Воспользовавшись этим, Калашвили три дня провел в секретной части и перелопатил от корки до корки всю документацию, но так и не нашел даже намека на объект Z. Оставалось еще одно и последнее место — шифрорган, но допуск туда был строго ограничен. Весь остаток рабочей недели Калашвили ломал голову над тем, как к нему подобраться, но не придумал и потом об этом не жалел.
Наступили выходные, и он вместе с приятелем — начальником секретной части — отправились на рыбалку. С погодой им повезло: когда они добрались до места, дождь прекратился, проглянуло солнце, и начался бешеный клев. Полукилограммовые усачи и голавли быстро наполняли садки. Так продолжалось около часа, а потом как обрезало — смена наживки и места не помогли, они сделали перерыв. Сытный завтрак разморил их, и сам собою завязался ленивый разговор.
Закрыв глаза, Калашвили вполуха слушал излияния приятеля. Тот жаловался на бесконечные проверки, затеянные новым начальником штаба. В них ничего необычного не было: новая метла, как говорится, метет по-новому. В какой-то момент у опытного разведчика Калашвили сработал профессиональный рефлекс. Приятель упомянул про фээсбэшника — майор Свинцов, тот, оказывается, в последние дни зачастил в секретную часть.
Калашвили встрепенулся и теперь ловил каждое слово приятеля. А оно стоило того и имело к нему самое прямое отношение. Свинцов заходил в секретную часть не просто пить чай, его интересовали военнослужащие, ранее проходившие службу в Закавказье и в последнее время выезжавшие в Грузию, которые получали секретные документы ограниченного пользования, где раскрывались планы командования округа по реформированию войск. Тут не требовалось иметь семь пядей во лбу или быть разведчиком, чтобы догадаться: российская контрразведка ищет шпиона, связанного с грузинскими спецслужбами.
Приятель продолжал что-то говорить, но Калашвили его уже не слушал. В голове вихрем пронеслись мысли: «Где? Когда? На чем я мог проколоться?» Память услужливо подсказала: «Поездка в Тбилиси 30 апреля!» — и Калашвили стало не до рыбалки. С трудом дождавшись, когда приятелю надоело ловить усачей и голавлей, он смотал удочки и возвратился в город. Страх подгонял его вперед. Не став дожидаться очередной явки, он позвонил Херладзе. Тот, отложив все дела, назначил встречу на 17 часов у кинотеатра «Терек».
За несколько минут до назначенного времени Калашвили был на месте и отдал должное профессионализму и предусмотрительности Херладзе. В 17 часов начинался очередной сеанс; к кинотеатру с разных сторон стекались зрители. Затеряться среди них Калашвили не составило труда. Машину Херладзе он заметил издалека и, когда она поравнялась с лестничной площадкой, стремительно спустился к ней и запрыгнул на заднее сиденье.
Вид агента говорил сам за себя: случилось что-то чрезвычайное. Херладзе не стал лезть к нему с вопросами и дал прийти в себя. Спокойствие и уверенность в себе, исходящие от него, успокоили Калашвили и рассеяли страхи перед Свинцовым. Эмоции уступили место трезвому анализу ситуации, а после аргументов Херладзе она уже не выглядела столь угрожающей. В конце разговора они сошлись на том, что поиск объекта Z надо приостановить, а личные контакты на время прервать.
Взятая ими пауза продолжалась до 17 июня 2007 года. В тот день страхи Калашвили, что он попал под колпак контрразведки, окончательно развеялись. Веским основанием для такого вывода послужил вызов из Общевойсковой академии — в нем предписывалось: подполковнику Богдану прибыть в Москву для сдачи вступительных экзаменов. Окончательно камень свалился с души, когда командир части вручил ему командировочное предписание и приказал готовиться к сдаче должности.
Калашвили пребывал в эйфории: российская контрразведка не имела к нему вопросов. Поэтому, наплевав на конспирацию, он в приподнятом настроении явился в ресторан «Леди Фокс». Херладзе не стал его распекать. Перемещение агента в Москву открывало перед грузинской разведкой заманчивые перспективы и одновременно поднимало резидента в глазах не только Джапаридзе, но и ЦРУ. Но об этом говорить было рано, и Херладзе снова вернулся к заданию по объекту Z. Калашвили не горел желанием за него браться и под различными предлогами уклонялся от выполнения. Херладзе же не оставлял попыток хоть что-то выжать из него и предложил:
— Ладно, Марлен, раз с объектом Z ничего не получается, то до отъезда в Москву реши один вопрос. Для тебя это не составит большого труда.
— Какой? — не проявил энтузиазма Калашвили.
— Нам нужен свой человек в разведотделе армии.
— Замена мне, что ли?
— Можно сказать и так.
Калашвили задумался. Херладзе не стал на него наседать, продолжал мелкими глотками пить кофе и терпеливо ждал ответа.
— Пожалуй, найдутся такие. Приглядись к подполковнику Гробовому, — предложил Калашвили.
— А на чем его можно взять? — уточнил Херладзе.
— На бабках, конечно. И еще, у него какие мутные дела в Южной Осетии.
— О, это серьезный крючок! Кстати, с нашими он где-нибудь пересекался?
— Чего не знаю, того не знаю.
— Хорошо, буду иметь его в виду. Кто есть еще, кроме Гробового?
— Может подойти майор Могила.
— Могила?! Шутишь, что ли? — не поверил Херладзе.
— Нет, так и есть — Могила, — подтвердил Калашвили.
Херладзе хмыкнул и, покачав головой, сказал:
— М-да, Марлен, тебе не позавидуешь.
— Почему?
— Не разведотдел, а какая-то похоронная команда!
— Ну, почему похоронная, есть еще капитан Цветков, — с невозмутимым видом произнес Калашвили.
— Ха-ха, — рассмеялся Херладзе. — А он для того, чтобы цветы положить на крышку гроба?
— И не только. Незаменим, если стол накрыть или что-то достать. Одним словом — проходимец.
— Годится, троих пока хватит! И еще к тебе одна просьба: надо бы их вытащить в Грузию.
— О-о, нет, это без меня! — решительно отказался Калашвили.
— Да погоди ты! Никто тебя не заставляет с ними ехать. Ты им предложи и познакомь с Хвичей. А дальше это уже наше дело, — не сдавался Херладзе.
— Ну, хорошо, а что предлагать?
— Как что? Батуми.
— Батуми? Под курортный сезон? Ладно, подумаю.
— Марлен, только не затягивай. Недели тебе хватит?
— Постараюсь, но не гарантирую, — вяло ответил Калашвили и, бросив взгляд на часы, стал собираться: — Извини, Заза, мне пора в часть. Командир на три часа назначил совещание.
После его ухода настроение у Херладзе испортилось окончательно. Рассчитывать на то, что задание в отношении Могилы, Гробового или Цветкова будет выполнено Калашвили, ему особо не приходилось. У того было чемоданное настроение. Он уже видел себя в Москве в военной академии. Не лучше дела обстояли и с главной задачей, поставленной Джапаридзе, — как и месяц назад, резидентура по-прежнему была далека от разгадки тайны объекта Z. Последняя надежда оставалась на Имерлидзе и законсервированного агента Земеля. Всего этого Херладзе не мог разъяснить в шифровке Джапаридзе и решил рискнуть — самому ехать с докладом в Тбилиси. От короткого, но не самого безопасного маршрута через пограничный переход Верхний Ларс он отказался и выбрал уже проверенный — через Ростов на Донецк.
