Время шло. За окнами забрезжил рассвет. Строчки перед глазами стали расплываться, а мысли путаться и теряться. Свинцовая усталость сморила Петра. На непослушных ногах он добрел до топчана, без сил рухнул и тут же уснул. Сквозь сон доносились шум шагов, жужжание телефонного аппарата, обрывки неясных фраз. Сознание разведчика непроизвольно продолжало работать. В разговоре Ивонина речь шла о нем. Впервые за многие месяцы Петр поймал себя на мысли, что его совершенно не волновало происходящее. Он вернулся домой!
Ивонин в ту ночь так и не уснул. Ему с трудом удалось дозвониться до отдела Смерш армии — на линии связи оказался обрыв. Машину за разведчиком обещали прислать в ближайшие часы, и, чтобы скоротать время, Ивонин принялся за чтение рапорта Петра.
Девять листов были заполнены убористым почерком. За сухими и лаконичными строчками крылась поистине титаническая работа блестящего разведчика. Данные на 28 официальных сотрудников, 101-го агента абвергруппы 102 и 33 фотографии из алфавитной картотеки позволили органам Смерш в короткие сроки разыскать многих из них. В последующем, после освобождения Полтавы, на основе добытых Петром материалов Управление контрразведки Смерш 2-го Украинского фронта арестовало еще семь агентов и содержателя конспиративной квартиры, оставленных гитлеровцами для проведения разведывательно-диверсионной работы.
Но это было далеко не все, что удалось совершить Прядко-Гальченко. Добытая им разведывательная информация о военных планах командовании 8-й армии вермахта представляла несомненный разведывательный интерес. Лейтенант Анатолий Ивонин, за два с лишним года службы в стрелковой роте, а потом в военной контрразведке немало хлебнувший своего и чужого горя, повидавший такого, чего многим с лихвой хватило бы на две жизни, был поражен. За двадцать один месяц работы в абвере Петру пришлось прожить десятки жизней. И в них было все — казалось бы, неминуемые провалы в Ростове и Абинске, а потом в Вороновицах, потом удача, как это случилось в Краснодаре.
Заканчивался рапорт Петра Ивановича предложением о направлении его с новым заданием в тыл гитлеровских войск. В тот же день рапорт и все добытые разведчиком материалы на абвергруппу 102 были направлены в Москву. А спустя двое суток Петр уже сам находился в столице. На встрече с полковником Георгием Утехиным он, доложив о выполнении задания и высказав свои предложения по дальнейшей работе в абвере, с нетерпением ждал решения. В руководстве контрразведки Смерш, проанализировав сложившуюся вокруг разведчика ситуацию, пришли к выводу, что на этот раз удача может отвернуться от него — вероятность расшифровки была слишком велика.
И тогда, по настоянию Петра, его направили в армейскую часть на фронт. На новом месте службы он тоже не потерялся. В воинском звании вырос до майора, а в должности — до заместителя командира полка по тылу, был награжден несколькими медалями и орденом.
Не забыли своего боевого товарища и военные контрразведчики. Начальник ГУКР Смерш НКО СССР генерал-полковник В. Абакумов лично доложил Верховному Главнокомандующему И. Сталину о результатах выполнения задания зафронтовым агентом Гальченко. 24 июня 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за проявленные мужество и героизм в тылу противника Петр Иванович Прядко был награжден орденом Красного Знамени.
Но самая большая награда ждала его после окончания войны. Прозвучали победные залпы, и майор Прядко, следуя к новому месту службы в Закавказский военный округ, никак не мог проехать мимо столицы Дона — Ростова. Туда бывшего разведчика Смерша влекли не прошлые воспоминания о «службе» в абвергруппе 102. В его сердце жила Вера Пивоварчук.
Город только начал подниматься из руин, но Петр безошибочно нашел знакомый домик по 1-й Баррикадной улице. Весна на Дону была в самом разгаре. Нежный аромат буйно цветущего вишневого сада кружил голову. Но не столько он, сколько трепетное чувство, родившееся в Петре в суровые дни 1942-го, пьянило его. Он как на крыльях промчался по дорожке и взлетел на крыльцо. Там стояла ОНА — «надежный и проверенный товарищ Вера»! Его единственная женщина, подарившая разведчику Великую любовь, которой они остались верны до конца своих дней.
Петр Прядко, Иван Данилов, Александр Козлов, Алексей Скоробогатов и десятки других зафронтовых агентов особых отделов НКВД СССР, ГУКР Смерш НКО СССР своей самоотверженной работой существенно подорвали разведывательно-диверсионную деятельность абвера и «Цеппелина» и сохранили тысячи жизней красноармейцев.
Только за период с 1 октября 1943 года и по 1 мая 1944 года военными контрразведчиками в зафронтовой работе задействовалось 343 разведчика. Из них 57 смогли выполнить самую трудную задачу: внедриться в абверкоманды, абвергруппы, специальные центры «Цеппелина» и закрепиться в их кадровом составе.
Эти успехи дались дорогой ценой — 112 разведчиков погибли. Прошли годы, и их славные имена и подвиги возвращаются к потомкам в замечательных книгах и кинофильмах.
Глава шестая
Две истории дневника полковника Бойе
Ранним морозным утром 29 января 1943 года в развалинах школы на окраинах Сталинграда полковая разведывательно-поисковая группа натолкнулась на человекоподобное существо. Оно с трудом выкарабкалось на край воронки. Его ноги, замотанные в детское одеяло, скользили по обледеневшим обломкам кирпича и бетона. Полы длинного, с чужого плеча тулупа цеплялись за искореженную металлическую арматуру. Сквозь дыры засаленного женского платка на красноармейцев со страхом смотрели серые водянистые глаза. Только по нашивкам на порванном и прожженном мундире они догадались, что перед ними немецкий полковник.
Долго не разбираясь, полковника отправили в отдел военной контрразведки, а вместе с ним и кожаный французский чемодан, обнаруженный в подвале, который служил последним его прибежищем, За те несколько часов, что пленного вели в штаб, он успел взять себя в руки, и в кабинет старшего оперуполномоченного капитана Густава Федорова вошел обыкновенный окопный полковник. Такие, как он, в конце января перед военными контрразведчиками проходили по десятку в день. Здесь, в развалинах Сталинграда, перед лицом советских офицеров и солдат они, некогда лощеные генералы и полковники вермахта, становились маленькими, суетливыми и угодливыми.
И этот ничем не отличался от них. Он охотно и четко отвечал на вопросы моложавого капитана с ранней сединой на висках. Перед Федоровым на столе лежала карта 134-го пехотного полка. В верхней ее части стояла его — полковника Бойе — размашистая подпись. Капитан водил карандашом по карте и уточнял места расположения уже несуществующих батальонов и рот полка.
Бойе нечего было скрывать. Зимнюю кампанию под Сталинградом вермахт проиграл вчистую. Ударная 6-я армия любимца фюрера генерал— фельдмаршала Паулюса была перемолота в русских жерновах. Ее остатки искали спасения в плену от ураганного огня артиллерии и лютых морозов. Почти никто не уцелел и из полка Бойе. Большинство офицеров и солдат полегло в этих, ставших для них кладбищем, руинах. Секретные документы и вся штабная канцелярия сгорели или остались лежать под развалинами школы.
