— И не закроют. Тут только управление, остальные в летнем лагере, — пояснил Самутин.
«Управление — хороший для тебя признак! — отметил про себя Петр и воспрянул духом, когда они прошли в аккуратно убранную комнату общежития: кровать, стол, стул и платяной шкаф — это тебе не казарма для второсортных агентов».
— Устраивайся. Завтрак в семь в офицерской столовой, а потом за работу! — распорядился Самутин и шагнул к двери.
— Погоди, Петр Алексеевич! — остановил его Петр.
— Чего, еще?
— Как-то не по-нашенски получается.
— Что ты имеешь в виду?
— Встречу надо бы отметить, — забросил удочку Петр в надежде прощупать Самутина.
— Поздно, а там видно будет, — уклончиво ответил тот и закрыл за собой дверь.
Оставшись один, Петр попытался проанализировать все увиденное и услышанное от Самутина, но мысли путались и сбивались. Бессонная ночь и изнурительный, проведенный на одних нервах, день дали о себе знать.
«Ладно, чего гадать, как говориться, утро вечера мудренее», — с этой мыслью он лег спать.
Разбудили его топот сапог и громкие голоса в коридоре. На часах было шесть пятьдесят: десять минут назад в группе прошел подъем. Петр, прихватив полотенце, прошлепал в умывальник, там уже никого не было. Умывшись и гладко выбрившись, он возвратился в комнату и, переодевшись, спустился на первый этаж. Запахи кухни подсказали ему, где находится столовая. В ней в основном находились немцы, кроме них и Самутина присутствовали еще двое русских инструкторов.
«Ничего себе, солидная компашка!» — отнес это себе в плюс Петр и, кивнув Самутину, подсел за столик. Жаренная на сале яичница, бутерброд с маслом, традиционная чашка кофе и сама атмосфера в столовой, где прислуживали официанты, не шли ни в какое сравнение с тем, что было в Славянске. «Тебя повысили в ранге», — сделал вывод Петр, и в душе приготовился к встрече с самим Гопф-Гойером.
— Пойдем ко мне! — скрипучий голос Самутина опустил его с небес на землю.
Они поднялись на второй этаж и зашли в кабинет, заставленный сейфами. Печати на замках и забранное решеткой окно говорили о том, что у Самутина хранилось немало секретов группы.
«Эх, только бы одним глазком взглянуть, что у тебя там, Кощей фашистский!» — промелькнула шальная мысль у Петра.
— Д-а, большевики многое бы отдали за то, что лежит в моих сейфах, — будто угадал ее Самутин.
— Зачем же дело, попробуй!
— Чего-о?
— Сам же сказал.
— Ты мне тут зубы поскаль, быстро вышибу! За работу! — прикрикнул Самутин и, вытащив из стола стопку листов бумаги, карандаш, приказал: — Садись и пиши от «а» до «я»: как линию фронта перешел, как легализовался, через кого и как добывал информацию. Понял?
— Чего тут непонятного. Но, может, сначала рассказать, а потом писать, — предложил Петр.
— Тоже мне, Пушкин нашелся! Некогда мне сказки слушать! Пиши, а там видно будет.
— Мне-то что, как скажешь, — не стал упрямиться Петр, уселся на табурет и принялся стаскивать сапоги.
— Ты че?! Кончай борзеть, здесь не баня! — возмутился Самутин.
— А не мешало бы, да с березовым веником, — хмыкнул Петр и спросил: — Ножичек найдется?
— Чего-о?
— Да не бойся, резать не стану.
— Поговори еще! — пригрозил Самутин, но достал из ящика стола нож.
Петр сноровисто отделил подошвы от голенищ, и на пол вывалились схема расположения частей 6-й армии, таблицы со сводными данными по численности войск и вооружений.
— Хитер, чертяка! — заметил Самутин.
— Жить-то хочется, — в тон ему ответил Петр.
— Она — одна, второй не купишь, — согласился Самутин и, разложив перед собой документы, поторопил: — Все, заканчивай со своими фокусами и пиши отчет!
Петр взял из стопки лист бумаги и принялся излагать то, что не раз проговаривалось с Рязанцевым и Ильиным. Отчет занял больше часа. Затем столько же Самутин изводил его вопросами. После них Петру пришлось заново все переписывать. Время подошло к обеду, они спустились в столовую и там столкнулись с обер-лейтенантом Райхдихтом. На его каменной физиономии широкой трещиной прорезалась улыбка. Он шагнул навстречу и, потрепав Петра по плечу, заявил:
— Поздравляю с хорошим началом!
— Рад стараться, господин обер-лейтенант! — воскликнул Петр, демонстрируя всем своим видом готовность к новому заданию.
— Серьезная фактура, шеф будет доволен, — не упустил возможности вставить свое слово Самутин.
— Отлично! Обсудим это позже, — предложил Райхдихт и направился к офицерским столикам.
Петр с Самутиным расположились в конце зала, в той его части, где питались русские инструкторы. Обед не отличался большим разнообразием, но был приготовлен отменно: наваристый борщ, в который повар не поскупился плеснуть сметаны, и котлета по-киевски, говорили о том, что гитлеровцам пришлась по вкусу украинская кухня. Петр ел неторопливо и, пользуясь случаем, прислушивался к разговорам за соседними столиками, но так и не узнал ничего полезного. Гопф-Гойер держал подчиненных в ежовых рукавицах, и они где попало язык не распускали. После обеда Самутин, забрав с собой отчет, схему расположения частей 6-й армии, таблицы со сводными данными по численности войск, вооружений отправился на доклад.
Петр, предоставленный самому себе, возвратился в комнату и, чтобы отвлечься от тревожных мыслей, высыпал из коробков спички на стол и принялся складывать фигурки животных. За этим занятием его застал Самутин. Горящий взгляд и пылающие румянцем щеки говорили о том, что доклад у Гопф-Гойера не был рутинным.
— Бегом, шеф вызывает! — выпалил он с порога.
— Что он? Как отчет? Прошел? — засыпал его вопросами Петр.
— Во! — Самутин показал большой палец.
— Правда? Точно?
— Точнее быть не может. Шеф доволен.
— У-ух, значит не зря мучился, — с облегчением вздохнул Петр.
— Я тоже. С твоим большевистским прошлым не так-то просто было уломать шефа, — не преминул подчеркнуть свою роль Самутин.
— С меня причитается, Петр Алексеевич!
— Да, ладно, с этим потом. Живее, нас ждут!
Петр, надев ремень, на ходу причесался и бросился вдогонку за Самутиным. В приемной они не задержались и сразу прошли в кабинет Гопф-Гойера. Помимо него там находились Райхдихт и незнакомый Петру обер-лейтенант Мартин Рудель, специализировавшийся на диверсиях и терактах. Самутин подтолкнул Петра вперед, а сам отступил в сторону. Две пары внимательных глаз — Райхдихта и Гопф-Гойера — впились в удачливого агента. Рудель же никак не проявил своих чувств. Он работал с советской агентурой с еще довоенных времен, поэтому скептически оценивал ее разведывательные возможности и больше полагался на белогвардейцев и украинских националистов — у них был свой особый счет с большевиками.
