Советская власть, которой в октябре 1917 года многие «пророки» предрекали всего несколько дней жизни, от силы месяц, не только устояла, но и всерьез и надолго утвердилась на громадном пространстве от Одессы до Владивостока. Тогда, в смутном 1917 году, многим в России и на Западе казалось, что Октябрьский переворот станет последним трагическим актом в крушении бывшей Российской империи, а ее колоссальные природные ресурсы станут достоянием «империалистических акул». В Париже, Лондоне, Вашингтоне, Токио и Берлине уже спешили перекраивать ее под себя, но здесь произошло чудо!
Россия Романовых, Россия Керенского, бросившая гнить в окопах миллионы крестьян и рабочих, истерзанная бессмысленной, кровопролитной войной, поднялась с колен и потом еще целых пять лет сражалась со всем остальным капиталистическим миром. Теперь они бились за свою власть, которая дала им то, о чем мечтали многие столетия поколения русских крестьян, — землю!
Передав крестьянам в безвозмездное пользование бывшие помещичьи земли, большевики заручились такой поддержкой, что теперь могли не опасаться мощных выступлений внутренней контрреволюции. Линия фронта борьбы с ней переместилась за границы советского государства: в Польшу, Турцию, Югославию, Францию Великобританию, Китай — туда, где осела русская эмиграция. Острая необходимость в проведении ВЧК «быстрой и беспощадной к эксплуататорским классам» репрессии отпала.
По предложению Ленина, 28 декабря 1921 года Девятый Всероссийский съезд Советов принял резолюцию. В ней делегаты отмечали «…героическую работу, выполненную органами Всероссийской чрезвычайной комиссии в самые острые моменты Гражданской войны, и громадные заслуги, оказанные ими делу укрепления и охраны завоеваний Октябрьской революции от внутренних и внешних покушений».
Делегаты признали, что «…ныне укрепление Советской власти вовне и внутри позволяет сузить деятельность Всероссийской чрезвычайной комиссии и ее органов», возложив борьбу с нарушением законов советских республик на судебные органы. Съезд поручил Президиуму Всероссийского центрального исполнительного комитета «в кратчайший срок пересмотреть положение о Всероссийской чрезвычайной комиссии и ее органах в направлении их реорганизации, сужения их компетенции и усиления начал революционной законности».
В развитие этого решения Политбюро ЦК РКП (б) 23 января 1922 года постановило:
«1. Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности упразднить.
2. Все дела о преступлениях, направленных против советского строя или представляющих нарушения советских законов, разрешаются в судебном порядке революционным трибуналом или народными судами по принадлежности.
3. В составе НКВД создать Государственное политическое управление при НКВД, действующее на основании особого положения, под председательством народного комиссара внутдел и назначаемого СНК его заместителя» (ЧК были преобразованы в ГПУ на Украине и в Белоруссии. В республиках Закавказья Чрезвычайные комиссии сохранялись до 1926 года. — Прим. авт.).
В соответствии с этим решением ЦК РКП (б) характер деятельности ГПУ по своим новым задачам все более приближался к классической спецслужбе. Теперь в компетенцию реформированной спецслужбы входили:
«…а) специальная борьба со шпионажем, бандитизмом и подавление открытых контрреволюционных выступлений;
б) охрана железнодорожных и водных путей и следующих по ним грузов;
в) политическая охрана границ Республики, борьба с контрабандой…»
[10]
Имелись и другие причины, приведшие к упразднению ВЧК, которые не были связаны с ослаблением внешней и внутренней угрозы существованию советской власти. Первая из них была вызвана объективными обстоятельствами: убийство председателя Петроградской ЧК Урицкого, покушение на Ленина, мятеж левых эсеров, интервенция стран Антанты и начавшаяся Гражданская война вынудили вождей большевиков ответить на белый террор красным террором. В качестве меры социальной защиты они снова восстановили смертную казнь, ввели систему заложничества, а Комиссию по борьбе с контрреволюцией наделили правом внесудебной расправы. И эта, зачастую неоправданная, жестокость в ее деятельности, приводившая в ужас обывателя и в какой‑то степени еще оправдываемая военным временем, в мирные дни била по самой власти.
Кроме объективной существовала и субъективная причина того, что на смену ВЧК пришло ГПУ. Она была связана с низким профессионализмом сотрудников и присутствием в ее рядах авантюристов, карьеристов и просто врагов новой власти, особенно в низовом в звене — уездных комиссиях. С первых дней существования ВЧК на Дзержинского, Ленина и других руководителей обрушился поток жалоб на ее сотрудников. Так, 19 июля 1918 года управляющий делами СНК В. Бонч‑Бруевич писал Ленину:
«Вы сказали мне напомнить Вам переговорить со Стучкой по поводу доклада о неурядицах, воровстве и прочем в Комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем»
[11]
.
17 августа 1918 года уже сам Ленин вынужден был реагировать на произвол начальника одной из уездных ЧК Вятской губернии (ныне Кировская область) и направил телеграмму в местный исполком:
«Котельнич(ескому) исполкому.
Копия: Вятка, исполкому.
Получил жалобу Лубниной на то, что ее мужа, Лубнина, избил Никитин, председатель чрезвкомиссии, и что Лубнина напрасно держат в тюрьме. Предписываю затребовать тотчас объяснений от Никитина и телеграфировать мне, а также мнение Вятского губисполкома, нельзя ли освободить Лубнина, если он не контрреволюционер»
[12]
.
22 сентября 1918 года председатель Котельнического уездного исполкома направил на имя Ленина телеграмму, в которой доложил, что Лубнин освобожден.
Ранее, 17 августа, Ленин вынужден был запрашивать руководителя Брянской ЧК И. Визнера о причинах ареста председателя Бежецкого исполкома Д. Тернавского. Тот был арестован как контрреволюционер, потому что так посчитал Визнер. 18 августа в ответной телеграмме он сообщил:
«Председатель исполкома Тернавский арестован мною как ответственное лицо за издание «Бежецких известий», которые считаю контрреволюционным органом. Сегодня закончится предварительное следствие, и Тернавский будет освобожден на поруки партийным товарищам»
[13]
.
Таких фактов в деятельности ВЧК было предостаточно, а наступившая Гражданская война их только множила. После ее окончания эта репрессивная машина, набравшая полные обороты, требовала себе новых врагов и своими действиями начинала дискредитировать саму власть, и потому она вынуждена была принимать меры. Упразднив ВЧК и тем самым стреножив родившуюся в «революционной колыбели» и быстро вставшую на ноги спецслужбу, большевистские вожди, сузив сферу репрессий, расширили ее возможности в другой, и весьма специфической, области — негласного политического сыска.
