— Э, тэрпи, дарагой, да! Плов, как и прекрасную женщину, надо выстрадать и заслужить.
Когда Владимир, аккуратно перевернув казан, выложил на огромное блюдо ароматнейший, шафранного цвета рассыпчатый плов с румяно-сочными кусочками мяса, все просто ахнули.
— Здо́рово, такую красоту даже есть жалко! — сказала Даша. — Володя, а кто вас так замечательно готовить научил? Мама? Наверное, она у вас шеф-повар в каком-нибудь хорошем ресторане, да?
— Плов готовить научили таджики, — скупо улыбнулся Локис. — А мама у меня работает на обычном заводе…
— А папа?
— Отец погиб, когда я еще совсем мелким был. — Улыбка исчезла с лица Медведя, и он без особой на то нужды начал что-то перекладывать и поправлять на столе.
— Ой, извините, я ведь не знала, — от неловкости Даша немножко растерялась и покраснела, ругая себя за бестактность.
— Да ничего, это ведь давно все было. Он пацана из речки вытащил, а сам… Чужого спас, а своего без папки оставил. Вот так вот бывает… Ну, Сергеич, и что сидим? Наливай, а то плов остынет!
Соболев дважды просить себя не заставил, налил Даше вишневой наливки, а в свою и в стопку Локиса плеснул ледяной водки из подернутой матовым туманцем литровой бутылки, пару минут назад вынутой из морозилки. Не состязаясь в восточно-цветистых и невероятно длинных тостах, выпили за знакомство и за здоровье друг друга, потом налегли на плов и закуски, о вкусах и качестве которых позволяли судить короткие, но емкие звуки и словечки вроде: «М-мм!» и «Обалдеть…», как оказалось, отнюдь не чуждые даже докторам наук и милым аспиранткам. Наливая по второй, Соболев с очень серьезным видом сообщил:
— Вот когда я за таким столом пью с такими людьми такую водку и вкушаю такие, как этот изумительный плов, блюда, все глупые размышления о смысле жизни из моей головы улетучиваются. В эти минуты я знаю, зачем и для чего живу!
Виктор только приготовился налить по третьей, когда со стороны дома прозвучал женский голос: «Володя! Вовка, поди-ка сюда!» Локис извиняющимся жестом развел руками и, без особой охоты встав из-за стола, направился на зов хозяйки дома, у которой снимал комнатенку в одной из летних пристроек.
— Вов, тут такое дело… — тетя Галя, довольно приличных лет и размеров женщина в простом домашнем халате, заговорщицки понизила голос, быстро огляделась по сторонам и сообщила: — Соседка тут у колонки рассказала… Мол, ходют по дворам черные какие-то и трех человек ищут. Вот вроде как вас — молодого, постарше и девку с ими. И черные-то, сынок, не наши, не кавказцы — это точно! Дело не мое, но вы бы поосторожнее, если что…
— Тетя Галя, ну это вряд ли нас ищут! — расплылся в улыбке Локис и ненавязчиво сунул в карман бабкиного халата сотню местных гривен. — Но все равно, если кто про нас спросит…
— Так я ж — могила, милый ты мой! — Баба Галя нежно провела ладонью по карману и совсем уж шепотом добавила: — Если что, ты не стесняйся… Есть люди — и спрячут, и бумаги какие хошь сделают, и хоть до самой Турции этой довезут, вот…
— Спасибо вам огромное, я буду иметь в виду. Ну, я пошел? А то там мои гости ждут…
— Иди, иди, милый, и не переживай! Мы тут жизнью приучены: и перед КГБ, бывало, не сильно-то языком мели, а уж сегодня, да еще перед какими-то черными… Тьфу! Прости ты, господи! Могила! Так-то вот…
Значит, ищут господа «археологи», думал Владимир, возвращаясь в увитую виноградными плетями беседку, где за столом его дожидались Соболев и Даша. А кто всерьез ищет, тот, как известно, всегда найдет… Сказать ребятам? Пожалуй, не стоит пока — что заранее панику сеять и такой хороший вечер портить…
— Ну, что там нашептал местный резидент? — насмешливо и понимающе заулыбался криптолог, наливая еще по стопочке, но взгляд Виктора оставался вполне серьезным.
