Президент не знал про муки наследников, про беготню со справками по инстанциям. Он вообще не знал этой стороны жизни, которая рано или поздно касается каждого. Он не знал, что даже оформить долю умершего супруга в собственности на квартиру на оставшегося в живых супруга стоит если не больших денег, то большого ущерба здоровью. Но даже если бы Президент все это знал, он не думал бы долго над проблемой. Она не касалась его планов и не вызывала никакого сочувствия. Каждый в этой стране должен выживать самостоятельно, а слабакам место на свалке! Собственность обязывает. Если сил не хватает на борьбу за нее, то уж извините, она быстро перейдет кому-то другому. Такова «невидимая рука рынка».
Вопрос от инвалида из Орла, который никак не может понять, почему он каждый год должен доказывать, что утраченная конечность у него не отросла. Глупый вопрос. Но Президент мягкосердечен. Без подробностей, но твердо Президент объяснил, что каждый год надо проходить освидетельствование, потому что могут помочь новые технические решения, которые каждый год появляются на свет. Это в ваших же интересах! Неужели так трудно понять? Если же все это вам не надо, то я дам поручение Минздраву подумать над вопросом.
На самом деле Президент не хотел думать над подобными вопросами. Почему он должен думать, если на то есть Минздрав? Президент не знал, что протезы в его стране делают по проектам столетней давности. Он думал, что веселые инвалиды, которых ему то и дело представляли за рубежом, очень похожи на тех инвалидов, которые жили в его стране, но с ним встречались гораздо реже и всегда со счастливыми лицами. Президент был уверен, что нанотехнологии позволят инвалидам не только играть в футбол, но даже летать в космос. Правда, что значит это модное слово «нанотехнологии», ему все как-то некогда было выяснить. Ясно, что это что-то очень полезное.
Для расслабления — заготовленные вопросы по СМС. Ну как еще должен Президент относиться к идее детской олимпиады в Москве? Разумеется, положительно! Но вопрос ведь не для этой оценки, а чтобы похвалить столичные власти и лично мэра, на которого не раз приходилось опираться. «В Москве и в Московской области, кстати говоря, очень много делается по возведению новых современных спортивных объектов». Про упавший на головы детям аквапарк Президент забыл, а про закрытые повсеместно стадионы — просто не знал. Ему не докладывали. Да и некогда ему было заниматься пустяками.
Президент не знал и не мог знать, что в Москве спорт давно стал роскошью, что спортом занимаются только те, чьи физические возможности можно превратить в товар, что дети в спортивных секциях столицы — это тоже товар. А если кто хочет считать спорт средством полноценной жизни, то за это придется платить. Круглые суммы в у.е. Что значит для москвичей полное уничтожение всего, что было создано десятилетиями. Влегкую разрушаются стадионы, влегкую же они перепрофилируются, влегкую столичные чиновники отчитываются о своей работе перечислением несуществующих секций и непроверенных соревнований. Зачем все это знать Президенту, если его масштаб — это снос Сочи и строительство там всемирного центра спорта и отдыха? В свое время советские сатирики смеялись над тем, как морочил головы гражданам мнимый гроссмейстер, предлагавший им построить Нью-Васюки как мировой центр шахмат. В наши времена президент нищей Калмыкии воплотил эту мечту. Не до конца — всего лишь построил город шахмат в степи. И провел в нем мировой чемпионат. Он ошибся. Надо было мыслить шире — не замыкаться на шахматах. Настоящие Нью-Васюки будут в Сочи! Москве кое-что останется — детская олимпиада, например. Но столица все же будет у теплого моря, где отдыхает вся современная олигархия, которая возвела там уже множество дворцов. Знаменитая Рублевка? Это дешевка. Пора выходить на серьезный уровень. Президенту в Сочи нравилось куда больше, чем в Кремле.
