Фурия рассказала Целестину обо всём, что им с Кэт довелось пережить в лагере экслибри. Что Северин и Зибенштерн, скорее всего, являются одним и тем же человеком. И что госпожа Антиква, наверное, планирует с помощью книги установить связь с Зибенштерном: ей что-то от него нужно.
Некоторые детали очень удивили Целестина. Но когда Фурия закончила свой рассказ, хозяин дома заявил, что вполне готов во всё это поверить. Что её догадки звучат не менее реалистично, чем общепринятые истины мира библиомантов.
— Связь между Северином и твоими предположениями может оказаться ещё более тесной, чем тебе кажется, — сказал он.
Теперь и Изида подняла на него глаза.
— Сидя у лагерных костров в ночных убежищах, мои товарищи снова и снова пересказывали некоторые истории, какие-то из них со временем изменялись. Но попадались и такие, которые были словно высечены на камне, никто не решался их приукрасить. Будто изменившего в них хоть слово могло настигнуть проклятие. Или будто бы кто-то из прошлого мог проникнуть туда и уничтожить нас быстрее, чем любой противник там, в темноте.
— Переходи к делу, папа, — сказала Изида, но её голос больше не казался таким раздражённым, как несколько часов назад.
Целестин серьёзно поглядел на Фурию.
— В некоторых историях речь шла о Зибенштерне. Большинство библиомантов знают его биографию: как из создателя третьесортных приключенческих романов и средних сказочек он превратился в монстра, создававшего пустые книги. Нет ни одного библиоманта, который не слышал бы об обеззначивании. Пусть сегодня в это верят уже далеко не все, история приобретает совсем другой ореол, если рассказывать её на поле боя. Вокруг нас постоянно царили ночь и вражда…
— Зибенштерн, — напомнила Изида. — Ты хотел поговорить о нём, а не о войне.
Целестин откашлялся и с шумом втянул воздух.
Котёнок на кипе страниц потянулся, поворочался и снова уснул.
— Поговаривали, что на самом деле Зибенштерн создал нечто большее, чем пустые книги. Нечто куда более опасное.
— Что может быть опаснее, чем пустые книги? — спросила Фурия.
— Созидание, — сказал Целестин. — Разрушать просто, если знать, куда воткнуть нож. Но вот создать нечто новое… И речь идёт не о разбойничьих романах.
Фурия искоса глянула на Изиду, но лицо женщины оставалось бесстрастным, понять, что она думает, было невозможно.
Целестин встал и принялся мерить шагами комнату, не обращая внимания на страницы и обложки, хрустевшие под его сандалиями.
— Академия старалась это скрыть. Некоторые даже перешёптывались тайком, утверждая, что именно поэтому она и была основана — чтобы скрыть деяния Зибенштерна. То, за что мы ему благодарны.
— Благодарны! — Изида выплюнула слово, словно яд.
— Вам известна история о победе трёх родов и падении семейств Антиква и Розенкрейц. Антиквы были уничтожены, потому что стали слишком властолюбивыми и решили держать в секрете своё чудесное оружие против пустых книг. А Розенкрейцам пришлось исчезнуть, потому что Зибенштерн был одним из них. Всех членов семейства задержали и уничтожили. — Он улыбнулся. — Во всяком случае, мы думали, что всех. На фронте ходили слухи, что сначала в «Алом зале» разгорелся жаркий спор о Зибенштерне. Три семьи, которые позднее объединились в Академию, хотели держать все сведения в строгой секретности, а Розенкрейцы и, возможно, Антиквы, считали, что мир имеет право знать правду.
— Какую такую правду? — спросила Фурия.
— Что история библиомантики — это одна большая выдумка. Что началась она вовсе не много столетий тому назад, с праматери Федры Геркулании. На самом деле первым библиомантом, с которого всё началось, был совсем другой человек — Зибенштерн.
— Не понимаю.
— Сначала этого не понимал никто из нас. Но чем больше времени мы проводили в вечной ночной тьме, без малейшего луча дневного света на горизонте, потеряв надежду увидеть в жизни хоть что-то, кроме мрака и смерти, тем внимательнее мы прислушивались к этой истории. Сначала был лишь слух, взявшийся неизвестно откуда, его передавали тихим шёпотом. Но за месяцы и годы в темноте этот шёпот превратился в крик. Вероятно, Академии обо всём доложили, и она послала целые эскадроны на верную смерть, чтобы люди не могли вернуться и рассказать правду.
— Ну что ты, папа. Академия хотела…
— Я знаю, что ты поверила их басням! — впервые Целестин, казалось, не на шутку рассердился. Но он не стал развивать эту тему, и его приёмная дочь тоже была достаточно разумной, чтобы не вступать в перепалку. — Представьте себе вот что, — сказал он. — В Германии рождается мальчик. Уже в детстве он понимает, что обладает необычными способностями. Ему довольно одиноко, его отец строг с ним и большую часть времени проводит в делах. Этот отец создал со своими единомышленниками что-то вроде клуба, который они называют «Алым залом». Все эти люди — издатели и книготорговцы. В те времена и изданием, и торговлей книгами зачастую занимались одни и те же люди. Они регулярно встречались в этом клубе, чтобы обменяться опытом. Заседавшие там были вовсе не библиомантами, не всемогущими магами, а лишь торговцами. Они общались, обсуждали и при этом пили. А в это время мальчик — назовём его Северин Розенкрейц — обнаружил, что с помощью книг он может совершать маленькие чудеса.
Северин уверен, что это под силу ему одному, и поэтому чувствует себя очень могущественным и вместе с тем ещё более одиноким. Результатом одного из его опытов могла стать книга, с помощью которой он начал переписываться с девочкой из будущего. Возможно, он совершил довольно много таких опытов, кто знает. И вдруг эта девочка, к его глубокому удивлению, рассказывает, что на свете есть ещё много таких же, как он, что существует тайное общество, в основе которого лежит библиомантика. Что это общество создало убежища, куда зайти могут только избранные. Девочка сообщает ему о Федре Геркулании, о войне в ночных убежищах и о многом другом. Всё, что сегодня каждый библиомант знает с самых малых лет.
Юноша был восхищён, но это совершенно не совпадает с реальностью, которая ему знакома. «Алый зал» во времена его отца не имеет ничего общего с тайным обществом влиятельных семей — это всего лишь несколько купцов, они являются главами родов, основное занятие которых — печать и продажа книг. К ним относятся и его отец вместе со старшими братьями.
Связь с девочкой из будущего вскоре прекращается, и Северин на некоторое время обо всём забывает. Он чувствует, что семья не воспринимает его всерьёз и что она недовольна тем, как Северин выполняет их распоряжения. Через несколько лет он решает написать собственный роман, «Фантастико Фантастичелли», а затем и все остальные, которые вышли в издательском доме Розенкрейцев. Ни один из романов не стал успешным, напротив, к Северину относятся пренебрежительно или даже высмеивают его. Так ведут себя порой и его собственные братья.
Северин превращается в юного циника, обиженного на своё окружение. Поэтому с каждым днём он всё глубже погружается в мир своих книг. В какой-то момент он вспоминает о своём таланте и буквально решает создать собственный мир, основываясь на рассказах девочки из будущего. Всё это Северин записывает в книгах, которые сам же и издаёт. Он многое выдумывает, приукрашивая свой рассказ, и понимает: то, что он пишет, постепенно становится реальностью.
