Грейс любила его, Колин знал это наверняка, чувствовал, как ее любовь и нежность накрывают его, словно освежающий весенний дождь.
– Ты ведь сторонница справедливости, не так ли?
– Разумеется, – отозвалась Грейс. В ее голосе тем не менее звучала настороженность.
Его рукам, привыкшим вязать морские узлы, потребовалось лишь несколько секунд, чтобы накинуть полосу ткани на ее глаза и стянуть концы на затылке. Не слишком туго, но надежно.
Глава 22
– Что ты делаешь! – воскликнула Грейс, потянувшись к лицу.
Но Колин поймал обе ее руки и заложил их ей за голову.
– Я ставлю нас в равное положение, – с удовлетворением пояснил он. И, склонившись, впился ей в губы, чувствуя, как нестерпимое желание заполняет все его тело. – Теперь ты тоже не можешь меня видеть, как и я тебя.
– Но мне нравилось на тебя смотреть, – недовольно возразила она.
– Грейс, это у нас с тобой происходит в первый раз, – утешил он, целуя ее в щеку. – Там, в карете… это было, в сущности, сном. И сейчас мы впервые по-настоящему занимаемся любовью.
– Вот как?..
Колин не мог знать, о чем она думает, и потому продолжил целовать ее.
– Я хочу, чтобы ты всегда была со мной, – пробормотал он, ощущая, как Грейс трепещет под ним. Скользя губами по щеке, он проложил дорожку к ее уху, слегка прикусил мочку.
Грейс никак не отреагировала, и Колин, сделав соответствующий вывод, двинулся к ее шее. Тут она уже прерывисто вздохнула и запрокинула голову, предоставляя ему больший доступ.
Он сделал еще один вывод и продолжил путь вниз по телу Грейс, больше не удерживая ее руки. Она сразу же запустила их ему в волосы.
– Я хочу видеть тебя! В карете ты не раздевался, и ты у меня первый…
Колин улыбнулся, не отрываясь от ее груди.
– В самом деле?
Она, конечно же, услышала смех в его голосе.
– Ты еще сомневаешься?.. В общем, я увидела тебя обнаженным только мельком, у тебя же были и другие женщины… когда твое зрение было в порядке.
Колин приподнялся и приложил палец к ее губам.
– Никаких других женщин у меня больше не будет. В течение всей моей жизни. Даже если завтра тебя не станет, а я проживу до ста лет.
– Как ты заговорил… – Грейс явно не собиралась отступаться от своего. – И все же…
– Мы отыщем друг друга и в темноте, и я уверяю, это будет еще сладостнее. До тебя я еще ни с кем не занимался любовью, абсолютно ничего не видя.
Грейс издала тихий гортанный звук, который ему хотелось бы услышать еще неоднократно.
– Мы предстанем совершенно новыми друг для друга.
– Ну, ладно, – отозвалась она, перебирая пальцами его волосы. – Ладно… Но я чувствую себя уязвимой. Меня это несколько пугает.
– Когда ничего не видишь, следует полагаться на осязание. Там, внизу, мои глаза поведали бы тебе все, что ты хотела знать.
– Глаза – зеркало души… – произнесла Грейс.
– Ты бы никогда не высказала весь этот вздор насчет моих чувств к Лили, если бы видела мои глаза.
Она перевернулась на бок, переместившись под его ладонями подобно воде, и все его тело захлестнула новая волна вожделения.
– Хорошо, – вымолвила Грейс. – Я буду познавать тебя осязательно.
Колин провел руками по ее ягодицам, и она вздрогнула.
– Сначала я буду к тебе прикасаться, – одернула она его. – Не будем делать это одновременно.
Колин со вздохом перевернулся на спину и раскинул руки.
– Я в твоем распоряжении. – Такой расклад ему не очень-то нравился. Лежа на спине, он ощущал себя словно выставленным на показ.
– Где ты?
Грейс наконец добралась до него, и ее пальцы чуть ли не обожгли его кожу подобно маленьким язычкам пламени. Она начала с его груди, скользнув по мускулам, взбугрившимся от ее прикосновений, затем перешла на живот. Под ее нежными изящными ладошками он казался себе почти что таранной чушкой, как будто его тело возникло и обросло мышцами лишь для одной цели – для войны.
Колин отмахнулся от этого нелепого сравнения. Так или иначе, в присутствии Грейс ему было гораздо легче. Его уже целый день не угнетали мрачные воспоминания – даже тогда, когда он находился под воздействием опия.
Нынешнее его состояние разительно отличалось от прежнего. Он был буквально с головы до ног охвачен вожделением, его твердая плоть упиралась в бедро Грейс. Вполне возможно, его тело было создано вовсе не для войны, а для нее. Чтобы доставлять ей удовольствие, чтобы делать ее счастливой.
Грейс перестала ласкать его. Ее пальцы словно застряли рядом с его пупком.
– Не останавливайся, – пробормотал он, смещая ее ладонь ниже. И от одного только прикосновения пальцев Грейс из его горла вырвался стон.
– Мне все же хочется видеть тебя, – выдохнула Грейс. Кончики ее пальцев продолжали скользить около его естества, напряженного, как никогда прежде. Эти прикосновения вызывали почти что боль.
Когда же ее ладошка обхватила его плоть, Колин не смог удержаться от стона. Ему даже пришлось вцепиться в простыни, чтобы только не дотронуться до Грейс. Чтобы тут же не овладеть ею, опрокинув на спину.
– Тебе нравится? – спросила она, и восторг, звучащий в ее голосе, еще более усилил его вожделение.
– Еще как, – отозвался Колин, между тем как ее ласкающая ладонь все плотнее обхватывала его орган. Долго ему этого не выдержать. – Дорогая, может быть, достаточно осязательных исследований?
Ее рука остановилась.
– Дорогая?..
Дальше так продолжаться не могло, потому что Колину становилось все труднее себя контролировать. Он быстро переместил Грейс в более предпочтительную позицию, под защиту своего большого тела, и принялся целовать, наслаждаясь каждым прикосновением к ней, так же как и трепетом ее пальчиков, которые ласкали его плечи.
– Ты – моя, – произнес он и поцеловал ее в лоб. – Моя любимая Грейс.
Гладя его по спине, Грейс издала приглушенный звук, почти что всхлип. Он улыбнулся, зная, что она все равно этого не увидит.
– А я твой… Я ваш и телом и душой, леди Грейс и будущая миссис Берри.
– Миссис Берри…
В ее голосе звучало некоторое изумление. Но Колин уже немного научился разбираться в ее эмоциях. Каждое слово в тех письмах, что она присылала, учило его любить и понимать ее. Она была не столько удивлена, сколько польщена.
– Моя жена, – с удовлетворением произнес он и чмокнул ее в нос. – Ты в порядке?
Слово «да», уже почти слетевшее с ее губ, Колин поймал своими губами, и их поцелуй длился очень долго. Когда же он вынырнул из глубин блаженства, то обнаружил, что навалился на Грейс всем своим весом и теперь учащенно дышал, пребывая в колыбели ее мягкого тела.
