— Поднимайся, Георгий, поговорим в библиотеке.
— Хеллоу, Дик, — уныло произнес Джапаридзе и тяжело, будто его ноги налились свинцом, вслед за Дугласом прошел в библиотеку. Тот кивнул на диван и холодно спросил:
— Что будешь пить — кофе, чай? Есть вода без газа.
— Может, сразу яду, чтобы не мучиться, — с вымученной улыбкой ответил Джапаридзе.
Дуглас не принял его тона, молча выставил на стол бутылку с водой, стакан, сел в кресло и, откинувшись на спинку, немигающим взглядом уставился на главного грузинского разведчика. Тот не выдержал, нервно заерзал по сиденью дивана и с надрывом произнес:
— Дик, в ближайшее время мы компенсируем понесенные потери!
На лице резидента не дрогнул ни один мускул.
— Гадчидзе и Надибаидзе знали резидента Шота? — с металлом в голосе спросил он.
— Нет, это исключено! С ним строжайше соблюдается конспирация! — заверил Джапаридзе и поспешил заявить: — Работу его резидентуры мы не намерены сворачивать!
— Резидентуры?! — повторил Дуглас и с раздражением произнес: — В Лэнгли о ней уже не хотят слышать. Скоро будет год, как Херладзе в России, а у него на связи всего один агент!
— Два, Имерлидзе и Калашвили — Богдан, — возразил Джапаридзе.
— Какой Калашвили? Забудь о нем, Георгий! Он уже полгода как в Москве.
— Но он продолжает работать в составе резидентуры.
— Георгий, разве это можно называть работой?! Когда от него последний раз поступала информация?
Джапаридзе пустился в объяснения:
— Дик, ну ты же знаешь ситуацию. Поступление в академию, перевод к новому месту службы, Калашвили было не до активной работы. Сегодня, когда он обосновался в Москве, перед нами открываются блестящие перспективы. Калашвили будет нашим ценнейшим источником информации. Надо только…
— Вот именно — будет. Но когда? — потерял терпение Дуглас и в сердцах бросил: — Георгий, пойми меня тоже, я устал кормить обещаниями чугунные задницы в Лэнгли.
— Дик, но мы же не сидим сложа руки и делаем все, что в наших силах. За последние месяцы провели вербовки восьми агентов, на выходе имеем еще четыре.
— Это процесс, Георгий, и он мало кого интересует в Лэнгли. Им нужен результат. Понимаешь, результат!
— Понимаю. Но работать против русских — это все равно что щекотать пером в пасти у льва.
— Георгий, ты еще скажи, что они твоих агентов живьем пожирают, — отмахнулся Дуглас и потребовал: — Наша задача, несмотря ни на что, обеспечить безусловное выполнение миссии. До ее начала осталось совсем ничего. Нам как воздух необходима информация о боевых возможностях русской армии. Если в ближайшее время твои резиденты и агенты ее не добудут, то я за твое будущее не ручаюсь.
Джапаридзе изменился в лице, но быстро взял себя в руки, достал из папки справку с предложениями по новой операции и, положив перед Дугласом, предложил:
— Ознакомься, Дик. Это обеспечит прорыв в работе.
Дуглас пододвинул к себе документ и принялся за чтение.
Джапаридзе, облизнув губы, налил в стакан воды, выпил и затем не спускал с него глаз. Резидент внимательно вчитывался в каждую строчку, а отдельные места подчеркивал цветными маркерами. Это прибавило настроения Джапаридзе, он приободрился и с нетерпением ждал его решения. Дуглас, дочитав документ до конца, ничего не сказал, поднялся из кресла, прошелся по библиотеке и остановился перед Джапаридзе. Тот встал и пытался прочесть в его глазах ответ. Дуглас пребывал в сомнениях и прямо заявил:
— Весьма интересные предложения, Георгий, но очень рискованные.
— Наша работа, особенно в России, — это постоянный риск, — напомнил Джапаридзе.
— Да. Но с Галлиевым мы можем потерять все, что наработали за последнее время. Затевая с ним свою игру, в итоге может оказаться так, что мы станем играть по сценарию русских.
— Дик, с тремя подполковниками из разведотдела 58-й армии ситуация та же. Но ты не возражал против их обработки.
— Не совсем так. Галлиев — шифровальщик, и каждый его шаг находится под контролем ФСБ.
— Согласен, но в случае успеха оправдаются все наши риски. Мы получим доступ к главным секретам русских, — стоял на своем Джапаридзе.
— Галлиева надо еще завербовать. А его, как Калашвили, в Грузию не вытащить. Ты не хуже меня знаешь, шифровальщик — невыездной, — скептически заметил Дуглас.
— Дик, в этом и состоит изюминка операции! Ему не надо никуда выезжать! Вербовку проведем на месте, во Владикавказе!
— Если с помощью Херладзе, я категорически против! Не хватало еще потерять резидента!
— Обойдемся без Херладзе. Вербовку Галлиева проведем с помощью матери! Мать — это…
Дуглас брезгливо поморщился и потребовал:
— Георгий, давай без этого ужасного жаргона русских! Выражайся яснее!
Джапаридзе впервые за время беседы улыбнулся и с иронией заметил:
— Дик, я не подозревал, что ты такой знаток русского языка.
— Георгий, прекрати! Мне сейчас не до шуток.
— Я не шучу. Вербовку проведет Ирина Галлиева — мать нашего шифровальщика.
— Мать?! Каким образом?!
— Поедет во Владикавказ и завербует сына.
— Да-а? Хм, необычный вариант, — переваривал это предложение Дуглас.
Глаза Джапаридзе радостно блеснули, и в его голосе зазвучали тщеславные нотки:
— Наша разведка всегда славилась нестандартными подходами. Учитель у нас был еще тот — Лаврентий Павлович Берия. Настоящий гений разведки и контрразведки, это уже потом русские сделали из него чудовище.
— Георгий, оставь Берию в покое, — не стал углубляться в эту тему Дуглас и спросил: — Галлиева опытный агент?
— Она пока не агент, но станет.
— Выходит, Галлиева никто?! Георгий, ты меня извини, но твоя комбинация построена на песке! — не мог скрыть разочарования Дуглас.
— Нет! В ней присутствует тонкий расчет! — не терял уверенности Джапаридзе и пояснил: — Мы создадим ей невыносимые условия, и она сама кинется нам в ноги.
— Хотелось бы в это верить.
— Дик, не сомневайся, мы завербуем Галлиеву, а потом и сына! Они будут работать на нас! Я тебе это обещаю!
Дуглас задумался. Джапаридзе с нетерпением ждал ответа, от которого зависело не только будущее задуманной им операции, но и его собственная судьба. Решение Дугласу далось нелегко. Старательно подбирая слова, он объявил:
— Георгий, мне трудно что-либо обещать, сам понимаешь, в Лэнгли через наших бюрократов сложно продавить что-то новое и нестандартное.
— Понимаю и потому прошу только об одном — дай мне карт-бланш.
