Офицер российской армии и гражданин России Давид Алиев в первое мгновение растерялся: чего-чего, но такого, да еще от родной матери, он не ожидал услышать. Позже, на следствии, Д. Алиев признается: «Для меня было неожиданностью услышать такое от своей матери, и я сначала сказал, что не собираюсь с ними сотрудничать».
В те минуты им, видимо, двигало чувство воинского долга, но не только оно, а и страх наказания. В части бурно обсуждался арест шпионов грузинских спецслужб подполковника Имерлишвили и подполковника Хачидзе. А тут такое! Шпион находился рядом, и им оказался не кто-нибудь, а родная мать?! Сын принялся убеждать мать в опасности подобного занятия.
Но Алиеву это не остановило. Пятьсот долларов ежемесячной подачки и покровительство всемогущей спецслужбы оказались для нее сильнее материнской любви и инстинкта самосохранения. Она попыталась разжалобить сына и стала рассказывать о бедственном положении, в котором до недавнего времени находилась семья, а когда и этот аргумент не сработал, ударилась в слезы, и Алиев дрогнул.
«Я сначала сказал ей, что не собираюсь с ними сотрудничать. После чего она стала плакать, убеждая меня в том, чтобы я принял их предложение, поскольку в противном случае они сделают невыносимыми условия жизни и ей и всем нашим родственникам», — так излагал в своих показаниях Алиев тот решающий разговор, после которого его жизнь круто изменилась.
Вырвав у сына таким способом согласие на сотрудничество со спецслужбой Грузии, Алиева тут же поспешила доложить Звиади о выполнении задания. Поблизости от площади находился переговорный пункт, и она, используя условности, сообщила ему о готовности, к обусловленной еще в Тбилиси, встрече в Одессе.
Теперь, когда главный вопрос о сотрудничестве с грузинской разведкой был решен, Алиевы принялись ломать голову над тем, как, не привлекая к себе внимания, совершить поездку на Украину. Ранее согласованный со Звиади вариант поездки в гости к знакомым в Одессу натолкнулся на непредвиденное препятствие. Алиев, будучи важным секретоносителем, при выезде за границу обязан был поставить об этом в известность командование части. Но тут помог случай — он находился в отпуске и решил совершить поездку на Украину инкогнито.
Через три дня после доклада Звиади мать-шпионка вместе сыном сели на поезд, отправлявшийся в Одессу. На следующие сутки они были на месте. Старые приятели по прежней службе — Сердобольские, не подозревая об истинных намерениях Алиевых, встретили их как родных. Вечер прошел в воспоминаниях. Женщины даже всплакнули, когда разговор зашел о прошлых благословенных временах. На следующий день мамашка-шпионка, не дав перевести дыхания сыну и уже не опасаясь российской контрразведки, связалась по сотовому телефону со Звиади и сообщила о готовности к встрече. Тот вскоре перезвонил и назначил встречу в одном из кафе.
На четвертые сутки после телефонного разговора Алиевой со Звиади в Одессе появились два скромных грузина. В отличие от многих своих земляков, любящих с шиком шаркнуть по жизни в «Золотом дне» и «Брильянтовой палубе», они предпочли место не столь многолюдное и шумное. Встречу земляков в неприметном кафе нельзя было назвать дружеской: на этот раз обошлось без жарких объятий и торжественных тостов. Громила, ростом под метр девяносто и пудовыми кулаками, представившийся Кобой, встретил Алиевых перед кафе и проводил в зал. Там их ждал Звиади. Он занимал место за столиком, с которого хорошо просматривались вход и немногочисленные посетители.
После знакомства беседу в свои руки взял Коба. Звиади больше слушал и наблюдал за реакцией Д. Алиева. Разговор начался с нейтральной темы — о жизни и службе в России, а потом перешел на положение в Грузии, которая, по словам Кобы, «при поддержке друзей в Европе и Америке противостоит российской экспансии на Южном Кавказе». В дальнейшем, обращаясь к патриотическим чувствам Алиева, он напомнил: «Долг сыновей Грузии — оказывать ей помощь, где бы они ни находились».
