Сэр Стивен де Врен был одним из самых близких друзей сэра Генри, и этот рыцарь нравился ей больше остальных людей ее жениха. Он был на несколько лет старше нее – ближе по возрасту к сэру Генри, которому было двадцать шесть, – и хотя его нельзя было назвать красивым в классическом понимании этого слова, у него была приятная внешность: песочно-коричневатые волосы, глаза цвета лесного ореха, непринужденная улыбка. Именно улыбка Врена очаровала Розалин.
Робби убьет его, если найдет здесь. Она не может этого позволить.
– Вы должны уйти. Они убьют вас, если увидят.
Он беспокойно огляделся по сторонам:
– Да, вы правы. Пойдемте.
– Но я… – Ее голос прервался. Она не хотела уходить. – Я не могу уйти сейчас.
Он посмотрел на Розалин, словно она сошла с ума.
– Я дала им свое слово, что не убегу, взамен на позволение свободно гулять по лагерю.
Он улыбнулся:
– Это замечательно с вашей стороны, миледи. Но нарушить обещание, данное мятежникам, не считается бесчестным поступком.
Розалин почувствовала раздражение. Это утверждение было настолько похоже на то, что говорил ей Робби, что ей стало стыдно за своих соотечественников.
Звук громких голосов положил конец их беседе.
– Пойдемте, миледи, – сказал сэр Стивен, беря ее за локоть. – Мы должны уходить.
Она попыталась вырвать руку:
– Постойте! Я не хочу уходить.
Но сэр Стивен не слушал ее протесты. Звук приближающихся шагов побудил его к решительным действиям. Он схватил ее и потянул за деревья.
Розалин попыталась вырваться, но это было бесполезно. Он не был таким высоким и мускулистым, как Робби, – очень мало кто мог сравняться с Бойдом – но он был сильным. Она боролась, как могла, но не кричала, зная, что, если она закричит, это будет смертным приговором рыцарю. Как только они отойдут на безопасное расстояние, Розалин была уверена, она сумеет уговорить его.
Но она не подумала о лошади, стоявшей в нескольких ярдах от них.
Она ушла от него.
Робби не думал о том, что потерял заложника – и средство заставить Клиффорда подчиниться, – или о том, что англичане умудрились перехитрить его и обнаружить местоположение лагеря, – или о том, сколько воинов окружает их в эти минуты. Единственное, о чем он мог думать – это о женщине, которая менее двух часов назад сказала, что любит его, и покинула его. Взяла и ушла – в точности как дразнила его, – как будто то, что произошло между ними, ничего не значило.
Он сам этого хотел. Но он не ожидал, что будет чувствовать себя так, словно железные когти разрывают его грудь. Как будто у него вырвали все внутренности и накрутили их на раму. Как будто последний отблеск света погас в его душе.
Его челюсти сомкнулись, придав лицу выражение горечи. Он чувствовал себя преданным, хотя и не имел на это права.
Но проклятие! Если она думала, что сбежать от него так легко, ей придется передумать.
Его люди были уже предупреждены и готовились к битве. Бойд крикнул, чтобы ему дали коня, и минуту спустя уже бросился в погоню сквозь деревья и кустарники.
Рыцарь уехал раньше, но у Робби было преимущество: он хорошо знал местность.
Торопясь уйти от погони, англичанин повернул в сторону ущелья и вынужден был отступить назад, что позволило Робби догнать его. Они скакали бок о бок бешеным галопом.
Робби испытал новый приступ ярости, увидев, с каким трудом Розалин удерживается позади рыцаря. Если она упадет при такой скорости…
Проклятие!
Взгляд, который она обратила к нему, был полон страха и чего-то еще. Отчаянная мольба прозвучала в ее словах, которые она прокричала, перекрывая грохот лошадиных копыт.
– Не причиняй… ему вреда… Пожалуйста!
Было уже слишком поздно для милосердия, если он когда-либо и испытывал его. Робби поднял меч.
Рыцарь сконцентрировался на том, чтобы быстрее уехать, но, должно быть, боковым зрением увидел взмах меча. Он обернулся. Под шлемом его глаза расширились от ужаса. Рыцарь потянулся за собственным мечом, чуть было не сбросив Розалин на землю, но было поздно.
Робби начал опускать руку и разрубил бы ублюдка надвое, если бы Розалин не сделала нечто такое, что отняло у него десять лет жизни. Как минимум.
Она закричала:
– Нет! – и бросилась к нему.
У Бойда была лишь доля секунды, чтобы сделать выбор: убить рыцаря или дать ей упасть и погибнуть под копытами лошадей.
Он не колебался. Его меч со стуком упал на землю. Робби подхватил Розалин за талию и перетащил на безопасное место перед собой.
Она прижалась к нему, обняв руками за плечи и зарывшись лицом в его затянутую кожаными доспехами грудь. По тому, как тряслись ее плечи, он понял, что она плачет. От страха или от облегчения – он не знал. Возможно, и от того, и от другого. Черт, он не винил ее.
Его рука опустилась Розалин на спину. Он стал гладить ее и шептать успокаивающие слова, остановив лошадь, в то время как рыцарь ускакал прочь. Он был вынужден дать ему уйти. В этот раз.
Прижав Розалин к себе, Робби вдыхал ее аромат, пытаясь успокоить свое все еще колотящееся сердце.
Однако так продолжалось недолго – он вспомнил о ее бегстве.
Громкий стук его сердца резко прервался. Он оторвал ее от своей груди и отодвинул от себя, чтобы взглянуть на нее. Опухшие, со следами слез глаза смотрели на него, и он почувствовал, как снова в груди что-то сжалось. Опять его легкие, будь они прокляты. Но он силой заставил себя подавить эмоции, придав твердость своему лицу.
– Тебе так хотелось уехать, что ты готова была разбиться насмерть?
Ее глаза слегка расширились от его тона:
– Я не пыталась уехать. Я просто не хотела, чтобы ты причинил ему вред.
Бойд крепче сжал ее, злость закипела в нем. Кого она защищает?
– Проклятие! Это был Спенсер?
Она покачала головой:
– Нет, один из его рыцарей. Сэр Стивен всегда был очень добр ко мне…
– Хватит! – прервал он ее, разворачивая лошадь, чтобы поднять свой меч. – Ты дала мне слово. Хотя не знаю, почему я удивляюсь, что член семьи Клиффорда не держит слово. Но мне сейчас не до этого. Я уверен, что сэр Стивен явился не один.
Розалин прикусила губу и кивнула:
– Он сказал, что остальные недалеко.
Это положило конец разговорам.
На обратном пути Бойд скакал лишь немногим медленнее, чем когда мчался из лагеря.
Лагерь находился в состоянии организованного беспорядка. Дуглас, Сетон и Фрейзер уже руководили сборами провизии и пожитков, приглядывая за остальными мужчинами и несколькими женщинами.
