Успешный опыт с Толиком подсказал, что друзей все-таки можно найти, а загруженность в мороженом и столярном деле и вовсе заставила искать себе помощников. Только вот как найти надежных и порядочных? Обратился к учительнице по окружающему миру, вместе с просьбой подарив ей ее портрет (рисовал мой цех по производству новых, красивых денег – старые начали подделывать). Учительница впечатлилась и провела всеобщий психологический тест, по результатам которого я подружился с Олегом, Вадиком и Семеном. Все – верные, умные, смелые и сильные. А Олег еще и красиво рисует – и с ним было сложнее всего. Дело в том, что у меня уже были те, кто умел хорошо рисовать, но некому было заниматься ведением бумаг, подсчетом денег и прочим, что я считал не важным, но очень быстро сменил мнение, когда дорвался до бухгалтерии интерната, чтобы уменьшить число кухонного инвентаря на одну единицу – уж больно мне понравился комбайн полного цикла. И… мою правку никто не заметил, словно и не было комбайна никогда. Невероятная сила бумаг настолько поразила, что я понял необходимость в специально обученном человеке – чтобы считать и не потерять свое. А вот Олег хотел стать художником. Тогда я пришел к нему с пакетом мандаринов и толстым гроссбухом.
– Что это? – сглотнув слюну, спросил он меня, разрываясь взглядом между вкусностями и непонятной книжицей.
– Произведение искусства. – Я распахнул гроссбух на последней странице и ткнул пальцем в строчку с красной пастой. – Вот, смотри.
– Что я должен тут увидеть? – не понимая, глянул он на меня круглыми глазами.
– Как? Разве ты не видишь сочные оранжевые плоды на холодном снегу? – удивился я, указывая ногтем на цифру. – Не видишь, как преданы они забвению, забыты и портятся, заметаемые снегом?
– Макс, у тебя с головой все нормально?
– Два килограмма мандаринов, – сменил я голос на будничный и указал взглядом на пакет, – были выброшены согласно этой записи.
– Но они же не выброшены?
– В этом и прелесть настоящего изобразительного искусства, – перенес я книгу на его колени, – оно показывает мир, как видит его художник. В этом его сила.
– Но это ведь совсем не то!
– Неужели? Вот оно – изображение реальности. Вот подпись творца в самом углу. Вот дата создания картины.
– Но это ведь цифры!
– Абстракция – не искусство?
– Но за это ведь могут судить…
– Разве истинные художники боялись гонений? – подмигнул я. – А вообще, я верю в тебя. Я верю, что на страницах твоих произведений будут терпеть крушения корабли и возникать из ниоткуда заводы, им будут аплодировать инспектора и проверяющие, веря в созданные тобой шедевры. А еще – за них станут платить миллионы. Разве не к этому ты стремишься?
Как вы поняли, я не собирался ограничиваться мороженым. Но главное в той истории – Олег согласился стать моим бухгалтером и с энтузиазмом зарылся в цифры, забросив гуашь и альбом.
Все вместе мы продолжили работу, продолжая создавать новые дни – хорошие для себя и по-прежнему платные для остальных. Мороженое теперь, с новым оборудованием, было не отличить от магазинного, так что несколько коробов продавались через сельский магазин. Одна проблема окончательно решилась.
Зато я придумал себе новую – я решил создать для своих друзей новое будущее, в хороших школах, как у Семена. И я знал, как и через кого это организовать – дядя Коля обещал появляться раз в год. Осталось просто подождать.
Однако же вместо дяди Коли через некоторое время интернат навестил сам Семен, обрадовав уже подзабывших его учителей вестью об элитном лицее и пакетом, наполненным звоном бутылок. К его просьбе навестить старых товарищей из класса, разумеется, отнеслись с умилением. Классу досталась упаковка лимонада, килограмм конфет и неловкий разговор. Зато чуть позже мы смогли остаться наедине, в моей комнате.
– Это невозможно, – виновато ответил Семен, выслушав мою просьбу. – Поверь, я хочу тебе помочь, но для усыновления требуется достаток в семье и работа. А папа сидит на пособии, в городе мало работы для инвалида. Меня-то кое-как оформили.
– Значит, ему нужны деньги? – уточнил я.
– Работа с гарантированным доходом, – поправился он.
– Что я могу вам сказать… – поправил я бессменную бабочку. – Он принят.
– А? – не понимая, распахнул он глаза.
И открыл еще больше, когда из-под дивана показалась накопленная выручка. В двух сумках. Да, я знаю, что там была одна только мелочь и монеты, но впечатление это производило положительное – еще на Толике проверил.
– О-откуда? – выдохнул он.
– Работаем потихоньку, – скромно отозвался я. – В общем, обеспеченный доход у вас есть.
– Эмм, здорово, но нужна официальная работа…
– Ну так пусть оформит себе фирму, я знаю, у взрослых так можно, – пожал я плечами. – Завтра пришлю к вам машину, чтобы быстро все сделать.
– У тебя и машина есть?!
Вскоре в городе появилась компания «Макс-Им», с очень уважаемым учредителем-ветераном, несмотря на увечность взявшим на себя груз по воспитанию сироты и претендующим на усыновление еще трех – их он заберет через две недели, после завершения учебного года. Все документы уже на руках у нового папы, решение, как я и думал, положительное.
Что любопытно, дядя Коля в те дни даже удивляться не стал – разве что глянул на подпольный цех, приказал всем носить чистые халаты и несколько раз мыть руки – и тут же принялся звонить друзьям и организовывать сбыт. Молоко мы продолжили брать в деревнях, но платили уже родителям детей – совсем чуточку дороже, зато его было куда больше и всегда вовремя. Так что теперь мы почти не продаем мороженое в интернате – все идет на внешний рынок.
Для местных у меня остались показы кинофильмов и мультиков – создание развлечений оказалось почти бесплатным, но продавались они очень хорошо и дорого. За фильмы и мультики я тоже должен благодарить Семена – когда мы договаривались о связи, я вытряхнул на покрывало запылившийся и не включающийся телефон, с давным-давно (когда я еще болел) закончившейся зарядкой. Семен вернул его заряженным, с новым номером и зарядником, заодно открыв мне чудо интернета. Там было все! Рецепты нового мороженого, погода и даже «Ну, погоди!». Так что скоро у меня появился ноутбук, а у ребят в интернате – тайные и очень дорогие сеансы, на которых можно было посмотреть очень и очень интересные вещи. А если заплатить и вовсе дикую сумму – то даже поиграть.
Были и проблемы, как без них. Вроде того случая, когда Петька обожрался мороженым и загремел в больницу с воспалением легких. Весь бизнес тогда оказался под угрозой – развлечение малышей, как считали взрослые, оказалось вовсе не развлечением, а предприятием с солидным оборотом. Пока взрослые не приняли неверное решение и все не испортили, я сам сделал первый шаг – пришел к директрисе и подарил ей то, что она любит больше всего на свете. Старательно выглаженная пачка денег, перевязанная розовым бантиком, заняла свое место на самом краешке стола. А я просто тихо вышел, прикрыв за собой дверь, напоследок пообещав такую же каждый месяц. Больше нас никто и никогда не беспокоил… И когда Петька, дурак, полез жаловаться на выставленный мною счет за воровство, с лестницы его спустил совсем не я.
