— Уверен? — на всякий случай уточнила я, хотя знала: Алази просто так болтать не станет.
Врать у вампиров не принято. Они могут чего-то недоговаривать, долго ходить вокруг да около, объясняться иносказательно и в конце концов так запутать, что человек искренне уверится: белое — это черное. Но врать напрямую не станут. Не их стиль.
— Да, — выдохнул он. — И это было не единожды.
Я задумалась. Неужели в Загорске появился еще один некромант? Мысль эта отозвалась противным холодком, скользнувшим вниз по позвоночнику. И мои волнения не были связаны с банальной конкуренцией. Если дипломированный специалист по нежити решит обосноваться здесь надолго, он вполне может сдать меня магам не только как практикующую незаконно, а значит, шарлатанку (что само по себе довольно скверно закончится), но и как женщину-некроманта. Официально маги не признают наличия дара некромантии у женщин. Но прецеденты бывали и раньше. Давным-давно существовал целый орден «Черной розы», что был безжалостно уничтожен не без участия в кровавом действе вампиров. Раз в древности пал целый орден, что помешает расправиться с единственной некроманткой сейчас? Правильно. Ничего. Поэтому чем меньше народа обо мне знает, тем лучше.
— И ты можешь показать, где это было? — поинтересовалась я, понимая: Алази не станет что-либо утверждать, не заготовив предварительно убедительные доказательства.
Интересно, доложил ли он Баркиароку о своем открытии? И заинтересовала ли эта новость принца местных вампиров? Пусть Алази официально считался моим рабом, Баркиарок все равно является его принцем, и я не питала иллюзий, чью сторону выберет рыжеволосый в случае чего.
— Разумеется, — насмешливо сообщил он, подхватил меня под руку и решительно повлек во тьму.
Над нашими головами, слегка попискивая, кружила стайка летучих мышей.
Я без труда определила направление и пришла к выводу, что движемся мы в сторону сравнительно свежих могил. Недавно умерших проще поднять. Возможно, именно поэтому неизвестный выбрал одно из таких захоронений.
— Постой. Ты точно уверен, что не спутал мой ритуал с чьим-то еще? — на всякий случай уточнила я. — Недавно я сама проводила несколько обрядов где-то здесь. Я, конечно, прекрасно отношусь к ночным прогулкам, но предпочитаю не путать удовольствие с работой и не светиться лишний раз на кладбище, чтобы не рисковать. Кто-нибудь может узнать меня и начать задавать ненужные вопросы.
— Моя госпожа, в этом одеянии не разглядеть лица и не определить пол. Кто сможет с точностью опознать именно тебя? Твои страхи совершенно беспочвенны, — заверил вампир, но мне от его слов отчего-то легче не стало. — А насчет ритуала… я полностью уверен, что его проводила не ты.
— Ты такой знаток некромантии? — удивленно изогнула бровь я.
— Нет, конечно, — сверкнул клыкастой улыбкой Алази. Обычно он не демонстрировал свои зубки. Большинство вампиров вполне может скрывать свою суть, если пожелает. Это объясняет, как им удавалось веками выживать среди не слишком дружелюбно настроенных к ним людей. — Ритуал несколько отличался от твоего.
— А именно?
— Видишь ли, животных убивали медленно и мучительно. Достаточно медленно, чтобы я почувствовал их страдания даже на значительном расстоянии, но недостаточно, чтобы я решил, будто это профессионал. Как известно, чем мучительнее смерть, тем больше энергии высвобождается. И я заинтересовался магическим действом только потому, что раньше ты всегда пренебрегала этим условием. Да и в жертвы выбирала кур, коз или овец, а не собак и кошек, — охотно пояснил он.
Что ж. С этим не поспоришь. Некромантия основана на магии крови и поэтому требует жертв. Можно либо приносить в жертву животных для сотворения с помощью их крови магического круга и рун, либо отнять несколько лет жизни у людей. Для очень сложных ритуалов требовались человеческие жертвоприношения, именно поэтому многие разделы некромантии вообще, и магии крови в частности, были запрещены Советом магов. Я предпочитала приносить в жертву кур, коз или овец, которых потом можно спокойно отправить на жаркое, и научилась дарить смерть легкую — на одном дыхании. Не люблю напрасных мучений. Животным и так приходилось расставаться с жизнью, так зачем еще и издеваться над несчастными жертвами?
Мы бесшумными тенями скользили в темноте. Вампир прекрасно видел даже ночью, а я хорошо ориентировалась на знакомом кладбище, да и в некромантии есть свои преимущества — ночное зрение гораздо лучше, чем у обычного человека. К тому же я отчетливо чувствую смерть, как старую, так и недавнюю. Эта особенность восприятия позволяет избежать ненужных болезненных встреч с надгробиями, оградками и памятниками. Я и в могилу чуть не угодила лишь потому, что постоянного обитателя в ней еще не было. Хотя в этом случае яму бы уже зарыли…
ГЛАВА 2
Могила, над которой изволил поглумиться неизвестный некромант, ничем особо не отличалась от расположенных рядом. Относительно свежий холмик земли еще не успел окончательно осесть, но сквозь рыхлый пласт уже пробивались зеленые ростки кладбищенской травы. Самый дешевый памятник из серого камня. Надпись свидетельствовала о том, что здесь нашел свое последнее пристанище некий Мотий Понкратий девяноста восьми лет. Всего два года не дотянул старик до своего столетия. Ограда отсутствовала вовсе. Возможно, ее просто не успели установить, так как, судя по дате смерти, Мотий скончался десять дней назад. А конкурент не дурак.
Пытаться поднять покойника прежде, чем минует девять дней с даты смерти, легче, но себе дороже. Даже начинающему магу известно: девять — магическое число. Девять месяцев необходимо, чтобы человек появился на свет. Девять дней нужно душе, чтобы окончательно порвать узы, связующие ее с телом. Поднимать в этот период мертвеца — значит, получить в нагрузку призрака. Причем фантом обычно сильно расстраивается из-за бесцеремонного обращения со своим прошлым пристанищем. Конечно, разбушевавшегося призрака можно развоплотить, но на этот процесс нужно потратить время и магическую энергию, что чревато потерей концентрации во время ритуала. В итоге восставший мертвец получит дивную возможность полакомиться вызвавшим его некромантом. А если этого и не произойдет, то велика вероятность, что обозленный призрак увяжется за вызывающим или собственными родственниками и с радостью примется портить им жизнь, звучно гремя цепями по ночам и с чувством завывая в каминных трубах. Короче, и нервы попортит, и уснуть в собственном доме не даст. К тому же, куда бы ни отправился предмет издевательств фантома, неупокоенный, словно верный пес, отправится следом и продолжит творить свои пакости. Такого нежеланного спутника крайне сложно развоплотить, так как для ритуала необходимо, чтобы призрак проявился (а он как раз не желает этого). В общем, отловить разбушевавшийся полтергейст — задачка еще та.
Я с интересом тщательно обследовала место предполагаемого ритуала, но не нашла никаких ярко выраженных следов его проведения. Ни гордой надписи: «Здесь бесчинствовал злобный некромант! Поймай, если сможешь!», ни остатков крови или шерсти принесенного в жертву несчастного животного (а ведь, со слов Алази, зверька замучили, и хотя бы магические следы просто обязаны остаться), ни круга, ни магических надписей. Ничего.
