Эти болезненные воспоминания отозвалось острой пульсирующей болью в затылке, а через мгновение в глазах зарябили черные точки. Мучительная слабость, которая после поездки в Тбилиси все чаще напоминала о себе, снова разлилась по телу. Владислав Ардзинба сделал над собой усилие, чтобы перебороть ее и ту неведомую болезнь, что изнутри подтачивала его. Уже не первый месяц врачи пытались докопаться до причины недуга, но пока все их усилия были тщетны.
Невольно в памяти всплыл произошедший накануне поездки в Тбилиси разговор со Станиславом Лакобой. Давний соратник по национально-освободительной борьбе, с которым был съеден не один пуд соли, категорически возражал. Его аргументы вызывали разве что улыбку, богатое воображение историка могло подсказать не только банальную версию с отравлением, а и более изощренные способы и средства, наверняка имевшиеся в арсенале грузинских спецслужб. Тогда он отмахнулся от этих доводов, но Станислав упрямо твердил свое и продолжал возвращаться к истории загадочной смерти первого председателя ЦИК Абхазии Нестора Лакобы в Тбилиси в декабре 1936 года.
Аналогия между ним и Нестором становилась все более уместной и заставляла задуматься. Так же как он с Шеварднадзе сегодня, так и в далеком 1936-м Берия с Лакобой сошлись в смертельной схватке. И в центре ее опять-таки находилась Абхазия. К концу года «хозяин Грузии» неожиданно сменил гнев на милость и проявил удивительное дружелюбие к строптивому председателю ЦИК непокорной автономии: 25 декабря лично позвонил и пригласил не просто на последнее в уходящем году ритуальное заседание ЦК Грузии, а и снизошел до того, что зазвал к себе в гости.
После окончания партийного актива 27 декабря, несмотря на отговорки, Нестор вынужден был уступить личной просьбе матери Берии и приехал к нему в дом. Стол ломился от закуски и лучших грузинских вин, Лаврентий излучал радушие и своей рукой подкладывал в тарелку гостя самые лакомые кусочки рыбы. Затем они отправились в театр, там шла премьера балета «Мзечабуки» («Солнце-юноша»), но вскоре Нестору стало не до того, что происходило на сцене. Перед глазами расплывались разноцветные круги, к горлу подкатывали приступы изматывающей тошноты, и, не дождавшись окончания акта, он отправился в гостиницу. Утром 28 декабря в четыре часа двадцать минут председателя ЦИК Республики Абхазия Нестора Лакобы не стало…
Эти мрачные воспоминания не прибавили настроения Владиславу Ардзинбе. Он зябко повел плечами, усилием воли переборол слабость и вышел на балкон. Его взгляд блуждал в туманной морской дали и словно пытался найти ответы на вопросы, рожденные суровым послевоенным временем и безжалостной к любой слабости политикой.
В эти минуты кортеж посла США в Грузии подъехал к госдаче. Створки ворот распахнулись, и бронированный джип, с трудом вписываясь в крутые повороты дороги, проехал наверх и остановился на смотровой площадке. С нее открывалась захватывающаяся дух панорама сухумской бухты. Но ему было не до красот Абхазии, нетерпеливым взглядом он пробежался вокруг и, не заметив суетящегося Владислава Ардзинбы, нахмурился.
Навстречу неспешно спускался по лестнице худощавый молодой человек в очках, как потом выяснилось, это был помощник президента. Поздоровавшись на отменном английском, он предложил пройти в особняк. Не удостоив его ответом, посол поднялся на крыльцо и там столкнулся с двумя телохранителями, больше походившими на абреков. Под их холодными и прощупывающими взглядами он почувствовал себя неуютно, торопливо проскользнул в дверь и оказался в просторном коридоре. Но гордец Ардзинба даже здесь не посчитал нужным встречать представителя самой могущественной державы, и в душе посла поднялась волна раздражения. Погасив ее, он бросил ледяной взгляд на помощника, тот в вежливом поклоне склонил голову и распахнул дверь в кабинет.
С каменным лицом посол перешагнул порог и оказался в просторной квадратной комнате. После яркого дневного света глаза долго привыкали к царившему в ней полумраку. Владислав Ардзинба занимал место за столом, его лицо скрывалось в тени, и только по характерному медальному профилю американец догадался, кто перед ним. Как ему показалось, лидер абхазов тяжело поднялся из кресла. На этот раз ЦРУ не ошиблось в оценке состояния здоровья президента Абхазии, судя по всему, он действительно был болен. Медленно ступая, Владислав Григорьевич сделал навстречу несколько шагов и остановился.
Молча обменявшись рукопожатиями, они какое-то время прощупывали друг друга испытывающими взглядами. Искушенные в политике, оба умели скрывать свои мысли и чувства, и потому эта «перестрелка» мало что дала. Владислав Ардзинба нахмурил брови, внешний вид посла вызвал в нем волну раздражения. Спортивные кроссовки, линялые джинсы, мятая рубаха и небрежно повязанный галстук говорили о том, что тот, видимо, перепутал техасское ранчо с государственной резиденцией. Ничего не сказав, президент жестом пригласил сесть, а сам занял место за столом.
Посол, как у себя дома, плюхнулся в кресло напротив, закинул ногу на ногу и первым нанес пробный, но болезненный для Владислава Ардзинбы удар. Со скорбным выражением на лице он спросил:
— Как ваше здоровье, господин президент?
Окатив его холодным взглядом, тот сухо произнес:
— Я вас внимательно слушаю.
— Извините, одну минуту, — ответил американец и положил перед собой папку.
Не заглядывая в нее, посол заговорил напористо и энергично. Это был дежурный набор фраз, с которыми в последнее время к руководителю Абхазии обращались западные политики и дипломаты. Прошло несколько минут, и в голосе посла зазвучали непривычно жесткие нотки. Он, уже не смущаясь, говорил об ущербности односторонней ориентации на Москву, недвусмысленно намекал на то, что при нынешнем российском руководстве рассчитывать на смягчение экономической блокады на границе не стоит, а тем более ожидать существенных сдвигов на переговорах с Тбилиси, и призывал к конструктивному сотрудничеству, обещая взамен пролить на разоренную Абхазию долларовый дождь.
Президент молчал и угрюмо смотрел куда-то за спину посла, и эта кажущаяся пассивность вселяла в того все большую уверенность. Увлеченный собственной речью, он уже не сомневался в неотразимости своих аргументов и принялся в такт словам постукивать указательным пальцем по крышке стола. И здесь самоуверенность и нахрап сыграли с ним злую шутку. Мимо его внимания прошли изменения, произошедшие с Владиславом Ардзинбой. Губы президента сошлись в жесткую складку, а уголки бровей взметнулись вверх. Наливаясь гневом, он резко оборвал гремевшую подобно камнепаду речь:
— Достаточно, господин посол! Мне все понятно.
Тот осекся.
Сдерживая душившее его негодование, Владислав Ардзинба с вызовом произнес:
— Вы что, хотите выкрутить нам руки? — и, не дождавшись ответа, решительно заявил: — Не выйдет! Мы вам не банановая республика, а Абхазия! Она была две тысячи лет назад и еще столько же будет!
В глазах посла появился лед, но через мгновение от него не осталось и следа. Опытный дипломат, он умел скрывать свои чувства и, расплывшись в фальшивой улыбке, снисходительно заметил:
