– Возможно, тебе не по нраву тот способ, которым я зарабатывал на жизнь, но могу заверить, что для этого мне пришлось прилагать немалые усилия. Так что я знаю цену деньгам.
Эти слова ничуть не смягчили ее отношения к нему.
– Мы должны обсудить, как нам расторгнуть наш брак, – проговорила Фиби, меняя тему воспитания детей на более важную. – Думаю, это будет нетрудно, поскольку мы так и не подтвердили нашу брачную связь. Насколько знаю, для таких случаев в законе имеется соответствующее положение.
Его глаза потемнели, и Фиби невольно напряглась. Голубые глаза Гриффина были подобны летнему небу, в котором появляются первые признаки приближающейся грозы.
– Ты действительно хочешь расторгнуть наш брак? – Выражение его лица ничуть не изменилось, в голосе не чувствовалось какого-либо гнева. И все же…
– Не нужно из-за этого сердиться, – проронила она, не отводя взгляда.
– Я вовсе не сержусь.
– Ты говоришь неправду, а я очень не люблю, когда мне лгут. Ты сердишься, и совершенно безосновательно. Ведь это не я покинула страну на несколько лет.
– Ты права, извини. Но я не хочу расторгать наш брак, и эта идея вызывает у меня… досаду.
Если в данный момент его глаза действительно выражали досаду, то Фиби не хотела бы находиться поблизости, когда он окончательно выйдет из себя.
Гриффин, в свою очередь, подумал, что ему следует спокойнее относиться к намерению жены.
– Мы не можем расторгнуть брак по причине неосуществленных брачных отношений, – произнес он как можно более ровным тоном.
– Почему?
– Потому что в таком случае на твоих детей ляжет клеймо незаконнорожденных. – Воистину, Гриффин вел себя невероятно цивилизованно. Акуле, конечно, легко разглагольствовать о праве женщины искать партнеров на стороне, ему же самому было трудно примириться с такой идеей. – И далее, – продолжил Гриффин, – аннулирование нашего брака означало бы, что я признаю себя импотентом. Однако я оказался не на высоте всего лишь раз в жизни.
В тот момент, когда Фиби откинула в церкви свою вуаль и он впервые узрел ее лицо, его охватила настоящая паника. В свои двадцать она была чертовски привлекательной, за пределами самых дерзких мальчишеских фантазий. С золотистыми волосами и нежными розовыми губками она казалась принцессой, о которой можно только мечтать. Вдобавок она была старше его. Значительно старше.
На Гриффина тогда накатила буквально парализующая волна смятения. И это было началом конца.
– Сейчас ты даже красивее, чем в день венчания, – вымолвил он.
Фиби нахмурилась.
– К чему ты это говоришь? Мы обсуждаем серьезные вещи. Мистер Шарктон пообещал забрать Колина в море. Но я скорее умру, чем допущу, чтобы мои дети ступили на кровавую пиратскую дорожку!
Гриффин не смог удержаться от улыбки. Фиби была очаровательна. Негодующая, но прекрасная.
– Чего ты улыбаешься? – возмутилась она. – Тебе кажется забавным, что мои дети могут пострадать?
– Да нет, что ты, – поспешил заверить Гриффин. – Ни в коем случае.
– То-то же… – Фиби помолчала. – Сэр Гриффин, почему бы вам тоже не присесть?
– Еще недавно ты называла меня просто Гриффином, – заметил он и, сдерживая стон, опустился в кресло. В какой-то мере он скучал по своему юношескому телу четырнадцатилетней давности, когда был тощим, как жердь.
Солнечные лучи, проникающие в окно за спиной Фиби, как будто растекались по ее волосам, заставляя каждую прядку светиться словно изнутри. Но яркий свет выявлял также и мелкие морщинки в уголках ее глаз.
Да, Фиби тоже изменилась. Сейчас в ее внешности присутствовало нечто печальное, смиренно-покорное. Во время венчания подобных нюансов в ней не наблюдалось, иначе Гриффин бы заметил.
– Гриффин так Гриффин, – согласилась она. – Но вернемся к разговору о нашем браке.
– Меня не будут брать под стражу, – уведомил он. – Поэтому такой предлог для развода тоже не представится. Я получил полную амнистию от Короны.
Фиби хмыкнула.
– Мой отец не раз говорил, что все имеет свою цену.
– Да, рубины бывают неплохими помощниками.
Фиби, сидящая на краю кресла, была такой изысканно-деликатной – и чертами лица, и телосложением. Она являла собой воплощение британской женственности. Но сейчас она была также и воплощением скептицизма, поэтому он добавил:
– Тот камень имеет размер примерно с большой палец на ноге принца-регента.
– Полагаю, он был у кого-то отобран?
– Нам он достался после захвата одного пиратского корабля, так что, возможно, его действительно у кого-то отобрали. Но мы тут ни при чем.
Спина Фиби стала еще прямее.
– Я, конечно, рада слышать, что моему супругу не грозит заточение в темницу, но это не решает нашу текущую проблему.
– Что верно, то верно. – Гриффин откинулся в кресле, постаравшись сделать вид, будто ему вполне удобно, хотя его нога заныла как никогда.
– Если тебе очень больно, то, может, лучше снова встать? – предложила Фиби.
– Это не поможет…
И как ей, черт возьми, удается понять, что он сердится или что его мучает боль?
Гриффин ударил себя по бедру, чтобы расслабить мышцы.
– Я не вижу ничего, что делало бы наш брак таким уж проблематичным. К тому же если мы разведемся по причине неосуществленных брачных отношений, то, как я уже говорил, твои дети будут заклеймены как бастарды.
Последнее слово прозвучало довольно-таки резко, хотя он и не желал этого. Так или иначе, за время их разговора он пришел к определенному решению. Фиби имела полное право обзавестись детьми, принимая во внимание его долгое отсутствие. А значит, отныне они также и его дети. Тем более что Гриффин как раз и хотел бы иметь такого дерзкого и отважного сына, как Колин.
Фиби, казалось, застыла в своем кресле. Естественно, кому приятно обсуждать собственную неверность.
– Не буду скрывать: я, конечно, предпочел бы, чтобы ты повременила с детьми до моего возвращения, – продолжил Гриффин. – Однако ты не могла быть уверенной, что я когда-либо вернусь, да и, по правде говоря, если бы не это ранение, я, вероятно, так и бороздил бы моря до самой встречи со смертью. Если не ошибаюсь, тебе сейчас тридцать четыре?
– Да, – ответила Фиби каким-то деревянным голосом. – Несколько старовата, чтобы рожать.
– Что ж, учитывая твой возраст, вполне возможно, что у нас и не будет общих детей. Поэтому мне следует даже поблагодарить тебя за предусмотрительное решение обеспечить меня наследниками.
– То есть тебя это не огорчает? – с хрипотцой вымолвила она.
– Огорчает, – честно признался он. – Разумеется, меня огорчает, что моя жена спала с другим мужчиной, пока меня не было. – Даже при произнесении этих слов внутри у него закипало. – Но как я могу тебя винить? Мы прожили в браке всего лишь один день. Я даже не запомнил толком твое имя. Я почему-то полагал, что тебя зовут Поппи, и ошибочно назвал свой корабль в твою честь «Летучим Маком».
