– Ёклмн! – с воплем проломил я спиной невысокие деревца, застряв меж особо разлапистых кустов.
Огоньки тут же подлетели ко мне, участливо освещая заросли вокруг, только все равно ничего не видно – одни ветки и справа, и слева, и заяц… Заяц!
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался я с огромным длинноухим. – Хороший вечер, не правда ли?
Просто он был одет в рубашку с красной бабочкой, и я решил, что это очень вежливый и культурный заяц.
– Меня зовут Максим, а вас? – подал я ему руку и осторожно коснулся лапки.
Прохладная, твердая, с коротким ворсом. И совсем неживая – игрушечная.
– Кто же выкинул такое чудо? – изумился я, мигом извернувшись на месте, чтобы получше рассмотреть находку. И даже огоньки подлетели ближе.
В ярком свете заяц выглядел не так празднично – от влаги и листвы испачкалась рубашка и штанишки, грустно обвисла бабочка, а в шерсти застряло много сора, но заяц не выглядел сломанным или испорченным. Ухи… уши, хвост, лапки – все на месте, даже усики – и те парами, не оборванные, только загнулись слегка в разные стороны.
– Ты как хочешь, но мы идем ко мне, – уверенно выдал я ему.
Проломившись обратно через кусты, аккуратно разместил находку рядом с медведями – и от такого вида так тепло на душе стало! Даже не от такого подарка, а от идеального заполнения тележки добром – места осталось разве что на двух-трех хомячков. «Хм» – внимательно посмотрел я в кусты и рыбкой нырнул вглубь. Ну а вдруг?
Выбрался обратно в ветках, листве и чуть разочарованный. Нет в мире совершенства – как говорил трудовик, рассматривая ящик с муравьиным спиртом.
– Вот теперь – домой, – объявил я программу и бодро покатил вперед.
Остановился только за десять шагов до дороги, когда фонари освещали достаточно и нужды в подсветке облаком звезд уже не было. Сегодня мне уже показали, как опасно отличаться и быть непохожим на других, поэтому выходить со светлячками к людям я не хотел. Но и отозвать их никак не получалось – не хотели они лететь на небо, а ругаться на них и кричать не стал уже я сам. Красивые они, зачем обижать? Так что просто подал силу на участок под футболкой – куда и юркнули все звездочки, превратившись в сияющий комок. Правда, все равно просвечивают – да так ярко, будто никакой ткани нет. Хм, любопытно! На всякий случай оглянувшись, изобразил силой на груди букву S, заключил ее в треугольник с углом внизу и довольно огладил футболку с сияющим знаком. Другое дело!
А затем, вздохнув, все-таки спрятал огоньки в кулак – а то еще попросят мир спасать, а у меня еще кот не кормлен.
Помотал головой возле дороги, старательно вспоминая, откуда мы приехали, и решительно зашагал вниз по улице, стараясь высоко поднимать ноги, потому что иначе холоднее. Вот только машины не торопились останавливаться рядом, автобусов не было совсем, так что через какое-то время улица кончилась, зато начались две новые – похожие, как правая и левая рука. Почесав голову левой, в ту сторону и направился. Как оказалось, не зря! Сначала я услышал негромкую музыку, а за поворотом у очередного дома увидел ярко освещенный автомобиль с приоткрытыми окошками и дядькой на переднем сиденье. Но самое главное – шашечки! Не те, которые чтоб играть, а которые черно-желтые и светятся. Такси!
Ускорившись, мигом подкатил тележку поближе, а сам направился к окошку водителя. Из машины веяло теплом, будто машина – часть моей комнаты и достаточно только открыть дверцу и…
– Чего надо, пацан? – недобро буркнул водитель, окинув подозрительным взглядом.
– До дома довезете? – выдохнул я свою надежду.
– А деньги у тебя есть?
– Конечно! – перекинув огоньки к пятке, зашуршал я бумажками, глянул на дядьку – злой он какой-то – и вынул самую некрасивую, которая зеленая. – Вот.
– Залазь, – отчего-то засуетился водитель, пристегиваясь.
Наверное, злым такие картинки нравятся больше.
– Только я не один, – сразу предупредил.
– А еще кто? – закрутил он головой.
– Я сейчас! – кинулся к тележке, подхватил зайца и поднес к окошку. – Вот! И еще два медведя.
– А, ясно. Сейчас в багажник покидаем.
– Их нельзя кидать! – возмутился я.
– Ладно, клиент, – усмехнулся дядька, левой рукой отщелкивая замок на задней двери, – тащи их в салон, только придерживай, свалятся.
– Ага, – радостно кивнул я, пристраивая зайца на сиденье, и тут же метнулся обратно.
– Большие какие, – прокомментировал водитель, когда я с пыхтением устраивал медвежонка рядом с зайцем. – Третьего давай на переднее сиденье, позади место мало.
– Момент!
Еще один заход, и сонный мишка устроился на серой ткани кресла.
– Ремнем пристегни, – равнодушно мазнул он взглядом, заводя мотор.
Ремень я нашел, а куда пристегивать – нет. И спрашивать как-то несолидно… Но ведь главное – чтобы держало? Потому нагнулся через сиденье и в самом низу привязал его к натянутому ремню шофера – накрепко, на два узла! Теперь точно никуда не денется.
– Можно ехать!
– Адрес? – глянули на меня глаза из зеркальца над рулем.
– Верхне-Новгородская школа-интернат.
– Деньги вперед, – нахмурились брови над глазами.
Пару минут дядька разглядывал хрустящую зеленую бумажку, то и дело посматривая на меня, но потом вроде успокоился и запрятал грустного зеленого мужика к себе в карман.
– Это не я рисовал, – открестился я от такой халтуры. Всего одна краска! Даже у меня два фломастера.
Шофер резко замер, так и не доведя руки до руля, и снова достал купюру. На этот раз даже лизнул и помусолил краешек.
– Ты так не шути, – непонятно пригрозил дядька, повернув ключ под рулем.
Машина замурчала довольным котом, и мы лихо вырулили на поверхность черной дорожной реки.
– А сложно машину водить? – солидно поинтересовался я, просунув голову меж креслами и наблюдая, как дорога подчиняется движению руля.
– Эту – нет. Коробка-автомат, – непонятно, но очень внушительно выдал дядька, выруливая налево.
– Стреляет?
– Нет, даже не хрустит.
– Сломалась, да? – посочувствовал я дядьке. Ведь зачем нужен автомат, который не стреляет?
– Нет, рабочая, – недовольно процедил шофер. – Она не должна стрелять. Это значит, что она сама переключает передачи, без палки.
– У нас тоже раньше палкой передачи переключали, а потом новый телевизор подарили, с пультом. А вам плохо, да?
Просто он как-то тягостно простонал, вот я и подумал…
– Нет. Мне хорошо-о, – сообщил он на выдохе и сделал музыку погромче. Зря, кстати: теперь кричать пришлось – иначе не слышно.
