Но в апреле 1921-го это не вызвало подозрений у соратников Берии по партии, и они рекомендовали его на службу в ЧК. Она для него началась с должности заместителя начальника секретно-оперативного отделения Азербайджанской ЧК. Через восемь лет, к началу 1929 года, он уже занимал пост заместителя председателя полномочного представителя ОГПУ в ЗСФСР.
Столь стремительному его росту способствовал председатель ЦИК небольшой республики Абхазии Нестор Лакоба. Несмотря на ее размер и не столь значительную должность, политическому весу Н. Лакобы могли позавидовать члены политбюро ВКП(б). Он был не только близок к Сталину по прошлым революционным делам, но и самым желанным собеседником, когда вождь приезжал на отдых в Гагру или Новый Афон.
Свидетельством этих отношений может служить письмо будущего секретаря Абхазского рескома партии В. Ладарии, написанное Лакобе в 1929 году: «Уважаемый и дорогой Нестор… Будучи в Сочи, видел Сталина в доме отдыха ЦИК, расспрашивал все время, где вы, приедете ли, да здравствует Абхазия кричал и пел абхазские песни».
Этой близостью Лакоба к вождю не преминул воспользоваться ловкий Берия. Он, несмотря на молодость, успел познать все тонкости функционирования советского партийного аппарата и прекрасно понимал, что личная встреча с земляком Сталиным могла вознести его с республиканского уровня на всесоюзный политический олимп, и принялся обивать пороги Лакобы. Делал это Берия с присущей ему хитростью и настойчивостью, которые умело оборачивал в тонкую лесть. Так, в одном из писем, исполненном не без задней мысли, на бланке полномочного представителя ОГПУ в ЗСФСР он писал: «Дорогой Нестор! Шлю тебе привет и наилучшие пожелания. Спасибо за письмо. Очень бы хотелось увидеться с т. Коба (партийный псевдоним И. Сталина. — Авт.) перед его отъездом. При случае было бы хорошо, если бы ты ему напомнил об этом. Т. Нодарая (полномочный представитель ОГПУ в ЗСФРС. — Авт.) приказал отозвать. Взамен приедет хороший чекист. Привет. Твой Лаврентий Берия. 29.09.31 г.».
Настойчивость Берии увенчалась успехом. Известный абхазский историк С. Лакоба в своем очерке: «Я — Коба, а ты — Лакоба», так пишет об этой, ставшей для Берии, знаковой встрече с вождем: «Перед отъездом из Абхазии Сталин по просьбе Нестора принял Берию. Лакоба намекнул, что пора бы выдвинуть на руководящую партийную работу этого молодого, энергичного чекиста. Через полтора месяца, 12 ноября 1931-го, Берия стал вторым секретарем Закавказского крайкома ВКП(б) и первым секретарем ЦК КП(б) Грузии.
Следующая встреча Берии со Сталиным произошла в 1933 году на госдаче «Холодная речка», была наполнена зловещими символами и оказала значительное влияние на ход развития СССР.
«Был ясный летний день. К холоднореченской даче близ Гагр подкатывали автомобили, — пишет С. Лакоба (очерк «Я — Коба, а ты — Лакоба»), — приехали товарищи из Москвы. Явился суетливый Берия. Все ждали Сталина на веранде. Но он неожиданно появился из глубины сада вместе с Лакобой. После короткой беседы и легкого завтрака гости пошли осматривать сад. (Нестор неоднократно рассказывал своим близким об этом эпизоде.)
— Ну, хватит бездельничать, — сказал Сталин. — Этот дикий кустарник надо вычистить, он мешает саду…
Гости, так и не успев переодеться с дороги, взялись за работу. Колючки впивались в их пальцы, цеплялись за руки и рукава, а Сталин, довольный, попыхивал трубкой. «Слэпцы», — доверительно прохрипел он Нестору. Берии достались грабли. Они выводили его из себя. Ему требовалось другое орудие. Какой-то московский товарищ лупил топором по скользкому корню кустарника. Упругий корень подпрыгивал на месте, и ему ничего не делалось. Берия отбросил грабли, пихнул в бок москвича и, выхватив у него топор, громко, так громко, чтобы долетело до слуха вождя, прокричал:
— Мне под силу рубить под корень любой кустарник, который укажет хозяин этого сада Иосиф Виссарионович!»
