— А диверсанты хоть на месте? — начал терять терпение Аниченко.
— Должны быть на хуторе.
— Так должны, или их там нет?
— С поста в Грушевом докладывают: за пределы хутора они не выходили.
— Докладывают, а что толку?! Пацан молчит! Мы ни черта не знаем! — в сердцах бросил Аниченко и потребовал: — Александр Васильевич, садись в вертушку и лети к Ковалеву. Кстати, где он сам?
— Должен быть на Грушевом.
— Да что ты заладил, должен?
— Извините, Василий Сергеевич, сейчас разберусь, — смешался Васильев.
— Короче, Саша, находишь Ковалева, берешь группу захвата Голубева — и на Грушевый.
— Есть!
— На месте разберись, где Пацан, где диверсанты и что там происходит. Задачу понял?
— Так точно, товарищ генерал! — подтвердил Васильев.
— Только без фанатизма! Разведку провести с умом. Главное — не подставиться и не вспугнуть мерзавцев. В общем, прояви смекалку.
— Там рядом озеро, — напомнил Писаренко и предложил: — Под рыбаков работай, Александр Васильевич.
— Сообразим на месте, — принял к сведению Васильев и обратился к Аниченко: — Разрешите вопрос, Василий Сергеевич?
— Давай!
— А если Пацан у них в заложниках, тогда что?
Аниченко яростно заскрипел зубами и замкнулся в себе.
Группа «Ястребов», за которой он с подчиненными уже больше недели на грани разумного риска вели охоту, так и не проявилась в полном составе. Важа каким-то звериным чутьем улавливал опасность и каждый раз ловко путал следы. До сих пор в оперативном штабе операции точно не знали, сколько же всего диверсантов. Они, как призраки, возникали в поле зрения контрразведчиков и затем исчезали. Аниченко, рассчитывая покончить с ними одним махом, тянул до последнего. Теперь же, когда Пацан замолчал, а над операцией нависла угроза провала, от него требовались быстрые и решительные меры. И Аниченко не потерял присутствия духа. Писаренко с Васильевым снова увидели перед собой генерала, способного в трудную минуту собрать свою волю в кулак, отбросить в сторону все второстепенное и сосредоточиться на главном. Остановив взгляд на Васильеве, Аниченко потребовал:
— Слушай меня внимательно, Александр Васильевич! Первое — если Пацан в заложниках, то хутор наглухо блокировать, так, чтобы ни одна тварь не выскочила. Второе — всех посторонних вывести за оцепление. Третье — вступить в переговоры с диверсантами и тянуть время до моего прибытия. Четвертое, если Пацан жив — восстановить с ним связь и выяснить, что произошло и что замыслили диверсанты. Исходя из этого, будем определяться с дальнейшим ходом операции. У меня все. Вопросы?
Васильев подтянулся и ответил:
— Вопросов нет, товарищ генерал! Разрешите приступать к выполнению задания?
— Да, и удачи тебе, Саша! — пожелал ему Аниченко.
«Так что же случилось на хуторе? Почему молчит Пацан? — терзаясь этими мыслями, Васильев вихрем промчался по коридору, заскочил к себе в комнату и, прихватив автомат с бронежилетом, ринулся к лифту. Дверцы бесшумно закрылись за спиной, кабина качнулась и, набирая скорость, устремилась вверх. Аварийный подъемник за несколько секунд доставил Васильева с сорокаметровой глубины к выходу резервной потерны. Перескакивая через ступеньки, он на одном дыхании взлетел к вертолетной площадке.
Хищный силуэт «крокодила» выглядел еще более устрашающим на фоне суровой панорамы гор. В тени его устало обвисших лопастей нес службу часовой. При появлении Васильева он сбросил с плеча автомат, угрожающе повел стволом и потребовал:
— Стоять! Пароль!
— Ты че, перегрелся, парень? Я из военной контрразведки! — рявкнул Васильев.
— Не двигаться! Пароль! — упрямо твердил часовой и передернул затвор автомата.
— Парень, кончай играть в зарницу!
— На землю! Я сказал: на землю!
— Я тебе, бля…
Выстрел в воздух заставил Васильева замереть.
— Часовой, отставить! Сдать мне пост! — прозвучала отрывистая команда.
На помощь Васильеву спешил майор-вертолетчик. Вслед за ним из домика отдыха высыпал экипаж.
— Товарищ майор, я полковник Васильев, военная контрразведка, — представился Александр.
— Я вас знаю, товарищ полковник. Что происходит?
— Приказ генерала Аниченко, экипаж поступает в мое распоряжение!
— Понял. Будем выполнять.
— Немедленно вылетаем!
— Куда?
— В район старых военных лагерей под Абинском.
— А там есть где сесть?
— Должно быть.
— Ладно, на месте разберемся. Если что, сядем с помощью какой-нибудь матери, — с улыбкой произнес майор и приказал экипажу: — Ребята, летим!
Пилоты заняли свои места и стали готовить вертолет к вылету. Васильев, воспользовавшись паузой, связался с Ковалевым и поторопил с ответом:
— Павел Николаевич, что-нибудь прояснилось?
— Глухо, как в танке, Александр Васильевич. Пацан молчит. На хуторе никакого шевеления, — уныло отвечал Ковалев.
— Понятно, — не мог скрыть разочарования Васильев и распорядился: — Жди, скоро буду с группой захвата.
— Будем брать?
— Посмотрим по обстановке.
— Ясно, а если «Ястребы» пойдут в отрыв, мои действия?
— Сколько у тебя бойцов?
— Трое с Терещенко и два человека из наружки на хуторе.
— М-да, негусто, — посетовал Васильев и задумался.
Он отдавал себе отчет: в случае боя с диверсантами счет был бы не в пользу контрразведчиков. Шестеро натасканных диверсантов да еще с заложником — Пацаном — против семерых, из которых два оперработника и два разведчика наружного наблюдения, слабо владеющие навыками огневого контактного боя, имели явное превосходство. Но ситуация не оставляла выбора, и Васильев приказал:
— Твоя задача, Павел, блокировать диверсантов и навязать им позиционный бой! На штурм не идти, держаться до моего прибытия.
— Александр Васильевич, а если они под прикрытием Пацана попытаются вырваться?
Васильев болезненно поморщился и, с трудом подбирая слова, ответил:
— Павел, в общем, ну ты понимаешь, они не должны уйти живыми. В первую очередь валите Важу.
— Постараемся. Будем стоять до конца! — решительно заявил Ковалев.
— Только зря не рискуй, Павел! Я скоро буду! — закончил разговор Васильев и поторопил командира экипажа: — Давай, сокол, в небо! Дорога каждая минута.
— Все, взлетаем, товарищ полковник. Держитесь! — предупредил тот.
Свист винтов перешел в душераздирающий рев. Вертолет содрогнулся и, оторвавшись от земли, на мгновение завис в воздухе, а затем, подчиняясь твердой руке пилота, вырвался из каменных объятий гор и взмыл над хребтом. Вскоре болтанка прекратилась, и Васильев снова обратился к командиру:
