И лишь в открытом море, когда его корабль рассекал волны, устремившись на перехват очередного рабовладельческого судна, Колин понял значение этой миниатюры.
Грейс подарила ему изображение той, к кому, по ее мнению, он имел наибольший интерес. Изображение Лили…
При этой мысли Колин едва не исторгнул за борт съеденное за завтраком. Зачем он вообще наносил те визиты? Ему не нужна Лили! Он даже не хочет смотреть на ее портрет, как бы очаровательно она на нем ни выглядела!
Последние годы Грейс оказывала ему значительную поддержку своими письмами – они уберегали его от сумасшествия и даже, возможно, от самоубийства. Многие его друзья, такие как Филипп, оставались вполне невозмутимыми среди крови и смертей и, не моргнув глазом, провожали в последний путь погибших товарищей, чьи тела отправлялись на дно океана. Но у Колина не получалось быть таким. После очередного сражения он в течение нескольких дней не мог нормально спать, а всплеск от сбрасываемых в воду трупов эхом отзывался у него в ушах.
Однако у него имелись письма Грейс, эти чудесные песни о совсем другой жизни, где смерть и кровь являлись чем-то нереальным.
Колину следовало сообщить ей об этом. И почаще писать. Однако, когда он брался за перо, в его сознании то и дело всплывали лишь образы умирающих – ну разве можно было рассказывать леди о подобных ужасах? И в результате он не писал ничего, убеждая себя, что ее, очевидно, не волнует его молчание, потому что она все равно продолжала слать письма.
В общем, первая проблема заключалась в том, что Колин – отъявленный идиот. А вторая – в том, что его корабль направлялся к берегам Сьерра-Леоне, и в Англию они вернутся не раньше чем через девять месяцев.
Пару дней спустя Колин вновь достал миниатюру, стал рассматривать, и у него вдруг возникло ощущение, что она написана не красками, а слезами. Лили улыбалась, но кисть художницы плакала. Колин стиснул леер ограждения. Его сердце пронзила боль, в глазах на мгновение потемнело.
В этом портрете присутствовала любовь. Самая настоящая, а не та братская привязанность, которую он испытывал к Грейс.
Грейс, конечно же, сможет без него обойтись. С той любовью, теплом и юмором, которые от нее исходили… Вокруг нее наверняка каждый вечер увиваются десятки мужчин.
За последние годы у Грейс, вероятно, было немало предложений. Она всегда довольно сухо писала о светской жизни Лондона, как видно, не захватываясь этой суетой, оставаясь сторонней наблюдательницей.
На бумаге она была неотразима, что, несомненно, еще заметнее при личном общении.
И все же в своем тщеславии Колин полагал, что с момента первого выхода в свет Грейс ждала только его. И будет ждать и дальше. Ему нужно лишь вернуться домой целым и невредимым. И тогда он женится на ней. Это самое меньшее, что он может сделать в качестве благодарности за ее замечательные письма.
Колин отмахнулся от внутреннего голоса, намекавшего на его непомерное самомнение.
Да, он сделает Грейс предложение, но не ради новых писем, а в благодарность за те, что уже получил. А также потому, что любит ее, любит по-настоящему.
Прошло еще несколько месяцев. Они по-прежнему болтались в море, дни и недели словно растворялись в пороховом дыму и потоках крови.
Однажды Колин получил уведомление об очередном вознаграждении. Экипаж его корабля был отмечен за отличную службу, и ему как капитану причиталась довольно весомая сумма. Это событие они с Филиппом, его первым лейтенантом, отпраздновали парой стаканов бренди из их скудных запасов.
Было и еще два письма: одно – от родителей, другое – от герцогини, написанное весьма изысканным стилем и в конце которого имелось несколько слов от герцога. Грейс не написала ничего.
Затем он получил послание от Лили, такое же сумбурное, как и первое, и с приветами от всех-всех-всех – она привела целый список знакомых. После чего вкратце поведала о каждом члене обоих их семейств. Как оказалось, Фреда выгнали из Кембриджа за неподобающее поведение, а Крессида приболела, объевшись крыжовником. Что же касается Грейс… «За Грейс ухаживает очень приличный мужчина по имени лорд Макиндер, который утверждает, что встречался с тобой несколько раз. Грейс смеется и говорит, что он нравится ей, потому что он никогда не увивался вокруг меня, и это правда. Он не смотрит ни на кого, кроме Грейс».
На минуту Колин задумался: насколько точно выразила Лили то, что хотела сообщить в своих последних предложениях? Не скрыто ли порицание в ее словах?
Но нет, Лили не была столь сложной и вдумчивой личностью, как Грейс. Она была ослепительной, но несколько ограниченной и поверхностной, тогда как Грейс была полна загадок. Потребовалась бы целая жизнь на изучение ее незаурядной натуры.
Колин хранил все письма Грейс, а это, полученное от Лили, просто выкинул за борт с проклятиями в адрес совершенно незнакомого человека – шотландского лорда, который намеревался перехватить, а может, уже перехватил ту единственную в мире, что была нужна ему самому.
И в тот же день, чуть позднее, Колин уселся писать ответ. Он никогда не удостаивал Грейс более чем парой абзацев, но теперь, конечно же, не мог ограничиться лишь теми вопросами, которые по-настоящему его интересовали: как себя чувствует Грейс? Счастлива ли она? Не испытывает ли желания написать ему? И главное, что за тип этот Макиндер?
Письмо растянулось на целых пять страниц, и к интересующей его теме Колин подошел лишь на четвертой. В тот же день дипломатической почтой толстый конверт был отправлен на имя дочери герцога Ашбрука. Хотя и не той, какой следовало бы.
Ночью Колин так и не мог заснуть, переживая по поводу возможного брака Грейс с другим. Он все же вспомнил этого лорда – вполне приятный господин, но вряд ли способный защитить свою избранницу от грабителей и прочих злодеев.
Колину пришло в голову, что братья не испытывают такого страха и досады при мысли о браке их сестры с «приятным господином». И не мучаются от бессонницы, представляя ту в опасности.
Но в том-то и дело, что Грейс ему не сестра. И он не испытывает к ней братских чувств. Ни в коей мере.
Пару недель спустя их корабль столкнулся с рабовладельческим судном из Балтимора. И на сей раз, когда дым рассеялся, оказалось, что капитан Берри не вышел из боя целым и невредимым. Поэтому лейтенант Филипп Драммонд, принявший командование на себя, поспешил выполнить то, о чем сэр Гриффин договорился с Адмиралтейством еще несколько лет назад: если Колин будет ранен, его не должны оставлять в ближайшем порту до выздоровления, так же как и дожидаться оказии, с тем чтобы отправить домой на корабле британского флота.
Они пришвартовались в порту Касабланки, где Драммонд нанял самый быстроходный клипер, куда и был перенесен раненый капитан Берри, сопровождаемый своим ординарцем. При этом их экипаж выстроился вдоль планшира, и у всех, за исключением Филиппа, в глазах стояли слезы при виде одного из «братьев-счастливчиков», лежащего на носилках.
