Вот и пойми главного советника царя. Он то ли решил кое-что перепроверить да заодно договорить, о чем вчера не успели, то ли поутру все переиначил, и сейчас за мной придут ребята из Пыточной избы. А ты сиди тут и гадай – что делать и что лучше предпринять.
Прикинул вероятность этих вариантов – как худших, так и лучших. Получалось фифти-фифти, то есть шансы равны. Ну и ладно. Не знаешь что сказать – говори правду, не знаешь, что лучше сделать – ничего не делай. Пусть все катится самотеком, авось кривая куда-нибудь и выведет.
Хотя одну попытку я все-таки сделал. С невинным выражением лица я устремился к калитке, расположенной справа от ворот. Но стоило мне сделать несколько шагов по направлению к ней, как скучающий возле ворот широченный в плечах мордоворот тут же решительно загородил мне дорогу.
– Не велено пущать тебя, боярин,- лениво пробасил он.
– А ты не спутал? – Я горделиво вскинул подбородок.- Да и не боярин я вовсе.
– А для меня все едино, а тока не велено,- все так же невозмутимо ответил он.-Да и негоже без хозяина из гостей ворочаться. По христианскому обычаю попрощаться надоть.
– Да, это я и впрямь не подумал,- сыграл я на попятную и потопал назад, в свою светелку.
Или горницу? Честно говоря, я так и не понял, чем одна отличается от другой, так что пускай будет просто комната. Но к тому времени я был спокоен, убедившись, что в случае чего удрать из хором Висковатого можно запросто – не зря же я совершал вдумчивый обход его обширной усадьбы. Оказывается, забор, огораживающий ее, выглядел таким внушительным только с трех сторон – передней, выходящей к улице, и боковых, соединенных с соседними подворьями. Зато сзади…
Когда я обошел терем, миновав церквушку, стоящую справа, и вышел к тыльной стороне хором, то поначалу не приметил ничего необычного. Там даже двор был похож на передний, огороженный по бокам различными хозяйственными пристройками. Слева – конюшня, чуть дальше – хлев для скотины, справа – амбары и прочие хранилища. Словом, все как обычно.
Но коль начал исследование, надо пройти все, то есть дойти до конца сада, раскинувшегося вслед за крохотными домиками дворни. Пройдя между ними, я неспешно прогулялся между цветущими яблонями и сливами, после чего неожиданно для себя вышел… к крепостной стене Кремля. Да-да. Я не оговорился и не ошибся. Вот она, родная, из красного кирпича, со своими стрельнями – прямо передо мной. Такую ни с чем иным не спутаешь.
От стены усадьбу отделяло метров десять, а вся граница между садом и открывшейся перед моими глазами улицей заключалась в жиденьком плетне, не доходящем мне даже до пояса, да и тот кое-где покосился. Вот тебе и ограда с тыном. Преодолеть в случае необходимости такой барьер проще простого.
На всякий пожарный я выглянул за него, а потом, подумав, и перемахнул, хотя и без того было понятно, что он никем не охраняется. И точно. На улице, тянущейся вдоль стены, было пустынно и тихо – ни души. Все правильно – после полудня тут у всего народа сон-тренаж, как говаривали в армии. Немного постояв, я двинулся обратно, в свою горницу.
Однако в одиночестве мне довелось пробыть в своей светелке недолго. Вкрадчивый скрип половиц, как ни старался кто-то незаметно подойти и тайно заглянуть ко мне, выдал непрошеного гостя задолго до его подхода к моей двери. Я затаил дыхание. Кому это я еще понадобился? Отчего-то стало тревожно, и сердце-вещун недобро екнуло в груди.
Вообще-то с хорошими намерениями так тихо не подкрадываются. Это уже не фифти-фифти. Но, с другой стороны, подсылать ко мне убийцу, да еще в собственном доме… Ладно если бы я гостил у царя. У него, говорят, и заздравная чаша может оказаться ядом. Не церемонился Иоанн Васильевич и никого не стеснялся. Но я-то в гостях у Висковатого, умом которого наперебой восхищались все иностранцы.
Меж тем дверь стала осторожно открываться. В отличие от половиц петли на ней были хорошо смазаны, так что никакого зловещего скрипа я не услышал. Вот тоже вопрос: «Смазаны когда?» Может, я и ошибаюсь, но, когда выходил во двор, она вроде бы скрипела. «И что тогда получается?» – лихорадочно думал я, затаившись за приоткрытой дверью и не зная, что предпринять…
Не было там этой Серой дыры. Даже хода туда не было.
Совсем.
Глава 12
ТАЙНЫЙ СОВЕТНИК ГЛАВНОГО СОВЕТНИКА, ИЛИ…
Отлегло у меня от сердца лишь в тот момент, когда я увидел руку, открывающую дверь. Не целиком, только пальцы, но мне хватило и их, чтобы понять – никакой там не киллер. Даже в наше время не помню случаев привлечения детей к этой доходной профессии, а уж в патриархальные времена Средневековья тем паче.
Когда я хлопнул по пальцам и вынырнул из своего укрытия, продолжая удерживать их на двери, все стало окончательно ясно. Мальчишке, отчаянно пытавшемуся убежать, было от силы лет десять. Ну с учетом того, что они здесь все маломерки, двенадцать, но никак не больше.
Любопытен оказался сынок у Ивана Михайловича. В батьку пошел, не иначе. Разобрался я с ним быстро, и уже через несколько минут он, больше не пытаясь от меня убежать, хотя я к тому времени его и не держал, вместо этого слушал мой первый рассказ. Не избалованный телевизорами и разными научно-популярными передачами вроде того же «Клуба путешественников», не говоря уже о шикарных сериалах Би-би-си, он сидел передо мной, затаив дыхание, и жадно впитывал в себя каждое слово.
«Наступило утро, и Шахерезада прервала дозволенные речи…»
В детстве я обожал сказки «Тысячи и одной ночи», знал их чуть ли не назубок, но никогда не задумывался, каково это – трепать языком от заката солнца до восхода. Только сегодня и понял на практике – трудно. Очень трудно, даже если вполовину меньше по времени, всего с полудня до заката.
К тому моменту, когда хозяин терема вновь въехал во двор, я мысленно уже давным-давно проклинал ту минуту, когда мне в голову пришла весьма неудачная идея заинтересовать сынишку дьяка некоторыми чудесами дальних стран, которые мне якобы довелось повидать во время своих странствий.
Заметив тихонько подошедшего Висковатого, я обрадовался и хотел свернуть очередной рассказ, посвященный пирамидам Египта, на самой середине, но не тут-то было. Дьяк заговорщически улыбнулся, приложил палец к губам и тихонечко присел на самом краю лавки. Юный Ивашка, как представился мне его сын, сидя с разинутым ртом, так и не заметил, что его отец уселся рядом,- внимал.
Лишь потом, когда я с грехом пополам закончил свое повествование и заявил, что на сегодня довольно – Шахерезада тоже нуждается в отдыхе,- дьяк наставительно заметил приунывшему Ивашке, что время уже позднее и гостю надлежит отдохнуть, а вот завтра почтенный синьор Константин Юрьевич, может быть…
Кстати, Юрьевичем величал меня только он. Все остальные охотно соглашались звать меня только по имени, а вот дьяк либо обязательно добавлял отчество, либо вставлял перед именем слово «синьор», либо – в особо торжественных случаях – употреблял то и другое вместе.
