26 августа 2008 года Абхазия и Южная Осетия стали независимыми государствами. Спустя два века новая Россия возвратила исторический долг Абхазии — ее свободу. В тот день, без всякого преувеличения, столица республики купалась в море радости и счастья. Повсюду: в Сухуме, Гаграх, Ткуарчале, в самых отдаленных горных селах — абхазы, русские, армяне, греки, независимо от национальности и языка, поднимали тосты за свободу, за тех, кто отдал за нее свою жизнь, за Россию, за Владимира Путина и «нашего Владислава»!
К сожалению, первый президент Абхазии не смог разделить великую радость и великую победу рядом с народом. Тяжелейший недуг, с которым Владислав Григорьевич боролся последние 10 лет, приковал его к постели. Это была та страшная цена, которую ему пришлось заплатить, чтобы привести свой народ к выстраданной победе. В самые трудные дни войны 1992–1993 годов с грузинскими захватчиками для всех тех, кто встал на защиту своей земли, своего очага, он был символом несгибаемого духа и веры в то, что огромные жертвы не будут напрасными.
И наконец 30 сентября 1993-го враг был разбит и позорно бежал, они, счастливые победители, наивно поверили в то, что тяжкие испытания остались позади. Но мир циничных политиков посчитал иначе. Он надменно отвернулся от народа Абхазии и одним росчерком пера загнал его в «зону» за преступления, которые совершили другие.
В сентябре 1994 года под давлением Ельцина и Шеварднадзе руководители стран СНГ приняли варварское решение установить полную блокаду Абхазии. В течение пяти лет абхазы, русские, армяне, все те, кто проживал на ее территории, стали невыездными. Лишь тонкий ручеек на пограничном переходе Псоу из женщин, стариков и детей связывал Абхазию с внешним миром. На их хрупкие плечи легло тяжкое бремя обеспечения своих семей. В детских колясках, на тачках, под алчными взглядами ненасытных таможенников, по дороге, разбитой гусеницами танков, они провозили через границу «блокадный набор» — муку, соль, крупы и керосин. Давно уже забытое в России слово «блокада» стало для них ужасным проклятьем на целых пять лет. И все это время, как и в дни войны, символом их надежды и веры в высшую справедливость оставался он — «наш Владислав»!
Несмотря на то что удавка блокады все сильнее душила народ Абхазии, а западные политики искушали Владислава Григорьевича самыми заманчивыми предложениями в обмен на отказ от курса построения независимого государства и ориентации на Россию, он не поддался на уговоры. Президент Ардзинба твердо верил: будущее Абхазии неразрывно связано с Россией. В те окаянные и проклятые дни и месяцы начала 1990-х годов, когда амбициозные, алчные политиканы рвали на части родину своих отцов, стравливали между собой народы ради вожделенной власти, Владислав Ардзинба оказался единственным, кто сумел объединить свой многонациональный народ и выстоять в войне, в которой, казалось, невозможно было победить. Затем в течение пяти лет в неимоверно трудных условиях тотальной блокады он вместе со своими соратниками Ю. Вороновым, С. Багапшем, С. Шамбой, С. Лакобой, С. Джинджолией поднимал из руин республику и строил независимое государство. Государство, которое предпочитали не замечать как на Западе, так и в ельцинской Москве.
Несмотря на это, Владислав Григорьевич верил в торжество справедливости и сохранял непоколебимую веру в то, что настанет тот счастливый час, когда новая, будущая Россия протянет руку братской помощи его многострадальному народу. Остается только поражаться прозорливости президента Абхазии. Однажды в далеком 1996 году, 17 августа в беседе с автором он сказал: «Грузия — это локомотив, а Шеварднадзе — машинист, который пытается вывезти Закавказье из-под России, но придет время и маленькая дрезина — Абхазия — развернет этот поезд в обратном направлении».
И вскоре пророчества Владислава Григорьевича стали сбываться. В сентябре 1999 года только что назначенный премьер России Путин, будучи связанным по рукам и ногам окружением Ельцина, сделал дерзкий шаг — отменил часть санкций в отношении Абхазии. Что тогда творилось в Абхазии! Это невозможно описать и трудно представить. Мало кому известный российский премьер в один миг стал в Абхазии на одну ступень с «нашим Владиславом» и легендарным царем Леоном. На Путина молились, как на бога. Люди не могли поверить в то, что их выпустили из «политической зоны». В те погожие сентябрьские дни тысячи жителей Абхазии целыми семьями хлынули к пограничному переходу на реке Псоу, чтобы хоть одним глазком посмотреть на тот новый мир, который последние пять лет они видели только по телевизору.
Спустя девять лет, 26 августа 2008 года, произошло еще одно невероятное чудо, в которое не могли поверить самые прозорливые политики и аналитики как в Абхазии, так и в России. То, о чем так мечтал Владислав Григорьевич Ардзинба, сбылось! Его родина стала свободной и независимой! Россия Путина сделала еще один дерзкий шаг. Признав независимость Абхазии и Южной Осетии, она дала понять всему миру: время унижения и помыкания великой исторической, культурной и военной державы прошло.
Эта решимость и твердость политического руководства России нисколько не умаляет величия первого президента Абхазии. Вероятно, кому-то это покажется игрой воображения, но даже уход из земной жизни Владислава Григорьевича был наполнен множеством многозначительных символов.
За неделю до его смерти жители Абхазии обратили внимание на то, что в течение трех ночей диск луны окружал светящийся нимб. Умер Ардзинба 4 марта 2010 года. В этот день, 4 марта 1949 года, родился Сергей Багапш, принявший у него эстафету тяжкой президентской власти.
Все последующие после смерти Владислава Григорьевича сутки вплоть до дня прощания на море бушевал свирепый шторм, а на побережье и в горах непрерывно лил дождь. 9 марта, незадолго до того, как граждане Абхазии пришли к зданию госфилармонии, чтобы отдать дань уважения своему великому президенту, будто по повелению свыше шторм резко пошел на убыль, дождь прекратился, и с юга повеял нежным теплом своенравный «батумец». Он словно пытался согреть заледеневшие от безмерного горя сердца абхазов, русских, армян, греков и всех тех, за кого так страстно, так бескомпромиссно до последней минуты жизни сражался Владислав Григорьевич.
Даже в дни величайших торжеств по случаю освобождения Абхазии от грузинских захватчиков и признания ее независимости Россией Сухум не видел на своих улицах столько людей. Трудно подыскать слова, чтобы выразить то искреннее горе, что владело ими в те минуты. Они прощались не просто с президентом, они прощались с тем, кто дал им свободу и надежду на счастливое будущее.
Свой земной путь первый и воистину великий президент Владислав Ардзинба закончил на берегах непокорной реки Гумисты, ставшей линией фронта, которую за все тринадцать месяцев войны войскам Госсовета Грузии так и не удалось сдвинуть ни на метр. Как и подобает командиру, он занял место в боевом строю рядом с теми, кого в суровые дни войны вел на смерть ради жизни в будущей свободной и независимой Абхазии. И, когда отгремел прощальный салют, тысячи глаз поднялись к небу. Они и бесстрастные объективы кинокамер запечатлели на очистившемся от туч небе журавлиную стаю. Она направлялась на север, туда, куда все эти неимоверно трудные, наполненные лишениями и страданиями годы, обращал свой взор Владислав Григорьевич.