Обращение не нашло отклика в душе Алиева, и тогда Коба заговорил языком ультиматумов. К нему присоединился Звиади. Вдвоем они дожали Алиева, вырвав у него согласие на сотрудничество, но закреплять оформлением подписки и избранием псевдонима не стали. В руках грузинской спецслужбы находилась его мать, а теперь и видеозапись вербовки, которой можно было припереть к стенке строптивого агента.
Поэтому Коба перевел беседу в практическое русло. Он опросил вновь завербованного агента о задачах, решаемых воинской частью, уточнил круг его функциональных обязанностей. Особый интерес для грузинских разведчиков представляли возможности Алиева по доступу к аппаратуре, обеспечивающей закрытые переговоры командования Северо-Кавказского военного округа, и съему информации, а также наличие допуска к работе с совершенно секретными документами: указаниями, директивами и приказами. Алиев подтвердил, что обладает такими возможностями и имеет высшую форму допуска — Ф1. Это привело в восторг грузинских разведчиков. Коба так прямо и заявил: «Ты именно тот, кто нам нужен!»
Алиева это не обрадовало, и он отрезал: «Взламывать кабинеты и компьютеры я не собираюсь, а буду собирать лишь те сведения, которые смогу достать в ходе повседневной службы».
Опытные вербовщики не стали дожимать до конца начинающего агента, так как хорошо знали: после выполнения одного-другого задания тот завязнет по уши в шпионском болоте, и тогда они смогут вить из него веревки. Коварный Коба перевел разговор на другую тему — поманил Алиева «пряником». Он поинтересовался размером его зарплаты. Тот назвал: 15 тысяч рублей в месяц. Коба предложил ему пятьсот долларов ежемесячно и подчеркнул: «Это хорошие деньги для Грузии, и на них можно содержать месяц семью». Алиев не стал набивать себе цену, но поставил условие: «Деньги передавать матери, и все остальные вопросы решать через нее!» Что в тот момент двигало им? Сыновья любовь или инстинкт самосохранения? Скорее, последнее: Алиев, видимо, не слишком полагался на мамашку, втянувшую его в опасные шпионские игры, и поэтому старался максимально обезопасить себя от провала. Деньги и прямая связь со спецслужбой «похоронили» большинство агентов.
Позже, на допросе у следователя, Алиев вспоминал, что его поразила реакция матери: «В течение всего разговора (вербовки. — Прим авт.) моя мама вела себя спокойно. У меня складывалось впечатление, что ей заранее было известно о том, что будут мне говорить».
В заключение встречи Коба отработал Алиеву дополнительное задание — оно было связано с выявлением среди сослуживцев лиц, имеющих родственные и дружеские связи в Грузии. Таким образом, спецслужба рассчитывала пополнить свой банк данных на будущих кандидатов в агентурную сеть.
После завершения вербовки Алиевы провели несколько дней в Одессе и возвратились в Ростов. В оставшееся до отъезда в Грузию время, неугомонная мамашка-шпионка пыталась получить хоть какую-то информацию о части, где проходил службу сын. Каждый раз их разговор заканчивался скандалом. Так ничего не добившись, она возвратилась в Тбилиси с пустыми руками.
В аэропорту ее встретил Звиади. Алиева приготовилась к упрекам, но тот промолчал и напомнил о себе спустя две недели. Встреча проходила в машине и началась с оправданий Алиевой. Отсутствие результатов — информации она объяснила боязнью Давида. Тогда Звиади использовал аргумент, хорошо зарекомендовавший в отношениях с Алиевой: «Уговорите сына и будете ежемесячно получать пятьсот долларов», — и порекомендовал открыть ей банковский счет.
