— Э-эх, мне бы так денек-другой пожить, — мечтательно произнес Остащенко.
— Вот уволят, тогда и отведешь душу, — опустил его с небес на землю Кочубей и напомнил: — В восемь мне выезжать.
— Вместе со мной? — забросил удочку Юрий.
Кочубей замялся.
— Коля, я буду тише воды и ниже травы.
— Ладно! Только до поста миротворцев, а там раствориться.
— Растворюсь, и осадка не найдешь! — повеселел Остащенко и принялся собирать вещи.
К половине восьмого, умывшись и переодевшись в десантный камуфляж, они спустились на завтрак в «Стекляшку». Здесь их застал Быстроног. Вместе они прошли в его кабинет и по ВЧ-связи связались с Сердюком. Тот был на месте и начал разговор с результатов работы по Штабисту. Кочубей, умолчав об инциденте в «Басле», коротко доложил ее итог. Сердюк задал пару уточняющих вопросов и дал добро на выезд в Кодор. Закончив доклад, Кочубей поинтересовался:
— Боря, как вопрос с сопровождением?
— Местный спецназ. Парни что надо, — заверил Быстроног.
— Как их звать? — спросил Юрий.
— Одного — Кавказ, а другого — Аттила.
— Боря, нам не до шуток! — не настроен был шутить Кочубей.
— Коля, я вполне серьезно, если сомневаешься, спроси у отца Аттилы.
— А тот случаем не Чингисхан? — хмыкнул Остащенко.
— Почти угадал — Хансум.
— Ладно, шутники, поехали! — поторопил Кочубей.
Спустившись на стоянку, они сели в УАЗ и, покружив по узким улочкам старого города, остановились у обнесенного высоким кирпичным забором частного дома. За ним послышалось грозное рычание, потом громыхнула щеколда на калитке, и на улицу вышли двое, одетые в камуфляж.
Высокий, атлетического сложения здоровяк больше походил на скандинава, чем на абхаза. Белая кожа лица, с легким румянцем на щеках, голубые глаза, русые, чуть вьющиеся волосы довершали это сходство.
— Кавказ, — представил его Быстроног.
— Аттила, — назвал себя второй спецназовец.
Он был совершенной противоположностью Кавказу. Худощавый, чуть выше среднего роста, пластичный в движениях, с хищными чертами лица он напоминал собой рысь.
— Кавказ, вы готовы? — уточнил Быстроног.
— Все о’кей, Борис! — подтвердил тот.
— Тогда вперед! — распорядился Кочубей.
Аттила сел за руль. Кавказ переложил пулемет с переднего сиденья в «собачник» и, оставив себе автомат, занял место рядом с ним. Кочубей с Остащенко расположились на заднем сиденье. Быстроног открыл ворота, Аттила отпустил тормоза и УАЗ покатился под уклон. Выехав на центральную улицу, он прибавил скорость. Позади остались площадь с портретом первого президента Абхазии — Ардзинбы. Он пытливо всматривался в своих граждан и словно спрашивал: «Ты готов встать на защиту Родины, как это сделали мы?»
За площадью дорога нырнула под железнодорожную эстакаду, и Аттила утопил педаль газа до пола. Слева промелькнула металлическая ограда, ощетинившаяся сторожевыми вышками, темными глазницами прожекторов и холодными глазками видеокамер. За ней, в глубине парка, затаилась миссия международных наблюдателей ООН.
— Все шпионят! Хотят узнать главную абхазскую тайну, — с сарказмом произнес Кавказ.
— И какая она, если не секрет? — полюбопытствовал Кочубей.
— Простая: пока жив последний абхаз, других хозяев здесь не будет!
— Однако, сурово, — заметил Остащенко.
— Зато справедливо! Гостю мы всегда рады, а для врага у нас один ответ — кинжал и пуля! — сказал как отрезал Кавказ и замкнулся в себе.
Четырнадцать лет назад он вместе с добровольцами из Турции — потомками черкесов и абхазов — пришел на помощь своему народу. А когда закончилась война, далеко не все вернулись к сытой и благополучной жизни в Анкаре, Стамбуле и Измире. Сердце Кавказа осталось в этих горах, о которых 130 лет мечтали его отец, дед и прадед из рода Атыршба.
Серая лента Кодорского шоссе, тихо шурша, стелилась под колесами УАЗа. Справа, за железной дорогой, золотились песчаные пляжи. Слева сплошной зеленой стеной вытянулся знаменитый Синопский парк. Кроны столетних гималайских и ливанских кедров, платанов и эвкалиптов, гигантских пальм и магнолий звенели от гомона птиц. За парком внимание Юрия привлекли построенные, словно по линейке, кварталы города. Уютные двухэтажные особняки, увитые виноградной лозой, радовали глаз.
— Как в Южной Германии?! — удивился он.
— Это наша «Абхазская Германия», — с гордостью отметил Аттила.
— Да?! А как она тут очутилась?
— Очень просто: Сталин приказал!
— Сталин! Для чего?
— Атомную бомбу делать.
— Атомную бомбу? А причем тут Германия? — не мог понять Юрий.
— С бомбой ты, Аттила, хватил. А вот теоретические разработки в Сухумском физтехе велись, и занимались ими пленные немцы, — блеснул познаниями Кочубей.
— Насчет бомбы не скажу. Но точно знаю: мой дед строил дом для самого главного немца — барона Ардене.
— Аттила, а твой дед случайно бомбу не припрятал? — прикололся Юрий.
— Спрятал, литров на двести. На обратном пути можно разминировать, — предложил он.
— Ну, уж нет! Мне здоровье дороже, — отказался Кочубей.
— Коля, давай рискнем! Хрен с ним, со здоровьем! Для контрразведчика главное — не подорвать моральные устои, — загорелся Юрий.
Абхазия властно завладевала им. Следующие десять минут ему и Кочубею пришлось выслушивать от Аттилы настоящую оду вину. За селом Мочара он свернул на «убитую» шоссейку, петлявшую по берегу бурной Кодори. На смену апельсиновым и мандариновым садам пришли густые буковые леса — они вплотную подступили к дороге. И чем меньше оставалось до села Цабал — этого сердца некогда цветущей Абжуйской Абхазии, тем все мрачнее становились лица Николая и Юрия.
Среди гнетущего безмолвия некогда кипевших жизнью сел смертоносное дыхание войны ощущалось с особой остротой. Изуродованные кладбищенские обелиски, дзоты из надгробных плит, исполосованные штыками фотографии умерших не просто говорили — они кричали о том, что зло и взаимное ожесточение не смогла остановить даже память о предках. Спустя тринадцать лет война по-прежнему напоминала о себе взрывами мин-ловушек под неосторожной ногой и выстрелами снайперов. Близкая опасность заставила подобраться Кавказа. Он переложил автомат на колени и снял с предохранителя. Аттила сбросил скорость и, подавшись вперед, шарил настороженным взглядом по дороге и обочинам, выискивая замаскированный фугас. Николай с Юрием тоже взялись за автоматы.
Впереди показалась развилка и Аттила спросил:
— Кавказ, дальше, как — через «Водопады» или «Райские ворота»?
— Через ворота — так короче, но, какая сейчас там дорога, не знаю, — замялся тот.