Вторая заготовка по СМС — это вопрос про визит в Иран и раскрученную накануне кампанию с возможным покушением. Все это очень нужно Президенту, чтобы превратиться во Властителя. Он должен быть бесстрашным героем, которого злые силы хотят убить. Но он их не боится и смело идет навстречу опасности. Разве не стоит риска масштабный саммит, где определяют судьбу Каспийского моря? Нет, жизнь Властителя священна! Но народ должен знать, что Властитель бесстрашен! Настолько бесстрашен, что может просто проигнорировать сам вопрос о покушении и начать говорить о главном — о выстраивании добрососедских отношений. И о ядерной проблеме Ирана, которая, конечно же, не может не касаться всего мира и должна решаться во благо всему этому миру.
Что сказать о покушении? Президент как-то даже не нашелся: «Думаю, что это покушение… вредно для международного общения». Кто же не знает, что общение невозможно, если будет покушение? Вот и не было покушения, а общение было. Значит, мировое сообщество осталось довольным. И Президент тоже.
А может никакого покушения никто и не планировал? Кто же планирует покушение, раструбив о нем на весь мир? Кто же, планируя пресечь покушение, трубит об этом на весь мир? Президент такими вопросами не утруждался и не утруждал свою паству, приникшую к телевизорам и ловящую его слова как манну небесную.
Вопрос из Екатеринбурга от учителя истории о шокирующем историческом невежестве, превращении народа в Иванов, не помнящих родства. Президент с некоторых пор считал себя знатоком исторических вопросов. Он помнил несколько запавших со школьных лет фраз: «декабристы разбудили Герцена», «страшно далеки они были от народа», «Россия — тюрьма народов», «великорусский шовинизм» и что-то подобное.
Историю надо знать и защищать, — в этом Президент был убежден. «Мы с вами знаем — а я тоже очень люблю историю, — как еще совсем недавно мы в учебниках читали вещи, от которых волосы дыбом могли встать. Особенно при трактовках, скажем, результатов Второй мировой войны и всего, что с этим связано». Война — дело святое для нашего народа. Поэтому Президенту было легко говорить об определенных сдвигах в этом вопросе. Он рассказал, как историки помогли ему: «Коллеги сформулировали очень хорошее предложение по тому, как мы можем исправлять эту ситуацию, не навязывая государственную точку зрения, а давая возможность молодым людям прежде всего, да и всем гражданам страны, познакомиться со всем спектром мнений по той или другой проблематике. Но при этом давая объективный взгляд на историю, на то, что было сделано нашим народом, на наши достижения». И даже сообщил, кто теперь будет за всем этим следить: «Принято соответствующее решение и на законодательном уровне — повышены роль и значение Министерства образования и науки, которое уже в состоянии будет давать соответствующие экспертные оценки при подготовке учебной литературы. Надеюсь, что это даст положительный эффект».
Президент любил исторические книги с яркими цветными картинками. Их ему дарили часто. Он их перелистывал, разглядывая наряды властителей прошлого, и ставил на полку, даже не читая давно наскучивших помпезных надписей в его честь. Истории он не знал. Но был уверен, что взглядов на историю может быть множество, никому их нельзя навязывать. Свою точку зрения, сформированную из случайно услышанных суждений, он считал верной, но не очень надежной. Поэтому разрешал и другим иметь свою точку зрения. Но не терпел попыток навязать ему то, о чем он ничего не знал или знал что-то противоположное. Особенно не любил Президент ученых. Всех ученых вообще. Они мешали ему самостоятельно мыслить и унижали его достоинство. Они казались какими-то снобами, возомнившими, что имеют право давать советы, поучать, сообщать истину в последней инстанции. Гораздо приятнее было говорить с руководством Минобразования. Это были милейшие люди, в чем-то родственные Президенту. У них не было точки зрения, и это очень устраивало Президента. Он сам мог поучать, советовать, а иногда даже давать распоряжения. Ему казалось, что история проста как школьный учебник. Историческая наука — что-то лишнее. О прошлом мы знаем достаточно, чтобы был учебник. А зачем копаться в архивной пыли и ковырять лопатой землю? Чтобы историки спорили между собой? Это лишнее. Учебник будет — распоряжение дано, а вот наука — зачем она? Ну пусть, кто хочет, занимается этой чепухой за гроши. Придет время, мы и гроши платить не станем.
