Цена операции была настолько велика, что ее проведение Саакашвили поручил лично министру обороны Грузии. Но, до конца не доверяя своенравному Окруашвили, он подставил ему в качестве «костыля» и одновременно соглядатая своего в доску министра внутренних дел Мирабешвили. Роль запального фитиля в операции предстояло исполнить головорезам из числа северокавказских боевиков. Проверенные на бандитских вылазках в Чечне и Дагестане, они должны были взорвать ситуацию не только в верхней части Кодорской долины, но и во всей Абхазии.
Мирабешвили бросил взгляд на часы, затем посветил фонарем на карту — по времени колонна должна была выйти на последнюю контрольную точку — но решил лишний раз свериться и обратился к проводнику:
— Каха, мы на месте?
— Нет, господин министр, еще метров семьсот осталось, — уточнил тот.
— Ты не ошибаешься?
— Как можно, господин министр, я тут каждый камень знаю, — обиженно засопел проводник.
— Ну, что, Вано, начинаем? — спросил Окруашвили.
— Погоди! — не спешил с решением Мирабешвили и снова посмотрел на часы.
Стрелки показывали 4.15 — до времени «Ч» оставалось меньше часа. Мирабешвили задумался. От поста российских миротворцев колонну отделяло не меньше двух километров. При той выкладке, что боевикам пришлось бы тащить на себе, выход на исходную позицию мог затянуться и окончательно сорвать и без того нарушенный график операции. Мирабешвили решил рискнуть и предложил:
— Ираклий, давай продвинемся еще на километр.
— Рискованно, Вано! Русские могут услышать! — возразил Окруашвили.
— Пока мы за горой, вряд ли.
— Метров восемьсот до поворота еще можно проехать, — напомнил о себе проводник.
— Заткнись! Тебя забыли спросить! — цыкнул на него Окруашвили.
— Ираклий, через час рассвет, а мы уже на 20 минут выбились из графика. Надо рисковать! — наседал Мирабешвили.
— Ладно, только до поворота, — сдался Окруашвили и подал команду: — Продолжить движение!
«Продолжить движение!» — эхом прокатилось по машинам. Взревели моторы, и колонна, извиваясь зловещей змеей по горному серпантину, поползла к посту российских миротворцев. Мирабешвили и Окруашвили нервно поглядывали то на часы, то на светлеющее на востоке небо. Вот-вот должен был наступить рассвет. До поста осталось 900 метров, когда по колонне прошла команда: «Стоп колеса! Заглушить моторы!» Двигатели заглохли, и из головного КАМАЗа на землю, как горох, посыпались боевики. Отрывистые команды и звон металла заглушали шум реки.
Окруашвили и Мирабешвили, выбравшись из машины, поспешили в голову колоны. Навстречу им стремительно приближался командир боевиков. Луч мощного фонаря Мирабешвили скользнул по коренастой, плотно сбитой фигуре и остановился на лице. На нем выделялись крупный с горбинкой нос и косматая борода.
— Вано, я готов! Мои парни ждут команду фас, чтобы порвать русских! — прорычал командир боевиков.
— Отлично, Руслан! Пришло твое время! — подтвердил Мирабешвили и напомнил: — Не забудь, русские должны понять, что имеют дело с защитниками Аллаха и Чечни.
— Если успеют, — осклабился тот в ухмылке.
— Ты что, Руслан?! Нам нужны не трупы, а чтобы Сухуми и Москва встали на рога! — напомнил Окруашвили.
— И не просто встали, а по уши вляпались в дерьмо, — вторил ему Мирабешвили.
— Моя воля, я их бы всех покрошил! — прорычал Руслан.
— Твоя задача — блокировать пост и завязать бой! И не больше! Ты понял?! — рявкнул Окруашвили.
— Понял-понял. Не глухой, — буркнул Руслан и, сплюнув под ноги, возвратился к боевикам.
Окруашвили и Мирабешвили проводили его тяжелыми взглядами. Окруашвили не сдержался и выругался:
— Грязное животное!
— Годится, чтобы идти на убой, — с презрением бросил Мирабешвили.
Через минуту шестнадцать боевиков-головорезов отделились от колонны и растворились в предрассветном полумраке. Окруашвили с Мирабешвили прошли к повороту, за которым открывался вид на российский пост, и, укрывшись за скалой, напряженно ловили каждый звук.
Спусковой крючок операции «Троянский конь» был снят с предохранителя. Стрелки мучительно медленно тащились по циферблату, отсчитывая последние минуты и секунды мирной тишины. В 4.50 ее взорвал грохот автоматных и пулеметных очередей. Град пуль обрушился на укрепления наблюдательного пункта № 302 российских миротворцев.
Сержант Петров заметил боевиков, когда те уже преодолели первый рубеж охранения и находились в полусотне метров от центрального поста. Сигнализация почему-то не сработала. Его команда: «Караул в ружье!» — потонула в грохоте разрывов. Стекла и штукатурка посыпались в помещение.
Стрельба и истошные вопли: «Аллах акбар!» — вырвали Марченко из сна. «Почему молчит Петров?! Где ребята?!» — первое, что пришло ему в голову, а дальше сработали выучка и рефлексы. Схватив со стула пистолет, брюки, он слетел с кровати и, чтобы укрыться от шальных пуль, откатился за шкаф. Натянув брюки, Марченко одним молниеносным броском добрался до двери, вихрем промчался по коридору и влетел в дежурку. В клубах сизого порохового дыма у амбразур метались его подчиненные. Сквозь грохот перестрелки прорывался голос Петрова:
— Серега, бей выше нижнего поста! Там засел пулеметчик! Коля, помоги Миронову! Отсекай от него гадов!
Дробная очередь крупнокалиберного пулемета пророкотала над головой Марченко. В ответ злобно тявкнули и затихли автоматы. Николай Мазуров — опытный боец, заняв пост в бронированной, подвижной башне, хладнокровно вел бой и не давал диверсантам прорваться во внутренний двор поста. Его дружно поддерживала огнем дежурная смена охранения.
«Молодцы ребята! Не дрогнули!» — теплая волна обдала Марченко, и он ринулся к Петрову. Тот выдернул автомат из амбразуры, чтобы перезарядить. На его посеревшем лице жили одни глаза, в них не было ни растерянности, ни страха, а плескались ярость и гнев.
— Олег, как обстановка?! — окликнул Марченко.
— Суки! Сволочи! — только и мог произнести Петров.
— Где они? Сколько?
— Прорвались через первый рубеж, командир!
— Сколько?
— Десятка полтора, не меньше! Не шушера! Матерое зверье!
— Наши потери?
— Здесь нет. А с верхнего и нижнего постов докладов не поступало. Наверно, захватили!
— Хрен им! — отрезал Марченко и склонился над пультом контроля. Его экран полыхал от разрывов. На южном, самом уязвимом рубеже, судя по вспышкам, сосредоточилось не меньше восьми боевиков. Им удалось пробиться на бросок гранаты. Оценив ситуацию, Марченко распорядился:
— Ребята, слушай меня! Олег! Муравьев! Костин! — затем наклонился к переговорному устройству и позвал: — Мазуров?! Коля? Ты слышишь меня?
