— Я видела, как ты вышла, подумала, тебе стало плохо.
— Немного голова закружилась, — отмахнулась я. — Поздравляю, твой кулон очень красивый.
Я получила хорошую возможность рассмотреть его вблизи. Прозрачный камешек искрился золотистыми, едва заметными лучами света. Тончайшая цепочка, казалось, вот-вот была готова порваться. На изящной шее Сеславии эта штука смотрелась впечатляюще.
— Магия танца, — улыбнулась она. — Теперь Виктор мой.
Меня вновь заставил охнуть приступ головокружения, да такой, что я оперлась об стену.
Сеславия, к счастью, поддержала меня под руку.
— Оляна, давай я Риран позову? — обеспокоенно проговорила она. — Что с тобой?
— Не знаю, — пробормотала я.
Мир шатался и вот-вот грозил уйти из-под ног.
— А ты не беременна? — вдруг хихикнула девушка. — Вы с Альдредом что в деревне делали?
— Очень смешно, — скривилась я. — Сама смотри, Виктору детей не организуй раньше времени.
— А что? Мне любое время — самое то. — Сеславия пожала плечами. — Ой, у тебя кровь!
И правда, носом вдруг пошла кровь. Нехороший знак, это еще мама говорила. Очень нехороший. У одних шла кровь после перегрева, а иные и умирали после таких симптомов.
Чтобы не запачкать платье, я прижала руку к лицу и запрокинула голову. Но несколько капелек все же упали на пыльный пол, зашипели и испарились. В этот же миг раздался скрежет, который, казалось, слышал весь замок. Мы с Сеславией отошли к противоположной стене, ошеломленно наблюдая, как двигается лепнина на стенах, складываясь в изображение какого-то старика, барахтающегося в море рук и голов. Когда движение прекратилось, что-то щелкнуло, и стена выдвинулась вперед, а затем медленно отъехала в сторону, открывая нам проход. Куда — неизвестно.
Мы застыли перед открывшейся дверью и лестницей, уходящей вниз.
— И что это? — дрожащим голосом поинтересовалась Сеславия.
— Не знаю.
Забыв о самочувствии, да и вообще обо всем, я шагнула вперед, но подруга ухватила меня за руку:
— Не надо! Давай Виктора позовем!
— Погоди.
Я чувствовала, что это как-то связано со мной. С моим отцом, с никтами, с переворотом. Что это хотели скрыть. Иначе зачем делать потайной ход, да еще и заколдовывать его так, что откроется он только при помощи крови? Ведь именно когда кровь попала на пол, проход открылся. Моя кровь. Значит, королевская?
Прерывисто вздохнув от волнения, вызванного близостью к какой-то тайне, чему-то настоящему, древнему и важному, я сделала шаг вперед. Потом еще один и еще… Пока, наконец, не ступила на первую ступеньку.
— Не зови сейчас Виктора, — попросила я. — Хочу посмотреть сама.
— Нет уж! Я с тобой! — объявила Сеславия, чем изрядно меня удивила.
Мы медленно спускались вниз, в темноту. Я проверяла ногой ступеньки, чтобы, не приведи Хранители, не сорваться вниз. Неизвестно, какой длины лестница. Можно и шею сломать. Сеславии вообще было тяжело спускаться, ее каблуки были намного выше моих. Наше дыхание было очень хорошо слышно в полной тишине.
— Здесь довольно мерзко, — проговорила подруга, отряхивая руки.
Лестница действительно выглядела так, словно ей давно не пользовались. Что исключало умысел Виктора. Но зачем тогда мне это показывать? И кто за этим стоит?
Лестница кончилась неожиданно. Крутой поворот — и мы перед дверью, на которой закреплены песочные часы.
— Что это? Головоломка?
— Нет, — улыбнулась я. — Просто своеобразный замок.
Я перевернула часы, и когда истекла минута, замок щелкнул, пропуская нас в помещение.
Я замерла на пороге, осматривая ряды шкафов. Старых, покрытых пылью, темных. На полках фолианты, несомненно, древние и могущественные. Сотни, тысячи книг, свитков, стопы бумаги. Карты и чертежи на стенах, столы, заваленные бумагами и какими-то безделушками. И как довершение — массивный стол, на котором лежал старинный посох с давно потухшим, расколотым надвое кристаллом.
— Что это? — Сеславия прошла вперед, осматриваясь. — Оля, это книги!
— Я вижу, — отозвалась я.
— Нет. — Сеславия выглядела напуганной. — Ты не понимаешь! Посмотри, что это за книги!
Я подошла к ней, чтобы прочитать несколько названий фолиантов. Благодаря свету, исходившему от кулона Сеславии, это было возможно.
— Это черная магия, — прошептала девушка. — Очень темная. Зачем Виктору все эти книги? С таким связываться очень опасно и очень страшно.
— Это книги не Виктора, — медленно сказала я, проводя пальцем по столу, снимая слой пыли, — это библиотека моего отца.
— Что? — Сеславия посмотрела на меня, как на идиотку. — При чем здесь твой отец? Олян, это черная магия! Я слышала о такой, это…
Я остановила ее взмахом руки. Провела пальцем по пыльным томам. Здесь давно никого не было, уж точно. На пальце остались черные следы. Следы давнего пожара были и здесь. Виктор в этой библиотеке тоже не бывал. Он говорил, что собрание книг короля утеряно, но я и представить не могла, что книги будут… такими. Сколько лет нужно, чтобы собрать все это?
— Здесь есть даже самые первые издания. — Мой голос эхом прокатился по залу. — Некоторым наверняка не меньше тысячи лет.
Как плохо, что я совсем не знаю историю своего рода. Когда мой отец приобрел эти книги? Или они всегда принадлежали королям? И зачем вообще хранить такое?
— Может, он их спрятал? — предположила я. — От чужих глаз. Когда понял, что Виктор победил. Он не хотел, чтобы книги достались ему. А посох?
— Не трогай! — взмолилась Сеславия, когда я протянула руку к посоху. — Это может быть опасно!
Но что-то тянуло меня к этой вещи. Внутренний голос тихо нашептывал: «Возьми!» Тем более посох выглядел старым и сломанным. Кристалл на конце треснул, все вокруг было пыльным. Поддавшись искушению, я сомкнула пальцы на холодном металле.
И посох вспыхнул.
Зеленый свет озарил зал, кристалл ожил, и трещина, сияя так, что было больно глазам, буквально за пару секунд исчезла. Узоры на самом посохе ожили. Острые лепестки потянулись к моей руке, держащей посох, и коснулись кожи.
Я чувствовала подъем магических сил, в душе росло и ширилось ощущение свободы. Мне хотелось что-то сделать, поднять посох, направить кристалл. Но какая-то часть меня понимала, что нельзя, что сила, заключенная в этом Артефакте, огромная.
— Оля…
Голос Сеславии дрожал. Да и сама она выглядела насмерть перепуганной. Сияние в посохе постепенно умерилось, стало ровным и неярким. Ничего больше не происходило, но оставаться в библиотеке мне не хотелось. Все эти темные книги, пыль, массивная мебель… это внушало какой-то страх, идущий из глубин подсознания. Словно я знала, что все это значит, но не хотела себе признаться.
