Кроме того, Колин был самым добрым мальчиком из всех, кого знала Грейс. Однажды, когда она была совсем маленькой и, упав, ободрала коленку, он обмотал ссадину своим носовым платком и заверил ее, что она очень отважная. И с тех пор Грейс действительно ощущала в себе отвагу.
Правда, сейчас, когда Колин вырос и ему исполнилось шестнадцать, она уже робела усесться к нему на колени, как это делала Лили. Хотя чуть раньше в этот вечер все же прислонилась к его плечу, пока он рассказывал историю про морского дракона и пиратские сокровища.
А посреди ночи Грейс была разбужена стоном, донесшимся из-за стены, возле которой стояла кровать. Ее комната находилась рядом со спальней Колина, и этот звук исходил оттуда. В некотором беспокойстве Грейс села в постели.
Леди ни в коем случае не должна входить в покои джентльмена… Это являлось одним из основных и важнейших правил, внушенных ей матерью.
Однако Колин был для нее почти как брат.
И когда стон повторился, Грейс соскочила с кровати и без лишних раздумий направилась в соседнюю комнату.
– Колин, – прошептала она, дотронувшись до его плеча. – Что случилось?
– Мне жарко, – отозвался он, прерывисто дыша. – Ужасно жарко.
Грейс направилась к тазику с водой, обмакнула и выжала тряпку, вернулась с ней к кровати и обтерла лицо Колина, стараясь не намочить постельное белье.
– Я позвоню прислуге, – сказала она, помещая аккуратно сложенный кусок ткани на его лоб.
– Никто не придет, – с очередным стоном проговорил Колин. – Наша Нянюшка слишком стара, чтобы подниматься среди ночи.
Грейс нахмурилась: вероятно, у него довольно сильный жар, если ему кажется, будто он находится в детской. Но с другой стороны, он, возможно, вполне осознанно говорил насчет прислуги. В родительском доме горничные прибегали на звон колокольчика в течение двух минут, а вот про Арбор-Хаус этого сказать было нельзя.
– Ну тогда я приведу нашу няню, – решила Грейс.
Колин резко перевернулся на бок, и влажная тряпка, соскользнув с его головы, упала на пол.
– Мне так жарко… Я умру в этой пустыне.
– Не говори глупостей. И ты не умрешь.
Грейс дотронулась ладонью до его лба. Именно так, когда она недомогала, делала ее няня. Колин ухватил Грейс за запястье и устремил на нее затуманенный взор.
– Лили, это ведь ты? Я люблю тебя больше всех остальных. И буду любить вечно, только дай мне попить, милая Лили.
Грейс застыла на месте. Так он думает, что к нему на помощь явилась Лили?
Порой Грейс испытывала столь сильную зависть и ревность по отношению к сестре, что ей хотелось вопить, и сейчас был как раз такой момент. Колин до того обожал эту чертовку, что даже не замечал, что перед ним стоит именно она, Грейс. От такого открытия ее охватил гнев, закололо в сердце.
Стакан, стоявший на прикроватном столике, был пуст, и Грейс отошла, чтобы взять кувшин. Принесла его, но прежде чем успела наполнить стакан, Колин сел в постели и ухватился за сосуд.
– Позволь мне налить… – Она потянула кувшин на себя.
– Какая ты молодец, Лили, – пробормотал Колин. – Какая ты…
В этот момент кувшин опрокинулся на него, и он осекся. Вода хлынула ему в лицо, растеклась по груди, плеснулась также и на ее ночную рубашку.
На мгновение Грейс ощутила чувство удовлетворения – ну вот, не такая уж она и паинька… Но в следующую секунду ужаснулась: ведь она облила холодной водой Колина, он же болен! Возможно, даже находится при смерти, несмотря на его смех, негромкий и слабый.
Она подбежала к двери и крикнула:
– Мама!
Явившаяся мать уложила Грейс обратно в постель, но та не заснула, пока за стеной не стих шум – поскольку кровать Колина была мокрой, его перевели в другую комнату.
Уже утром мать сказала ей:
– Милая, тебе следовало позвать горничную, когда ты поняла, что Колину требуется помощь. И кстати, почему он оказался мокрым?
– Он стонал, мама, я услышала это через стенку… – И Грейс не смогла удержаться от того, чтобы изложить случившееся во всех подробностях. – Он подумал, что я – Лили, и сказал, что будет любить меня вечно. То есть не меня, а Лили.
Мать приподняла свою изящную бровь.
– Будет вечно любить Лили?..
– Да, если она даст ему воды… – Грейс сглотнула. Ей никогда не приходилось признаваться в каких-либо проступках. – Вот он и получил от меня воды.
Мать поджала губы, видимо, стараясь не рассмеяться. Затем сказала:
– Грейс, ты ведь осознаешь, что нельзя обливать людей водой, несмотря на все свое раздражение? – Грейс кивнула. – Кроме того, леди не должна заходить в спальню к джентльмену посреди ночи, тем более если слышит оттуда стоны.
Грейс не совсем поняла смысл последних слов, но тем не менее опять кивнула.
Герцогиня нагнулась и обняла дочь. От матери так чудесно пахло полевыми цветами и шелком.
– Но, похоже, Колин получил по заслугам, – прошептала она.
Такой уж была их мать – понятливой и ироничной. Грейс прильнула к ее плечу.
– Он подумал, что я – Лили, – повторила она, не в силах понять, отчего это причиняет ей такую боль.
– Причина в том, что ты уже юная леди, которая больше не спит в детской, – пояснила мать и поцеловала ее. – Колину и в голову не могло прийти, что ты способна бродить ночью по коридорам. Лили же – совсем другое дело.
– Но он еще сказал, что любит ее больше всех остальных.
– Нынешним утром он сменил свою песенку. Ему просто не верится, что она вылила на него целый кувшин воды.
Глаза матери как будто плясали, и в груди Грейс булькнул смех.
– Он не умрет от простуды?
– Конечно же, нет. Ему уже гораздо лучше.
Никто другой так и не узнал всей правды. А Лили рассердилась, когда Колин заявил в гостиной, что это она сбила у него жар и, возможно, спасла ему жизнь.
– Я не стала бы его спасать, даже если бы он заплатил мне полкроны! – сказала она потом Грейс. – Он ужасный мальчишка, и я считаю, что это низко с его стороны говорить всем, будто я облила его водой. Хотя я бы с радостью это сделала!
Глаза Лили сверкнули жаждой мщения, но Грейс это мало обеспокоило. Вероятно, она заразилась от Колина, и у нее очень болела голова.
История последовавшего возмездия стала чем-то вроде семейного предания как для Рейбернов, так и для Берри: Лили сходила к озеру, набрала там лягушачьей икры, после чего отправила самую юную горничную в комнату Колина с блюдом горячих гренок, намазанных «говяжьим паштетом» – для того чтобы подкрепить его силы.
Колин съел все до последней крошки.
Глава 2
Два года спустя