— Да ерунда, — отмахнулся Локис. — Спрашивала, на сколько мы еще останемся… Так, судя по пустому блюду, плов удался! Хлеба мы, так сказать, вкусили, не пора ли и о зрелищах подумать, Виктор Сергеевич?
— Это ты о чем? — продолжая улыбаться, насторожился доктор наук.
— Да насчет ленты золотой… Посмотрим на нее, может, что и прочитаем, а? Вы бы рассказали, что это за фигня такая и чем она так ценна, что за ней всякие мафиози недоделанные гоняются, а нам приходится по подземельям бегать и в море со скал си— гать?
— Вот ты про что! — Соболев аккуратно отодвинул в сторону тарелки, неторопливо закурил, выпустил несколько идеально круглых колечек дыма и заявил: — Думаю, это простейший скитал…
— Ну, точно! — Локис в притворном восхищении стукнул себя по колену кулаком. — Как же я сразу-то не въехал? Простейший! Типа, как солдатская каска… Сергеич, давай-ка сразу договоримся… Я, конечно, очень уважаю твой университет, но и ты, уж будь добр, уважь мои одиннадцать классов!
— В смысле — попроще? — подозрительно прищурился Соболев.
— Вот-вот! Без метафизики и прочей трансгенной фигни — на языке родных осин… Китал — это что? Лента наша золотая?
— Самоуничижение паче гордыни, — вздохнул криптолог, покивал сокрушенно и продолжил: — Нет, скитал — это способ шифрования текста, использовавшийся еще в Древней Спарте… Про Спарту тоже рассказывать?
— Не обязательно, — фыркнул Медведь. — Со щитом или на щите — это я чуток помню.
— И чудненько, — Виктор ровненько оторвал от длинного края газетного листа полосу сантиметра три шириной и акопяновским жестом показал ее Владимиру и Даше. — Берем длинную полоску бумаги, пергамента или, на худой конец, полосу золототканой материи — и виток за витком обматываем ее вокруг и вдоль, допустим, ручки вот этой лопаты… Вроде как руку Семен Семенычу в «Бриллиантовой руке» бинтуем — только новый виток не накрывает предыдущий, а ложится рядом и чуть впереди. Это понятно?
— Так в катушке ниток витки ложатся, — вспомнила Даша, наблюдая за манипуляциями криптолога, и с улыбкой добавила: — И еще так рисуют змия, обвивающего древо познания, когда он уговаривает Еву съесть яблочко…
— Маладэц, жэншина! Все правильно понимаешь! — не поскупился на похвалу Соболев и, доставая из кармана ручку, продолжил: — Теперь вдоль обвитого лентой черенка нашей лопаты пишем по одной букве на каждом витке: «Витька — дурак, курит табак, спички…» Вот, строчка закончилась. Ниже первой строчки пишем тем же способом дальше: «…ворует, дома не ночует!» Пожалуй, для демонстрации хватит… Даже своего доброго имени не пожалел, прошу особо отметить! Теперь ленту разворачиваем, растягиваем и что видим?
— Совершенно бессистемную путаницу из букв, — резюмировала Даша. — Ленту можно скатать в рулончик, надежно припрятать и доставить адресату. Тот берет такую же…
— Бабкину лопату, обкручивает лентой и читает: «Витька…» — давясь от смеха, начал было Локис, но Соболев как-то сразу так поскучнел лицом, что Владимир смех проглотил и нормальным голосом подытожил: — Мы все поняли. Извини, Сергеич. Непонятно только, вокруг какой фигни надо нашу ленту обворачивать, чтобы прочесть письмо из… какого там века?
