За правым глазом зрела головная боль, по спине и плечам расплывались синяки. Я вошел под арку ворот, поднялся по лестнице на веранду, открыл дверь в участок и сказал сонному констеблю за стойкой:
– Позови его.
– Иди к черту, Шантарам, – буркнул он, откидываясь на спинку стула. – Лучше не попадайся ему на глаза.
Я достал из-за пазухи пару сотенных и швырнул на стойку:
– Позови его.
Констебль схватил купюры и выбежал в коридор.
Дилип-Молния появился мгновенно, решив, что я либо начну возмущаться, либо предложу ему взятку. Впрочем, он не знал, чего ему больше хочется. Тесная рубашка пропиталась липким потом: Дилип-Молния всеми порами источал садизм.
– Как же мне сегодня везет, – заявил он, покачивая плеткой.
– Я хочу, чтобы ты выпустил троих арестантов под залог.
– Что-что?
– Выпусти троих арестантов под залог. За наличные.
– Каких арестантов? – подозрительно сощурился Дилип.
– Которых ты избиваешь.
Он захохотал. С какой стати ему смеяться, если я говорю серьезно? Наверное, он смеется надо мной.
– С удовольствием. Если в цене сойдемся. Только предупреждаю, один из них – насильник-педофил. Я пока не выяснил, кто именно, они не признаются. Так что выбор за тобой.
Вот и верши добрые дела… В ушах у меня звенело, скулы сводило от боли – от яростной боли, которая трясет до тех пор, пока не случится что-то очень страшное или очень хорошее. Колокольный звон в ушах не прекращался. Педофил… Соломоново решение.
– Я плачу за то… – прохрипел я, откашлялся и продолжил: – За то, чтобы ты прекратил избивать этих троих арестованных. Договорились?
– Договорились. За пятьсот долларов, – заявил он, помня, что отобрал у меня все наличные.
Судя по всему, констебль прикарманил сотенные. Я вытащил деньги из-за пазухи и швырнул на стол. Дилип изумленно ахнул, а потом сказал:
– У меня тут еще восемьдесят человек сидят. Хочешь, чтобы я их тоже не бил? Тогда плати.
В тот момент мне, избитому и взбешенному, было все равно. Я помнил только, что тело Лизы привезли сюда, что все копы ее видели, что Дилип-Молния избил Карлу – может быть, в той же самой камере, у той же самой решетки, что и меня. Я просто хотел, чтобы вопли смолкли.
– Сегодня никаких побоев, – сказал я, вываливая купюры на стол.
Дилип сгреб деньги и рассмеялся. Копы в дверях тоже захохотали.
– Удачный выдался денек! – сказал он. – Надо бы тебя почаще лупить.
Я вышел из участка, спустился по белым ступеням крыльца и направился к арке ворот, зная, что купил тишину всего лишь на одну ночь. Назавтра побои возобновятся.
Все деньги в мире не купят тишины и покоя. Жестокость не прекратится, пока добро не восторжествует.
Рядом со мной остановился черный лимузин. Из машины вышли Карла, Дидье и Навин. Я обрадовался. Любовь развеяла боль.
Друзья обняли меня, усадили в машину.
– Как ты? – спросила Карла, прохладной рукой касаясь моей щеки.
– Нормально. А откуда вы знаете, что меня выпустили?
– Мы тут недалеко поджидали, через дорогу. Дидье нам позвонил, и мы сюда подъехали. А как увидели, что тебя из участка вытурили, решили еще подождать, чтобы ты хоть немного оклемался.
– Это Карла так решила, – пояснил Навин. – Мол, дайте ему штаны спокойно надеть. А тут еще и черный «амбассадор» появился…
– А потом, когда он уехал, ты вернулся в участок, – добавил Дидье.
– Мы не поняли, с чего ты наглеешь, – улыбнулся Навин, – сочли за лучшее дождаться, чем дело кончится. Мало ли, вдруг пришлось бы тебя вызволять. Но ты быстро вышел.
– У нас есть новости, – объявил Дидье.
– Какие новости?
– Вишну мне сказал, кто с Конкэнноном пошел к Лизе.
– Кто?
– Ранджит, – холодно произнесла Карла и взяла у Дидье сигарету.
– Твой Ранджит?
– Да. Мой пока еще супруг Ранджит, – кивнула она. – Похоже, я овдовею раньше, чем успею развестись.
Ранджит? Я вспомнил, как его напугало мое появление. Видно, перетрусил, решив, что мне все известно.
– Где он?
– Сбежал, – ответила Карла. – Я обзвонила всех его друзей. Со вчерашнего вечера его никто не видел. Секретарша сказала, что он улетел в Дели. Улететь-то он улетел, но после этого исчез. Так что теперь может быть где угодно.
– Найдется, – убежденно заявил Навин. – Такой преуспевающий делец долго скрываться не сможет.
– И правда, – рассмеялась Карла. – Такой пройдоха рано или поздно объявится.
– Так что успокойся, Лин, – добавил Дидье. – Тайна раскрыта.
– Спасибо, Дидье, – ответил я, возвращая Карле фляжку. – Тайна пока не раскрыта, но стало известно, кто поможет ее раскрыть.
– Именно так, – заключила Карла. – Ранджита мы всегда успеем отыскать, а пока надо заняться другими, более важными делами. Шантарам, похоже, тебе досталось.
– Не желаете ли воспользоваться аптечкой, сэр? – предложил шофер.
– Рэнделл? Неужели это ты?
– Да, мистер Лин. Аптечка в вашем распоряжении. Влажные салфетки тоже найдутся.
– Спасибо, Рэнделл, – сказал я. – А как случилось, что ты теперь водишь лимузин?
– Мисс Карла соблаговолила взять меня в услужение, – объяснил он, протягивая мне аптечку.
– Рэнделл, прекрати паясничать, – улыбнулась Карла. – Давай ограничимся аптечкой – и спиртными напитками.
Я поглядел на Карлу. Она пожала плечами, откупорила фляжку, налила водку на марлевый тампон и передала фляжку мне:
– Пей, Шантарам.
– Я счастлив удовлетворить любой ваш каприз, мисс Карла, – ухмыльнулся я, пытаясь представить, каким образом ей удалось переманить к себе бармена из гостиницы «Махеш».
Она умело промыла мне ссадины на лице, разбитую голову и руки. Проделывала она это не впервые; один из людей Кадербхая, бывший боксерский секундант, в обязанности которого входило поддерживать бойцов Компании в форме, научил Карлу всему, что знал сам.
– Куда путь держим, мисс Карла? – осведомился Рэнделл. – Впрочем, цель путешествия – само путешествие.
– Куда тебя отвезти? – спросила она меня.
Куда меня отвезти… Я хотел попрощаться с Лизой в присутствии друзей, отсечь ветвь скорби. Теперь, когда выяснилось, что таблетки Лизе дал Ранджит, мне стало легче. Теперь я был готов к прощанию.
– Знаешь, мне надо кое-что сделать. Может быть, вы составите мне компанию?
– Да-да, конечно, – одновременно отозвались все, не спрашивая, что именно я собирался сделать.
