— Посмотри сам, — уступил ему место Рейхер.
— М-да, — только и осталось сказать капитану.
— Опасное местечко, как бы не напороться на засаду? — и в голосе Рейхера послышались тревожные нотки.
— Может, изменить маршрут? — предложил Райхдихт.
— Вчера мои разведчики там прошли, и ничего, живы. Так что решайте сами, — не стал настаивать Дик.
— Гут, капитан, — не стал ничего менять Рейхер и с ухмылкой заметил: — Если что не доглядели, потом расскажете в контрразведке обер-лейтенанту Райхдихту. Он у нас большой любитель говорить по душам, особенно в подвалах.
Его шутка пришлась не по нраву Дику. Он обиженно поджал губы и замкнулся в себе. Райхдихт поспешил сгладить возникшую неловкость и добродушно произнес:
— Кенак, к чему такой черный юмор? Я полагаю, до этого не дойдет.
— Капитан, ты на меня не обижайся, как говориться, как служим, так и шутим, — извинился Рейхер и дружески похлопал Дика по плечу.
Тот, помявшись, проворчал:
— Ладно, чего уж там. За обедом разберемся.
— Вот и отлично! — живо подхватил это предложение Райхдихт и первым двинулся на выход.
Они прошли к блиндажу, в котором повар накрыл обед. Отменно приготовленное мясо и умение Райхдихта вести беседу быстро смягчили горький осадок, оставшийся в душе у Дика после злой шутки Рейхера. Он оттаял, достал из запасников бутылку коньяка и разлил по рюмкам. Первый тост подняли за удачу, второй — за победу, на этом остановились и налегли на мясо. Обед затягивался, и Рейхер с Райхдихтом все чаще поглядывали на часы. Время поджимало, и они, поблагодарив капитана, покинули теплый блиндаж и возвратились к диверсантам.
Те занимались подготовкой к переходу линии фронта. На деревянном настиле, покрывавшем земляной пол, высилась внушительная горка из амуниции, продуктов и личных вещей. В углу лежали взрывчатка, оружие и боеприпасы. Рейхер придирчиво осмотрел содержимое рюкзаков и все лишнее выбросил. Отдельно на стол аккуратной стопкой легли документы диверсантов. Райхдихт бегло просмотрел их, сунул в холщовый мешок, а затем заглянул за ширму, отгораживавшую угол блиндажа. Там Петренко вместе с Асланидзе корпели над документами, которые ему предстояло захватить с собой в Крымскую. Вооружившись цветными карандашами и линейками, они снимали копию с карты капитана Дика и наносили на нее маршрут движения диверсионной группы от линии фронта к Туапсе, заполняли кодовые таблицы, отмечали контрольные точки и время выхода радиостанции в эфир. Райхдихт не стал им мешать, возвратился к диверсантам и вместе с Рейхером еще раз внимательно просмотрел документы прикрытия: командировочные, красноармейские книжки и пропуска.
Эту проверку они проводили с особой тщательностью. Тут имели значение любая мелочь и деталь, именно на них — простых на внешний вид красноармейских книжках — сыпались многие агенты абвера. Жесткое сито проверок советской контрразведки безжалостно отсеивало тот брак, что допускали спецы из лабораторий, где готовились документы для шпионов и диверсантов. Пресловутые скрепки из нержавейки, которыми в абвере скрепляли липовые документы «красноармейцев», стали тем самым крючком, на который поймался ни один агент. Русские то ли по бедности, то ли в силу своего восточного коварства прошивали книжки красноармейцев железными — они быстро ржавели, в то время как великолепная крупповская сталь своим предательским блеском с головой выдавала агента абвера. К середине сорок второго в Берлине, наконец, разобрались в причине столь многочисленных провалов, и разразилось грозное указание. Но и потом, по чьему-то ротозейству, эта роковая скрепка снова всплывала и спалила очередного агента.
На этот раз Самутин не допустил ошибок, и Райхдихту не к чему было придраться. Возвратив документы диверсантам, он отправился к капитану Дику, чтобы на месте еще раз убедиться в готовности спецгруппы батальона к проводке диверсантов в тыл русским. Рейхер остался в блиндаже и продолжил осмотр оружия, особенно тщательно проверил укладку взрывчатки. После проверки у стены остались лежать плотно набитые двухпудовые рюкзаки, в оружейной пирамиде матово поблескивали в свете керосиновой лампы советские автоматы ППШ, а в углу — груда лишнего хлама.
— Все, парни, отдыхать! — распорядился Рейхер и прилег на нары.
Диверсанты разбрелись по местам, и вскоре в блиндаже раздался мощный храп. Лишь в углу за ширмой продолжали шуршать бумага и бубнить голоса. Петренко и Асланидзе, поругивая начальство, корпели над документами. Занятие муторной канцелярской работой переполнило чашу терпения горячего грузина, и он забастовал:
— Все Петр! Кончаем чертову писанину! Они там дрыхнут, а мы тут с карандашом загибаемся.
— Уже немного осталось, — возразил ему тот.
— Ну и скотина же Райхдихт! Спихнул на нас свою работу, а сам с Диком шнапс лакает! — не унимался Асланидзе.
— Угомонись Вано! С контрразведкой ругаться — все равно что против ветра ссать, в их дела лучше не соваться, — вяло отвечал Петр и продолжал водить карандашом по карте.
— Слушай, кацо, а какие у него могут быть дела? Нас спихнуть под комиссаров и потом ждать креста на грудь. Сволочь! Мог бы писарчуков Дика за бумажки засадить.
— Ладно, себя накручивать! Мы с тобой еще лезгинку на могиле Сталина спляшем.
— Гляди спляшем! С такими, как Райхдихт, на собственных поминках… Нам кинжал точить надо, а не карандаш слюнявить. Все, с меня хватит! Пусть Дик своих дает.
— Их нельзя, работа секретная, — не поддержал его Петренко.
— Какие на хрен секреты?! Что эти бумажки сраные спасут нас от большевиков?
— Нет! Но порядок есть порядок!
— Какой к черту порядок! Чтоб таким, как Райхдихт, свою жопу прикрыть! — вспыхнул Асланидзе. — Нет, Петр, я тебе удивляюсь, больше года у фрицев и до сих их пор не раскусил?! Они ж, герры и херы, только перед нами и при начальстве, а за глаза друг дружку готовы подставить, чтоб в окопы не загреметь. Случись что с нами, так этот долбаный Райхдихт мою и твою бумажки под нос Штайну и Гемприху подсунет и еще прибрешет: тут Асланидзе не так проход намалевал, а вот здесь секрет русских не показал? Может, ошибся, а может, гад большевикам продался и специально все подстроил. Нет, не знаю, как ты, а я давно понял, что в их сраной разведке чем больше бумажек, тем чище собственная жопа.
— Вано, перестань давить, и без тебя тошно! Перед операцией о другом надо думать, — с раздражением заметил Петр.
— О своей шкуре никогда не поздно подумать! — завелся тот. — Вспомни, как перед Рождеством, когда стояли в Краснодаре, на штабе намалевали: «Здесь живут шпионы Гесса…»!
— Мало ли сволочей бывает, Райхдихту за всеми не уследить.
— Да причем тут Райхдихт?! Я тебе про другое талдычу! — не унимался Асланидзе. — Забыл, что тогда творилось? Этот твой шеф, хитрожопый Самутин, сразу «закосил» и залег в госпиталь.
— Он мне не шеф! — возразил Петр.
