что ответственность за всё должна лежать и на экслибри, но власти это во внимание не принимали. Уже через пару дней все сообщения в единственной газете Либрополиса вновь свелись к унылой повседневности — ни слова об облавах полиции, арестах зачинщиков сопротивления и поголовной слежке за простыми жителями. Кэт же повсюду примечала активность полиции. Когда какой-нибудь сыщик незаметно, как ему казалось, наблюдал за невинными обывателями, ненависть и злоба ко всей Адамантовой Академии переполняли её.
Она предвидела, что жилище садовника буквально рассыплется на мелкие кусочки и это будет только начало грандиозного плана мести. Кэт была уверена: под завалами никого не найти. План Финниана по разрушению моста был сорван: он сам помешал его исполнению, когда ради спасения экслибри заложил взрывчатку на опушке леса. Он отдал жизнь ради своих друзей.
Много дней она была безутешна, сожалея, что прибежала тогда слишком поздно. Ведь когда солдаты уже штурмовали лес, а Финниан вернулся из Лондона, у неё не было иных причин не пожертвовать собой. Порой она так глубоко погружалась в воспоминания, что ей казалось, будто она снова там. Тем горше и страшнее было возвращение к реальности и осознание того, что она больше никогда не увидит Финниана. А ведь она так привязалась к нему! Привязалась, чтобы потерять. В такие мгновения жестокая пустота буквально снедала её изнутри, а горечь утраты была такой невыносимой, что она не находила лучшего средства, чем забиться в угол и рыдать.
На десятый день она узнала, что оцепление с моста сняли, для того чтобы торговцы снова могли въехать в Либрополис. Она выждала ещё пару дней, наблюдая с ближайшей крыши за суетой на площади перед городскими воротами, затем надела стибренное где-то неброское платьице, отмыла волосы от сажи и отправилась в путь, изо всех сил стараясь скрыть тоску в глазах.
У неё ещё был старый пароль, с которым две недели назад она входила в город, нужно было только показать приобретённые книги. Обычно так удавалось пройти.
Но Кэт не испытывала от этого облегчения. Очнувшись от своих мыслей на Суан-лейн, она осознала, что просто не могла бросить Финниана в беде. Он был мёртв, но в воздухе города явственно ощущалось, как тесно они были спаяны друг с другом — он и Либрополис. И Кэт понимала: перейдя мост, она оторвёт от себя Финниана.
Кроме того, когда-то она покинула отчий дом и обрела новую жизнь в городе книг. То существование, на которое она себя обрекла, было не из лёгких: чтобы свести концы с концами, ей приходилось общаться со всяким сбродом. Но это был её выбор… А сейчас она оказалась в вакууме, поскольку утрата Финниана разрушила все её надежды.
Кэт твёрдо верила только в одно: домой она не вернётся. Лондон не Либрополис, там не селятся на крышах и не зарабатывают на жизнь воровством. На улицах Лондона полно камер наблюдения, бездомных подростков, без дела шатающихся по пивным. У неё же была цель, но, чтобы её достичь, ей нужна была помощь. Немедленно.
К вечеру она забрела на индийский базар. Торговцы уже разбирали ряды и упаковывали товар. И вдруг она увидела дом с затемнёнными окнами. Подойдя ближе, она всё же различила тонкую полоску света, которая выбивалась из-под двери в подвал.
Серый котёнок недовольно фыркнул, когда Кэт начала спускаться по ступенькам, а потом дрожащими пальцами коснулась кнопки звонка.
