Так, 23 мая 1943 года резидент Юрий, ссылаясь на материалы разведчика Святого, внедренного в «Абверкоманду‑103», передал в радиограмме исчерпывающие данные на гитлеровскую агентуру, засланную в советские войска.
«В связи с усиленной заброской противником агентуры в район Ельца, Воронежа, Курска и Касторной сообщаю данные о следующих агентах:
1. Карчагин (настоящая фамилия), 1922 г. р., по документам В. И. Абрамов, техник‑интендант 2‑го ранга 137‑й стрелковой дивизии, направлен в Елец в 181‑й запасной стрелковый полк; имеет рацию.
2. Ростовцев, 1912 г. р., по документам П. И. Егоров, старший лейтенант, помощник начальника штаба 5‑го отдела 60‑й стрелковой дивизии, имеет справку госпиталя № 611. Направлен в Воронеж, Елец и Касторную; имеет рацию.
3. Назаров, по документам И. В. Кукин, из 137‑й стрелковой дивизии, направлен в Елец в 181‑й запасной стрелковый полк.
4. Соломенников, документы на ту же фамилию, гвардии старший лейтенант, командир роты 10‑го отдельного батальона минеров, направлен в служебную командировку в Касторную; имеет рацию.
5. Богданов, 1921 г. р., по документам В. И. Соколов, лейтенант трофейного отделения 60 стрелковой дивизии, имеет справку эвакогоспиталя № 2566 и партбилет политотдела 60‑й стрелковой дивизии № 4827902. Направлен в Воронеж, Елец, Касторную; имеет рацию.
6. Лапин, 1923 г. р., документы на ту же фамилию, сержант 10‑го отдельного гвардейского батальона минеров, имеет справку госпиталя № 611, направлен в Касторную, напарник Соломенникова.
По данным «Святого». «Юрий»
[67]
.
Прошло всего несколько дней, и резидент Юрий направил в адрес руководства 4‑го Управления очередную радиограмму, в которой содержались новые сведения о немецких агентах, внедренных в советские войска. В частности, он сообщал следующее:
«Передаем дополнительные данные «Святого» об агентах немецкой разведки, засланных в тыл Советского Союза.
В начале мая сего года в Касторную и в район Курска направлены следующие группы немецких разведчиков:
1. Старший лейтенант Подсветов, лейтенант Сухаревский и младший лейтенант Ефимов, имеющие документы от командировочного удостоверения от 100‑го гвардейского минометного дивизиона, оперативной группы минометной части Ставки верховного главнокомандования.
В документах указано, что они направляются в служебную командировку. У каждого разведчика имеется по 9 запасных незаполненных бланков командировочных удостоверений со штампами и печатями.
2. В тот же период в указанный район направлены старший сержант Мусиенко и с ним сержант Мезинов, имеющие документы от коменданта роты 322‑й сд. Вместе с Мусиенко и Мезиновым послан младший лейтенант Бережнев‑Хвостов, имеющий документы от 1057‑й ср 322‑й сд и удостоверение личности без фотокарточки.
Разведчики имеют командировочные предписания от 322‑й сд о том, что они едут за пополнением в Касторную. В командировочное предписание Мусиенко вписано, что с ним следует сержант Мезинов.
Каждая группа имеет радиостанцию и запасные бланки документов. Одеты разведчики в новое обмундирование Красной армии образца 1941 года и погоны со звездочками стального цвета, резко отличающиеся от наших.
«Юрий»
[68]
.
Таких материалов о засланных и действующих на советской территории агентах гитлеровских спецслужб в Центр с каждым днем поступало все больше. И несмотря на то что в 1943 году разведывательно‑диверсионная деятельность абвера и «Цеппелина» достигла своего апогея, за это время ими было подготовлено и переброшено за линию фронта около 10 тысяч агентов и диверсантов, ни одному из них так и не удалось внедриться в штаб армии, не говоря уже о штабе фронта, и добыть информацию стратегического характера. Отдельные акты шпионажа, диверсий и террора существенного влияния на положение на фронтах не оказали.
Слаженная работа советской разведки и контрразведки обеспечила им превосходство в тайной войне с гитлеровскими спецслужбами. Они одинаково эффективно действовали по обе стороны линии фронта. К концу 1943 года разведчикам 4‑го Управления, ГУКР Смерш НКО СССР и РУ ГШ Красной армии удалось создать надежные агентурные позиции в основных разведывательно‑диверсионных центрах и школах абвера и «Цеппелина». Многие из них: Святой, Сергей, Орлова, Следопыт, Данник, Гальченко, Северов и десятки других занимали должности начальников отделов или инструкторов, что открывало перед ними практически неограниченные возможности в сборе разведывательного материала. Они заблаговременно узнавали не только установочные и характеризующие данные на готовящихся к заброске на советскую территорию агентов и диверсантов, но и замыслы разработанных операций.
Лучшим свидетельством эффективности работы советских спецслужб накануне и в ходе Курской битвы может служить признание бывшего начальника Генштаба вермахта фельдмаршала Кейтеля. Спустя два года после крушения операции «Цитадель», разрабатывавшейся под его непосредственным руководством, на допросе у следователя ГУКР Смерш НКО СССР он вынужден был признать:
«Данные нашей агентуры касались только тактической зоны, и ни разу не было получено сведений, которые оказали бы серьезное воздействие на развитие военных операций».
В то жаркое лето 1943 года на огненной Курской дуге окончательно сгорели надежды военного руководства вермахта вернуть себе стратегическую инициативу на Восточном фронте. Но эти успехи были еще впереди, а тогда, накануне битвы, подчиненные П. Судоплатова напрягали все свои силы, чтобы ослабить боевую мощь противника и помочь своим товарищам, сражавшимся на фронте. Они творчески совершенствовали классические для любой спецслужбы способы действий и одновременно активно изыскивали новые формы борьбы.
Весной 1943 года резидентурами управления впервые была опробована и в последующем активно использовалась такая форма подрыва боеспособности полицейских и частей вермахта, как их разложение. Этой сложной и рискованной операции, как правило, предшествовало глубокое изучение обстановки и настроений в среде военнослужащих противника. В этих целях на первом этапе наиболее опытными сотрудниками резидентуры через имеющиеся разведывательные возможности или путем дополнительных вербовок среди личных связей командиров и их заместителей осуществлялось оперативное проникновение в роту, батальон или полк. В дальнейшем через приобретенную агентуру выявлялись ключевые фигуры — авторитетные для сослуживцев военнослужащие. Затем наступал самый рискованный момент в операции — беседа резидента или разведчика с тем, кто должен был «увести в лес своих подчиненных».
