Весенние пригороды русской столицы разительно отличались о тех, что он видел всего несколько месяцев назад, когда находился с инспекцией. С приходом тепла пробудилась не только природа, но и жизнь мегаполиса. Все вокруг напоминало одну огромную стройку, ее размах и масштабы поражали воображение. Россия снова была на подъеме. Ближе к центру города скорость движения резко упала и оставшиеся до гостиницы «Россия» километры автобус полз со скоростью черепахи. Наконец, показались крепостные башни Кремля, и через несколько минут справа возникла огромная стеклянно-бетонная коробка гостиницы.
Спустя час группа германских туристов в полном составе собралась в зале ресторана. Перси и Грей оказались за одним столиком с пожилой супружеской парой из Магдебурга. Обоим давно перевалило за семьдесят, они с трудом слышали друг друга, и потому акцент их соседей вряд ли резал им слух. Под звуки лихой «Калинки», которую наяривали на балалайках разухабистые молодцы, довольные бюргеры за обе щеки уплетали русские разносолы. Потом, разбившись на группки, разбрелись кто по номерам, кто по скверу у Большого театра. Перси и Грей, чтобы не выделяться из общего ряда, присоединились к дружному строю, направившемуся к собору Василия Блаженного. Чеканный прусский шаг, вбитый в своих подданных императором Фридрихом Великим, никак не давался американцам и выдавал их с головой. Промаршировав малый круг по Красной площади, они незаметно отстали, свернули в Александровский парк и незадолго до ужина возвратились в гостиницу.
Он прошел по накатанной программе. Терпеливо выслушав «Калинку» с «Подмосковными вечерами» и, пропустив по рюмке водки, Перси с Джоан поднялись к себе в номер. Прошло около получаса, и к ним заглянул Кох — ему предстояло прикрывать их на экскурсии-разведке в Центральном доме художника, и, обсудив ее детали, они разошлись, чтобы набраться сил перед завтрашним непростым днем.
Утро для Перси и Джоан началось со строгой немецкой «линейки» в ресторане. Кох по головам пересчитал свое поредевшее «воинство» — русская водка вперемешку с «Калинкой» для некоторых оказались трудным испытанием. Те же, кто держался на ногах, после завтрака нестройной колонной двинулись на «приступ» Кремля. Перси и Грей, как истинные арийцы, добросовестно отчеканили шаг по брусчатке Красной площади, а после обеда, прихватив кинокамеру, отправились на экскурсию-разведку в Центральный дом художника. За ними тенью следовал Кох.
Пристроившись к группе экскурсантов, они бродили по выставочным залам, восхищенно трясли головами перед картинами, исправно чиркали в своих блокнотах и не забывали о главном — через стеклянные витражи присматривались к месту будущей встречи. Парк лежал как на ладони, и Перси не составило большого труда найти то самое летнее кафе, в котором предстояла встреча с живым — из крови и плоти — Фантомом.
Местом он остался доволен, оно идеально подходило для конспиративной встречи. В хаотичном скоплении скульптур, разбросанных по парку, в замысловатом переплетении аллей и в десятках летних кафе с праздной публикой было легко затеряться. На руку играли и группы иностранцев, постреливающие по сторонам фотовспышками.
«В такой толчее русской контрразведке не просто будет отследить контакт с Фантомом, — с удовлетворением отметил Перси. Но в следующее мгновение в нем вдруг заговорила тревога, и от радужного настроения не осталось и следа. В подсознании мелькали смутные образы, его взгляд остановился на бронзовом монументе, напоминающем гигантский штык.
«Дзержинский?! Но почему здесь? Ах, да…» — в памяти всплыла подзабытая картина, в свое время обошедшая телеэкраны всех стран мира и занявшая первые полосы газет.
Август девяносто первого. Москва. Площадь Дзержинского. В свете прожекторов, под рев торжествующей толпы металлический трос удавкой сдавил бронзовую шею «железного Феликса». Стрела крана поползла в чернильное небо, и один из главных символов советской эпохи был сброшен с пьедестала. Вслед за ним рухнула последняя великая империя двадцатого века — СССР.
Перси нервно сглотнул, перевел взгляд влево, и липкий холодок обдал спину.
Розово-гранитный Сталин, грозя кулаком, широченным шагом спешил к Центральному дому художника.
«Где я все это видел?! Где?» — лихорадочно вспоминал Перси.
Его взгляд скользнул дальше. Позади Сталина каменная ватага изможденных узников с кирками и топорами в руках пыталась вырваться на свободу из колючего капкана. Справа от них трое чекистов в армированных кожанках брали в кольцо окопавшегося в амбаре «кулака». В зарослях кустарника у пруда притаилась группа партизан…
«Боже праведный! Так это же мой чертов киевский сон?!» — был потрясен Перси его явлением наяву.
Судорожная гримаса исказила его лицо, и это не осталось незамеченным Грей.
— Марк, что с тобой? — всполошилась она.
— Э-э… Все о’кей, Джоан!
— Разве?
— Чертов остеохондроз! Опять напомнил о себе! — с вымученной гримасой ответил он и отвернулся от окна.
Настроение было безнадежно испорчено. Оживший наяву кошмарный сон накануне встречи с Фантомом ничего хорошего не сулил. И только за ужином три рюмки русской водки и неунывающий Кох подняли Перси настроение. Оставив после себя в номере тонкий запах одеколона и пять тысяч евро, предназначенных для Фантома, он отправился к своему «стаду». После его ухода Перси, полистав журналы, начал позевывать и отправился спать. Грей тоже недолго возилась в соседней комнате и вскоре легла в постель.
Утро для них началось с боя курантов на Спасской башне Кремля. Перси посмотрел на часы — пять часов отделяли его от встречи с Фантомом, и ощутил легкое волнение. Короткая, но энергичная зарядка, холодный душ, а больше ободряющий взгляд Джоан вернули ему уверенность в себе. После завтрака они присоединились к группе туристов, направлявшихся на Манежную площадь, побродив около часа, отделились от них и направились в Третьяковку.
На пути к ней ни Перси, ни Джоан не заметили слежки, это подняло настроение и вселило уверенность в успехе операции. В самой картиной галере оно было слегка подпорчено. Мрачные полотна: «Петр I допрашивает царевича Алексея», «Иван Грозный и сын его Иван», ставший жертвой маниакальной подозрительности собственного отца-царя, не говоря уже о современном портрете — «Судьба олигарха», русского миллиардера Ходорковского в арестантской робе, лишний раз свидетельствовали о том, что в России во все времена никто не мог зарекаться ни от сумы, ни от тюрьмы.
Так и не добравшись до последнего зала, Перси с Грей свернули экскурсию и по проторенному туристами маршруту спустились к реке. Легким прогулочным шагом прошлись по Крымской набережной, потолкались среди свободных художников и, купив картину с русским пейзажем, направились на встречу с Фантомом. В парке Центрального дома художника им не составило большого труда затеряться среди праздной толпы. Сделав проверочный круг и, не обнаружив следов слежки, они ровно в два часа поднялись на террасу летнего кафе.
За крайним столиком в правом ряду Перси, наконец, увидел неуловимого Фантома. Средней цены джинсовый костюм спортивного кроя плотно облегал тренированное тело. Волевое, со слегка раздвоенным подбородком лицо скрывали низко надвинутая на глаза синяя бейсболка и темные очки. То, что это был Фантом, сомнений у Перси не возникало. Пароль — торчавшая из верхнего кармана куртки красная шариковая ручка и рекламный проспект представительства фирмы «Мерседес» в Москве на столике — совпал в деталях.
