— Пригнись! — скомандовал Сандерленд.
Пип быстро вытянулся на заднем сиденье.
Следующий выстрел был нацелен на колесо, но машина продолжала ехать дальше. Пип облегчённо выдохнул.
Автомобиль снова подскочил.
Когда мальчик поднял глаза, он увидел, что голова Сандерленда сползла набок и покачивалась, как сухая коряга в горном потоке.
Вдруг в потрескавшемся лобовом стекле исчезла картинка неба, перед мальчиком выросла стена кустов — всего пару дней назад здесь растворились космонавт и его слон.
«Роллс-ройс» врезался в кусты с такой силой, что мальчика швырнуло прямо к переднему сиденью.
Хруст и треск ломающихся веток, а затем страшный грохот перевернувшейся машины заглушили крик Пипа. Мальчик приземлился на мягкую обивку и через несколько секунд обнаружил, что сидит на полу у заднего сиденья и всё его тело болит. Правая дверца машины, наполовину слетевшая с петель, была открыта. Вокруг валялись ветки, а кустарники за машиной снова сомкнули свои упругие стебли.
Мотор заглох.
Где-то в темноте раздавались голоса, они приближались к машине.
И тут ствол одного из деревьев переломился пополам и рухнул прямо на крышу автомобиля, подмяв под себя багажник.
Кто-то рассмеялся и выкрикнул имя Пипа.
Глава ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Фурия вылетела из пустоты и оказалась в доме окнами на юг.
Она приземлилась и, покачиваясь, встала на ноги. С Тиберием им приходилось совершать довольно много прыжков, но привыкнуть к этому было невозможно: всё-таки тело человека не создано для таких резких трансформаций. Рывок сквозь пустоту казался девочке сном, а перед самым ударом о землю она проснулась. Фурии понадобилось несколько секунд, прежде чем она пришла в себя и смогла разобрать слова Изиды:
— …спешить, пока…
Фурия убрала с лица прядь светлых волос и огляделась. Комната была квадратной, пол застелен тёмно-вишнёвым ковром. Вдоль двух стен, от пола до самого потолка, стояли стеллажи с книгами, а в третьей стене находилось забитое и заклеенное обоями окно: его контуры различить было несложно. Посередине этой стены висел пейзаж в массивной раме. Старинный письменный стол был совершенно пуст, если не считать пера и чернильницы.
Изида стояла рядом с выключателем, она погасила свой карманный фонарик и сунула его обратно под накидку. Крохотные лампочки, вмонтированные в стеллажи, освещали корешки стоявших рядами книг.
— Это действительно тот самый дом? — удивлённо спросила Фурия.
Попав сюда впервые, девочка успела увидеть лишь гигантскую библиотеку, располагавшуюся в бывшем монастыре. Книги там хранились в стеллажах, вившихся вокруг сводчатых опор и напоминавших башни, соединённые между собой решётками и винтовыми лестницами.
Изида кивком указала на правую стену, заполненную книгами:
— Она стояла где-то здесь.
Её собственный экземпляр «Дома окнами на юг» тоже исчез.
Фурия приблизилась к стене.
— Все их написал Зибенштерн?
— Похоже, что да.
— Тут гораздо больше его книг, чем в нашей библиотеке.
Изида указала на противоположную сторону комнаты.
— Там есть ещё.
Кончиками пальцев Фурия коснулась корешков книг. Обложки казались практически новыми, по их состоянию сложно было догадаться, каков их возраст. Многие из книг Фурия узнавала с первого взгляда, например, почти сразу она заметила «Возвращение Виолетты». Но попадались и такие издания, о которых девочка никогда раньше не слышала. Похоже, собрание сочинений Зибенштерна, хранившееся в их библиотеке, было далеко не полным.
— Они выглядят совсем как новые. — Девочка заворожённо сняла какой-то томик с одной из верхних полок.
Если книги здесь были расставлены по хронологическому принципу, то этот роман Зибенштерн должен был написать в тот период, когда ещё считался сочинителем банальных приключенческих историй.
«Восстание слепцов» — гласило название на обложке. Фурия однажды открывала эту книгу дома в катакомбах, но тогда, пролистав несколько страниц, вернула её обратно на полку.
Изида тоже раскрыла какой-то томик. Он казался тоньше остальных. На обложке значилось: «Сказки Зибенштерна». Изида глядела на него с благоговением, почти со страхом.
— «Посвящается Анабель», — прочитала она вслух и перевернула страницу.
Наконец Изида нашла то, что искала. Пробежав пару строк, она на секунду закрыла глаза, затем поспешно захлопнула книгу и поставила её обратно.
— Ты уже нашла «Фантастико»? — спросила Фурия.
Изида указала на самую верхнюю полку, находившуюся высоко под потолком.
— Если это его первая книга, она должна быть наверху, слева. Кажется, они стоят здесь по хронологии.
Фурия увидела рядом со стеллажами на другой стене комнаты деревянную лестницу. Подойдя к тем полкам, девочка с удивлением отметила, что у книг не было названий, на каждой из них значились лишь римские цифры.
Фурия уже хотела вытащить один из этих странных томов, но тут Изида подняла руку.
— Подожди!
Фурия замерла и прислушалась.
Снаружи перед дверью раздались чьи-то шаги. Целестин рассказывал, что Анжелосанто обнаружил собрание сочинений в тайной комнате своего дома. Скорее всего, эта комната находилась довольно далеко от большого зала библиотеки. Фурия вспомнила вооружённых охранников. Её рука скользнула в карман и нащупала петушиную книгу, которая последние несколько часов вела себя как-то удивительно тихо, будто восстанавливала силы.
Изида вытащила свою сердечную книгу и положила палец между страниц.
Кто-то прошёл мимо и проследовал дальше, из-за двери доносился шум удаляющихся шагов.
Фурия облегчённо вздохнула.
Изида подошла к ней и помогла перетащить лестницу.
Стараясь не шуметь, они отнесли её к противоположной полке и прислонили к стене. Фурия поднялась и пробежала глазами по корешкам книг, влево и до конца. Ей не нужно было читать названия, она узнала любимую книгу с первого взгляда. «Фантастико» скромно стоял в самом углу полки — такой же точно том, то же издание, что и у неё. Только вот книга, принадлежавшая Фурии, выглядела выцветшей и зачитанной, а эта, казалось, только что вышла из печати. С тех пор как её издали, прошло почти двести лет, но дыхание времени никак на ней не сказалось. В этом помещении для книги были созданы все условия — солнечный свет, которого так боится бумага, едва проникал сюда.
Девочка вытащила «Фантастико», сдула с него пыль, раскрыла томик и вдохнула книжный запах. Это был совершенно незнакомый аромат, но Фурии он показался таким же приятным и соблазнительным, как запах её экземпляра. Глубоко в душе она снова почувствовала боль. Наверное, только библиоманты были способны ощутить эти страдания с такой силой — книга в её руках и томик её матери будут безвозвратно потеряны, как только она использует их для прыжка.