И это не фантазии автора очерка. В личном архиве С. Лакобы, а позже, в 2003 году, в книге «Храм души» была опубликована фотография участников того субботника. На ней запечатлены: И. Сталин, Н. Лакоба, К. Ворошилов, Л. Берия и два телохранителя. В руках Берии — топор. Так, за несколько лет до начала большого террора в стране злой рок и воля вождя выбрали будущего всесоюзного палача.
Спустя 5 лет, после тех посиделок на госдаче «Холодная речка», в 1938 году еще один выходец из Грузии — Берия занял ключевую должность в советской иерархии власти — возглавил наркомат внутренних дел СССР. В условиях тоталитарного государства тайная полиция — НКВД и его руководитель имели неограниченную власть. Берия не преминул воспользоваться ею. Вслед за ним, подобно перелетным птицам с юга, из Грузии в столицу — Москву потянулись проверенные в кровавых делах и поднаторевшие в подковерных аппаратных играх соратники — чекисты по работе в Закавказье. Без лишнего шума и суеты Берия продвигал их на важные посты в системе государственной безопасности.
Вскоре его заместителем стал Б. Кобулов, оставивший после себя кровавый след в Грузии и Армении. Под стать ему был родной брат — А. Кобулов, занявший пост первого заместителя начальника управления ГУЛАГа. Другие соратники Берии по работе в Закавказье — В. Меркулов возглавил наркомат госбезопасности СССР, а Л. Цанава — наркомат госбезопасности Белоруссии. Тот самый Л. Цанава, который безжалостно уничтожал как реальных врагов советской власти, так и ни в чем невиновных людей. Тот самый Л. Цанава, который выбивал в наркомате СССР дополнительные разнарядки по первой категории на «врагов народа» — лиц, подлежащих расстрелу.
Без глаза Берии, а скорее без присмотра не остались и высшие руководители советского государства. В разное время в состав руководства 1-го отдела НКВД, с 1943-го по 1946 год 6-го управления НКГБ — МГБ СССР, с апреля 1946-го 2-го управления МГБ СССР (охрана руководителей партии и правительства) входили В. Меркулов, А. Егнатишвили.
Под особым, пристальным вниманием Берии находились армия и военная контрразведка. Один из самых преданных соратников Берии — С. Гоглидзе в 1952 году возглавил 3-е главное управление МГБ СССР (военная контрразведка), а после назначения первым заместителем министра госбезопасности СССР продолжал кураторство над ней.
Грузинская речь свободно лилась не только в кабинетах Лубянки, ее акцент был отчетливо слышен и в высотке на Смоленской площади — наркомате иностранных дел. Так, другой соратник Берии по работе в Закавказье — В. Деканозов не последнюю роль играл в решении внешнеполитических вопросов.
Дальнейшее пришествие выходцев из Грузии в высшие эшелоны советской власти закончилось 26 июня 1953 года с арестом Берии. Многие из них вслед за ним отправились в тюремные камеры. 23 декабря 1953 года специальным судебным присутствием Верховного суда СССР Берия был приговорен к высшей мере наказания — расстрелу. В тот же день приговор был приведен в исполнение. Та же участь постигла его ближайшее окружение. «Украинский клан» во главе с Н. Хрущевым в этой схватке не на жизнь, а на смерть за власть в партии и над страной одержал верх.
Проиграли выходцы из Грузии схватку и на другом, но уже на военно-политическом поле. Вожди фашистской Германии при разработке плана «Барбаросса» — вооруженного нападения на СССР — далеко не последнюю роль отводили грузинским эмигрантам, проживавшим в Западной Европе. Так же, как и в 1918 году, германские стратеги рассматривали Грузию в качестве важнейшего плацдарма для захвата бакинских нефтепромыслов.
