– Колин… – Голос, произнесший его имя, едва пробился сквозь гулкую пульсацию у него в ушах.
Определив по звуку местонахождение говорившей, он шагнул вперед и крепко ухватил ее за руку.
– Кто вы такая? – В сознании проносились возможные варианты. Его похитили, одурманили и оженили ради его денег и положения… – Кто вы? – чуть ли не рявкнул он.
– Я Грейс, – последовал тихий ответ, сопровождаемый всхлипом. – Грейс, а не Лили… Извини меня.
Колин был просто ошарашен.
– Грейс?.. Но что ты здесь… – Выпустив ее руку, он отступил назад, осознавая очевиднейший вывод. – Так ты была в моей карете? Я… мы… значит, это была ты.
Опять послышался всхлип, и он, рванувшись вперед, обнял ее. Она, как птичка, прижалась к нему своим хрупким тельцем. То, о чем он столько мечтал, наконец-то сбылось – он держал Грейс в своих объятиях. Триумф его мужского самолюбия…
Однако ее плечи сотрясались от рыданий.
Мало-помалу Колин осознавал произошедшее. Он действительно овладел Грейс, обесчестил ее… И что хуже всего, она, похоже, не давала на то своего согласия. Вероятно, он набросился на нее, как дикий зверь, взял силой, и воздействие опия ничуть не оправдывало его. Он совершил деяние, за которое сам неоднократно наказывал своих подчиненных.
– Насколько понимаю, герцогиня попросила тебя сопроводить меня до дома, – натужно сглотнув, проговорил Колин. – А где Макиндер?
– В Лондоне, – отозвалась Грейс, не отрывая лица от его жилетки.
– Но на самом деле мы ведь с тобой не женаты?
– Нет. – Ее голос был едва слышен.
– То есть ты сказала трактирщику, что мы женаты, потому что в карете я воспользовался твоей беззащитностью, – сделал вывод Колин, чувствуя какую-то внутреннюю самоотчужденность. – Грейс, я находился во власти сна, я просто не соображал, что делаю. Я бы никогда так не поступил, если бы находился в здравом рассудке. Я очень сожалею о случившемся. Должно быть, я обращался с тобой ужасно.
Он еще крепче обнял ее. Грейс не отвечала, продолжая плакать.
– Черт возьми… – пробормотал Колин.
И как Колин мог такое натворить, пусть даже и во сне?
– Насколько это было… отвратительно? – спросил он. Ему было необходимо это знать, угрызения совести жгли его нутро, как раскаленные угли. – Грейс, пожалуйста, скажи мне.
Она что-то произнесла, по-прежнему уткнувшись ему в грудь.
И черт с ним, с этим зрением!.. Пусть он навсегда его потеряет, но ему необходимо увидеть ее глаза. Отстранив Грейс, Колин потянулся к своей повязке.
– Не смей! – воскликнула она, и ее изящные руки с неожиданной силой ухватили его запястья. – Что ты делаешь?
– Мне нужно увидеть тебя, – хриплым голосом отозвался он. – Я должен увидеть в твоих глазах ту боль, которую тебе причинил.
Грейс продолжала тянуть его за руки, и он, уступив, опустил их.
– Ничего ты не причинил, – произнесла она так тихо, что он едва расслышал. Ее ладони тоже скользнули вниз вслед за его руками.
– Что? – Его сердце билось чуть ли не в самом горле. Ощущение ее ладошек у него на предплечьях… это вызывало желание ощутить ее всю целиком. – Разве я не сделал этого?.. Там, в карете? – Он вспомнил о явном свидетельстве, обнаруженном во время приема ванны. – Я знаю, что это случилось.
– По правде говоря, я в некотором замешательстве…
Перед Колином забрезжила слабая надежда. Может, все не так скверно, как он думает?
– У нас это произошло по доброй воле или же… я взял тебя силой?
Грейс глубоко вздохнула, после чего произнесла:
– Это произошло по любви, только… я занималась любовью с тобой, а ты… с Лили. – И она опять заплакала.
Колин подхватил ее на руки, прижал к груди. Грейс почти ничего не весила, эта девушка, пленившая его сердце. И когда она совсем неэлегантно шмыгнула носом, он сказал:
– Грейс, я не вижу, куда идти.
– Опусти меня… это глупо… – Она попыталась было высвободиться, но он еще крепче прижал ее к себе.
– В какую сторону мне идти?
По телу Грейс прокатилась дрожь.
– Неподалеку перед тобой стоит кресло, – сквозь слезы проговорила она. – Сделай несколько шагов, и я скажу, когда меня можно будет выпустить.
Выпустить?.. Ну уж нет.
Он прошел немного вперед, и она сказала:
– Кресло прямо перед тобой.
Колин нащупал его коленом, после чего развернулся и сел.
– Ты ведь мог упасть, – упрекнула Грейс.
– Я упражнялся почти полтора месяца.
Она снова попробовала высвободиться, но он не ослабил хватку.
– Грейс…
– Отпусти меня, – прошептала Грейс.
– Ни за что…
На Колина снизошло какое-то усталое успокоение. Он, конечно, поступил очень плохо и будет теперь всю жизнь заглаживать свою вину. Он отнял Грейс у Макиндера самым неподобающим образом, он погубил ее… в несколько устаревшем смысле этого слова. Однако он не утратил понятий о чести, и, возможно… их соитие не было так уж похоже на изнасилование.
Ему даже мысленно не хотелось произносить это слово. Лучше сказать – овладел, но не изнасиловал.
И теперь Грейс принадлежала ему. Это обстоятельство тешило в нем какую-то первобытную составляющую, но данное ощущение не имело никакого отношения к Макиндеру. Больше всего его заботило то, что он причинил боль Грейс, заставил ее плакать.
Он поцеловал ее волосы, что было, конечно же, недостаточным извинением.
– Нам следует как можно скорее обвенчаться.
Грейс вновь шмыгнула носом.
– Нет, Колин, я не могу за тебя выйти.
– Очень даже можешь… И сделаешь это. – На сей счет у него не было никаких сомнений.
– Нет, не могу.
– Из-за Макиндера? – В голосе Колина зазвучал металл. Ему следовало бы посочувствовать бедняге, однако ничего подобного не было и в помине. Ему даже хотелось прибить наглеца за то, что тот осмелился просить руки Грейс.
– Нет, не из-за него.
Колин расслабился.
– Тогда из-за чего? – Воображение предлагало множество причин, и он быстро добавил: – Я понимаю, тебя, вероятно, сильно потрясло то, что случилось в карете. Нам не нужно… Я очень сожалею.
Грейс опять заплакала.
– Нам необязательно снова этим заниматься. – Колин испытывал некоторое отчаяние. – По крайней мере до тех пор, пока ты не почувствуешь себя иначе.
– Извини, – произнесла она с хрипотцой в голосе. – Я думала… Я надеялась, что ты осознаешь, кто я такая.
