— Александр! Я ищу вас целый месяц! На телевидении мне почему-то не дали вашего телефона, обещали, но так и не перезвонили. И все это время я вас ищу, ну надо же!
Я улыбнулся ей в ответ.
— Да уж, Светлана Петровна, если надо, то тебе и мужик все ноги оттопчет!
Светлана Петровна удивленно вскинула брови:
— Какой мужик?
— Тот, который мне в метро умудрился наступить на ногу и из-за которого я вот здесь, на этом рынке, между прочим, впервые в жизни! А оказывается, я сюда не за кремом для обуви пришел, а для того, чтобы с вами встретиться!
Я вдруг вспомнил тот случай, когда на остановке в Люберцах встретил своего сослуживца, которого не видел более двадцати лет. Тогда я пришел на встречу интуитивно, а сейчас меня привели.
— А вы здесь часто бываете, Светлана Петровна?
— Нет, что вы, года три уж точно не была!
Ну вот, теперь мне все понятно. Она хотела встретиться. Она сильно этого хотела!
Мы обменялись телефонами, договорились созвониться и отправились каждый по своим делам. Она — в свой музей, которым заведовала, а я — за салфетками и кремом, совершенно счастливый от осознания того, что неуклюжий мужик в данном конкретном случае не признак каких-то моих неправильных действий в прошлом, а инструмент мироздания, перенаправивший меня для встречи в конкретную точку с конкретным человеком. Интересно, он там еще девушке на ногу наступил, ее-то этот «инструмент» куда отправил? Она-то точно его послала. Я слыхал.
7
Дома никого: Альберт в университете, Евгений на работе. К ужину есть все необходимые продукты, а значит, есть время на проверку почты.
Опять множество сообщений, но внимание зацепило одно. Девушка пишет, что подходила ко мне после какого-то испытания. Да, подходила, вспомнил ее. Округлое лицо, средней длины светлые волосы, большие голубые глаза. Помню, сказал, чтобы нашла меня в соцсетях. Нашла. Она пятнадцать лет в браке, детей нет, с мужем любят друг друга. Смогу ли ей помочь? Ответ пришел раньше, чем я задал себе вопрос. Смогу. Знаю точно, смогу. Уверен в этом!
Был поздний вечер, мы сидели в каком-то кафе. Я смотрел на эту молодую женщину, пытаясь понять причину тревоги. С точки зрения медицины я не видел каких-то проблем. Но какое внутреннее напряжение! Спазм! Она сжата до состояния гранита, а ей бы быть плодородной почвой. Надо смотреть родню. Мама, папа, когда родились… Так, мама мне не нравится. Умна, расчетлива — ей только двадцать, а она уже думает о старости, кто ей стакан воды подаст.
Она и дочь все время вместе, постоянно рядом. Дочка в няньках уже лет с двенадцати. Шустрая девочка, постоянно находящаяся в состоянии жертвы. Очень энергична во внешнем мире, но, возвращаясь домой, каждый раз становится всем должна и прежде всего — собственной маме.
Мама, конечно, декларирует свою искреннюю озабоченность тем, что нет внуков, но боязнь остаться без опеки дочери, без стакана воды заставляет ее практически на уровне безусловного рефлекса делать дочь виноватой. А та, похоже, уже свыклась с этой ролью. Перманентное состояние вины серьезно снизило ее женский потенциал.
Так, посмотрим, что может быть у мамы в плане здоровья. Через год-полтора будет проблема с сосудами. Не прозевать этот момент, когда будет под угрозой, а пока надо готовить эту девушку к беременности. Для начала надо дать ей волю и усилить критичность, способность преодолевать свой страх и говорить «нет», еще не выслушав оппонента. Ей будет сложно, будет сложно с людьми и мамой, но это временное явление.
Так. Чтобы она поверила, мне нужно сделать нечто удивительное на физическом уровне, на осязаемом. Между нами стол, прошу ее положить на него руки ладонями вверх и закрыть глаза. Сейчас мне понадобится все мое воображение и знание анатомии. Я перестаю дышать. Мне нужна легкая гипоксия, и в этом состоянии важно четко представить строение ее внутренних органов. Опыт в этом деле у меня достаточный, практика в хирургическом отделении даром не прошла.
Мне нужно увидеть ее солнечное сплетение. Увидеть в своей голове настолько реально, насколько это возможно. А потом просто сжать его. Нужен просто импульс. Она женщина и, скорее всего, ни разу в жизни не получала удар в эту область, но сейчас нужен легкий шок. Только после этого она мне поверит, а там уж сам организм начнет работать в автономном режиме, вырабатывая и усваивая все необходимые для беременности вещества.
Ее вскрик вернул меня в реальность. Девушка сидела бледная, прижав руки к животу.
— Что это было? — в глазах был одновременно и испуг, и восторг.
— Я немного тебя подстроил. Извини, это не всегда приятно, а предупреждать нельзя, эффекта не будет.
Она не поняла, о каком эффекте я говорю, она решила, что о болевом.
— Все хорошо, родишь. Годик или чуть больше. Подожди.
Она ушла, и я знал, что она родит ребенка.
Примерно через год я написал ей письмо, в котором сообщил, что ее маму нужно срочно показать сосудистому хирургу. Хирург выявил тромб и отправил женщину на экстренную операцию. Вся ее сила теперь была сконцентрирована на собственной регенерации. А дочка в это время забеременела. Она родила девочку, которую я увидел уже двухлетней, когда они приехали ко мне в офис. Очень энергичная, подвижная девочка, похожая на свою маму.
Кто я? Кто через мои знания и интуицию исправил ситуацию, выстроив людей, как шахматные фигуры на доске, и разыграв такую блестящую комбинацию, в которой я был практически ферзем, имея знания и, соответственно, максимальную свободу? Но ведь это не конечный путь моей работы. Я прекрасно понимал, что все это промежуточные турниры и мне понадобится время, чтобы подойти к главной партии в своей жизни.
8
Светлана Петровна позвонила мне рано утром. «Саша, здравствуйте, будет ли у вас время встретиться со мной? У меня очень много вопросов, которые касаются Сергея Есенина». Я не мог ей отказать. Она была мне симпатична своим прямым взглядом, своим орлиным профилем, даже своим хриплым голосом. И еще она была очень честным человеком.
Я купил торт и отправился в гости к племяннице Сергея Есенина — русского поэта, русской легенды, множество стихов которого я знаю наизусть. Нет, кумиров у меня нет, Бог миловал, но уважение к этому человеку было и есть огромное. Талант его достоин уважения.
Светлана Петровна жила на Комсомольском проспекте. Обычный московский дом, я быстро нашел его и позвонил в домофон. «Да, да, открываю», — раздался ее хрипловатый голос. Запищал зуммер, и дверь подъезда открылась. Я поднялся на лифте и вошел в квартиру.
Обычная, совершенно обычная квартира, но энергетика ее была необычной — в доме было уютно, прямо с порога. Светлана Петровна предложила мне тапочки, а шикарный огромный кот потерся о мою ногу. Я люблю только своих котов, к чужим отношусь с недоверием, но этот кот был такой же уютный, как и квартира. Он был частью этого уюта, и, как я его понял, он не был против моего визита.
