– А где моя мать сейчас? – спросил Эван.
– Она отняла лошадь у юного Дункана и сама поехала верхом, – отозвался Алек.
– Бедный юноша, – сочувственно поцокала языком Дирдре. – Как ему, наверное, обидно отдать свою лошадку и ходить пешком.
– Ну, это далеко не самое худшее, – усмехнулся Алек. – Леди Мойра заявила, что заставит собрать все рассыпанные ягоды. Теперь многие ползают на коленях, собирая ежевику.
– Густой ежевичный соус, им так вкусно поливать жаркое, – улыбнулась Дирдре.
– Не думаю, что мне понравится блюдо из мяса кабана, – выдавила Грейс. – Особенно после того, как видела так близко от себя горящие от ярости желтые глаза вепря.
– Думаю, что от одного запаха свежеприготовленного тушеного мяса твое мнение сразу переменится к лучшему, – улыбнулся Эван.
Грейс, размякшая, расслабленная, прислонилась к широкой груди мужа, рядом с ним было так покойно, так хорошо…
Глава 16
Когда они приехали в замок, вокруг них сразу собралась целая толпа народу, всем было любопытно узнать, что же случилось во время сбора ягод. Грейс мягко улыбалась, уверяя всех, что все кончилось хорошо и тревоги остались позади.
– Ты же ранена! – вдруг с тревогой вскричал Эван.
– Где? – удивилась Грейс, но тут ее взгляд упал на руку, рукав платья весь был в крови. – Хм, как странно, а мне совсем не больно.
– Не говори, не трать напрасно силы! – Эван подхватил ее на руки и понес наверх в спальню.
Положив Грейс на постель, он громко позвал прислугу и начал отдавать распоряжения. Все разбежались, выполняя его указания.
Скоро пришла знахарка из деревни. Рукав платья разрезали, и рана обнажилась. Дирдре и Маргарет принесли горячей воды и чистые тряпки.
– Ты принесла виски? – спросил Эван знахарку, та закивала.
– А как же! Я захватила с собой все, что необходимо для лечения ран, – и виски, и травы, и мази.
– Неужели моя рана настолько опасна? – удивилась Грейс.
– Как бы в твою рану не попала зараза. Если это случится, то всякое может быть. – Эван был очень серьезен. – Кроме того, ты немного возбуждена и у тебя путаются мысли.
– Что за чепуха?
– Все в один голос говорят, ты рисковала жизнью, чтобы спасти мою мать.
– В самом деле?
– Вот видишь, ты даже не помнишь самого главного. Кабан напал на мать, а ты бросилась на него и отвлекла его внимание. – Эван налил виски в чашку. – Пей.
Грейс сделала глоток, закашлялась, но потом допила все до дна.
Знахарка бросила в горячую воду какие-то травы, в воздухе повис терпкий запах, и Грейс расчихалась.
– Неужели ты простудилась? – разволновался Эван.
– Боже, Эван, с чего ты взял? Как я могла простудиться? Я ведь не в холодном озере купалась, а собирала ягоды.
Эван растерянно пожал плечами.
– Будет лучше, сэр Эван, – вмешалась знахарка, – если вы выйдете из спальни. Кыш, кыш отсюда.
Совершенно сбитый с толку, Эван вышел из комнаты. К удивлению Грейс, после его ухода накал волнения и тревоги в спальне заметно спал и сама она успокоилась. Опытные и нежные руки знахарки умело обработали рану Грейс. Боль начала отступать и вскоре совсем стихла. Но тут в спальню ворвалась… кто бы вы думали – сама леди Мойра!
Как только Грейс увидела свекровь, ее опять охватил приступ боли, не столько физической, сколько духовной. Бросив на Грейс надменный взгляд, леди Мойра высокомерно произнесла:
– Мне кажется, вы думаете, что я пришла сюда, чтобы поблагодарить вас за содеянное?
Приподнявшись в постели и опираясь на локоть, Грейс честно призналась:
– Когда я услышала ваши крики, я бросилась к вам на помощь, ни о чем таком не думая.
И тут же без сил повалилась на постель.
Леди Мойра вздернула подбородок.
– Я притворялась, чтобы отвлечь кабана. Вот почему я нисколько не считаю себя обязанной вам моим якобы спасением.
Выпитое виски давало о себе знать. Мысли в голове Грейс путались, язык еле ворочался во рту, вместе с тем, к немалому удивлению самой Грейс, виски сделало ее смелой и бесстрашной, и она отважилась спросить свою мучительницу:
– За что вы меня так невзлюбили? Что плохого я вам сделала? Я привезла с собой богатое наследство, обещание помощи со стороны моего родного клана, не считая разных полезных мелочей, необходимых в хозяйстве. Я люблю вашего сына и готова сделать все, что угодно, лишь бы он был счастлив.
– Вы очень нежная.
– Нет! – От возмущения Грейс подскочила и опять присела в кровати. – Я работаю наравне со всеми, нисколько не жалея себя.
Леди Мойра презрительно фыркнула:
– Эка невидаль, а он только и делает, что балует вас, потакает вашим желаниям. Глаза бы мои этого не видели.
– Что плохого в том, если мужчина ведет себя любезно и мило? Честно скажу, мне это нравится. – Грейс зарделась от смущения. Да, Эван баловал ее, и она не могла не отдать ему должного. – Я честно выполняю свои обязанности, а вы почему-то невзлюбили меня, не хотите называть меня дочерью, дружить со мной, тогда как я была бы только рада быть к вам как можно ближе. Ладно, пусть у вас нет ко мне привязанности, но в любом случае вы должны уважать меня точно так же, как я уважаю вас.
– Вот что я вам скажу: вы не заслужили быть женой моего Эвана, вы его не достойны.
– Достойна или нет, не вам решать. Я его жена, поэтому буду поступать так, как считаю нужным, и ни за что не отдам его. Запомните как следует мои слова, миледи.
Утомленная Грейс без сил повалилась на подушки и закрыла глаза, поэтому она не заметила улыбки леди Мойры. Улыбки, в которой не было и тени неприязни, только что прозвучавшей в ее словах, – напротив, в лице леди Мойры угадывалось уважение и даже зависть к чувствам Грейс, в искренности которых больше не могло быть ни малейшего сомнения.
Конь Эвана тихо заржал и взмахнул гривой, как только очутился на хорошо знакомом и ему, и его хозяину холме, от которого, можно сказать, было рукой подать до Тайри. Эван целиком и полностью разделял его радость. Они оба устали, были все в грязи и мечтали, каждый по-своему, о том, что ждало их в замке. Коня – теплое стойло, после того как его почистят, накормят и напоят; то же самое поджидало и Эвана, на человеческом языке это звучало примерно так – помыться, поужинать, погреться у очага и подняться в спальню к Грейс.
Выехав до рассвета, он и Алек возвращались почти в сумерках. Внешняя стена была закончена, теперь можно было приступать к возведению второй, внутренней, но, как назло, в местном карьере кончился пригодный для строительства камень. Надо было искать другое место, другую каменоломню.
